Чёрный и Зоя. Без крыльев

— Да, это много, — согласилась она. — Вы сильная команда. А ты сам же профессиональный механик?

— Да, было дело, всегда тянуло.

— А сейчас?

— Очень редко, как-то всё времени не хватает, — разочарованно произнёс Слава, ковыряясь вилкой в тарелке. — Да ладно обо мне, ты что преподаёшь кроме богословия?

— Литературу, русский язык.

— Правда? — удивился он. — Обалдеть, так при тебе и рта открыть нельзя.

Зоя польщенно улыбнулась:

— Ты хорошо справляешься. Я, когда ехала сюда, думала вы, байкеры, двух слов не можете связывать. После знакомства с Александром Аманатидисом и тобой поняла, что ошибалась.

— Да, Грек у нас мастер речистый, на то он и центровой, в смысле президент. А у вас в общине всё строго, по-церковному? Ну, я о постах… и всё такое.

— В основном — да. Посты мы соблюдаем, крупные церковные праздники тоже, отец Алексий наш духовный лидер. Он проводит службы, литургии, обряды. Пока у нас храма нет, сами оборудовали церковь внутри дома. Храм строится на берегу реки.

— Ух, ты, для всех будет храм?

— Конечно, — уверенно кивнула Зоя.

— А ты говорила, что у вас большие семьи — как они там оказались? Просто пришли?

— Я имела в виду молодые семьи, они появились из тех детей, которые, как я, выросли в общине. А большие потому, что в них много деток. Мы принимаем всех детей, которых даёт Господь. Если пару Бог благословляет, у них есть дети, как правило, по четыре-шесть. В одной семье — восемь и ждут девятого.

— Девять?! — почти закричал Чёрный. — Отчаянные.

— Мы не делаем аборты, — холодно сказала Зоя. — Наши детки все люди. Их любят.

Мужчина всё ещё сидел с поднятыми бровями.

— Я… не об абортах, — тихо произнёс он, — ну… э-э-э-э… о контрацепции.

— Это тоже грех, хотя если женщина болеет и больше ей нельзя иметь детей, тогда разрешается. В исключительном случае.

— Уф, ну, вы, ребята, даёте, жёстко у вас.

— А приходят в общину целой семьёй. Поодиночке, если семья есть, человека не принимают. Если он одинок — другое дело.

— А кто этим занимается? Батюшка?

— Сейчас уже Маргарита, но беседа с батюшкой всё равно решает, примут человека или нет.

— И даже если бы я, например, захотел к вам прийти, меня бы приняли? — подался вперёд Слава.

— Если бы согласился принять наши законы — приняли бы тебя.

— Ну, это ясно, — расслабился он. — У нас то же самое. Устав есть у каждого клуба.

— Но у вас сразу человека не принимают в клуб, есть испытательный срок, — возразила она.

— Ага, а откуда ты знаешь? — улыбнулся он.

— Читала про вас в интернете, — неохотно призналась она.

— И что же ты читала? — хмыкнул он. — Как голые байкеры катались в 30-ти градусный мороз?

Зоя покраснела, расширив и без того большие глаза. Чёрный пожалел о своих словах, но глубокая синева её взгляда опалила его, и в душе что-то дрогнуло.

— Нет. Как вы любите веселиться, устраивать тематические праздники, ездить вместе в дальние поездки, путешествия. У вас очень интересная жизнь, — мечтательно произнесла она, и он понял — это зависть. — Я захотела впервые в жизни родиться мужчиной. Столько знакомств, новых впечатлений, встреч, дорог. Это романтика, в повседневной жизни её не хватает.

— Знаешь, ты так расписала, что я сам себе позавидовал, — рассмеялся Чёрный. — Есть много вещей, о которых ты и понятия не имеешь. Другая сторона медали. Но та, светлая, всё же такая, ты права — романтичная. Теперь я понял, почему так живу. Но, если честно, иногда приедается.

— Правда? Это, наверное, то же самое, что жить у моря. Пока не купил там дом — мечтал о нём, потом и не смотришь на этот красивый пейзаж — просто не замечаешь, — её взгляд светился пониманием.

— Ты абсолютно точна, не зря словесник.

Слава неожиданно поднялся из-за стола и взял её ладонь в свою.

— Пойдём, я покажу тебе кое-что — последнее нововведение Грека — красиво. Но для особого эффекта надо отойти подальше.

Зоя послушно поднялась, с удивлением вдруг заметив, что на мир спустились сумерки, отчего вывеска «Бар» стала зловеще-красной.

Он не отпускал руку, а женщина не старалась её выдернуть, как зачарованная идя за мужчиной следом. Теперь его волосы были коротко пострижены, и Зое хорошо был виден аккуратный затылок и загорелая шея. Переведя взгляд на его левую руку, она впервые заинтересовалась цветной татуировкой, набитой от самого плеча до запястья, как рукав. Оказалось, там была целая картина, сплетённая из изображений смерти с косой на мотоцикле, лунного диска, стаи волков, и много другого, чего Зое разглядеть не удалось. Они через боковую калитку вышли за пределы двора в поле. Трава здесь была скошена, поэтому идти было не тяжело. Обогнув двор снаружи, Зоя и Чёрный стали подходить к дороге, вдоль которой стояло несколько мотоциклов. Только по короткому деревянному мостику, переброшенному через глубокий ров, можно было выйти на асфальт, и потому они остановились возле него. Сейчас дорожное полотно было пустынно.

В поле ночь стала осязаемой, и хотя сегодня безлунная, она будто окутала их и стала поглаживать запахами трав, сухой земли, большого пространства за спиной. Зоя услышала, как где-то недалеко завёл свою трель соловей, и сердце её зашлось от ощущения красоты. Тишина давила на уши, музыка еле-еле долетала сюда, и казалась нереальной. А любимый человек, конечно же, непонятный и далёкий, сейчас держал её за руку. Молодая женщина знала, что это уже очень много, но всё-таки хотелось знать, верить — а, может, возможно то, что между ними что-нибудь будет серьёзное? На меньшее она никогда бы не пошла. Вот здесь выражение всё — или ничего — как нельзя точно.

— Смотри, отсюда хорошо видно, — произнёс он.

Зоя чуть приоткрыла рот от увиденного, настолько это впечатлило её и удивило, почему она раньше не обратила внимание, ещё во дворе. На высоте двадцати метров висела железная эмблема клуба — голова оскалившегося волка, а пламя вокруг неё было настоящим. Как это было устроено, женщина не поняла, но выглядело очень красиво. Огромные языки лизали и слова «Железные волки», проникая в буквы и будто бы лаская их. Это сооружение на двух гигантских столбах возвышалось над домом и двором, как будто ставя точку в сомнении, кому это принадлежит. Неровные отсветы пламени метались по земле вокруг, освещая быстро спускающуюся ночь, и превращая название клуба в лозунг, в вечный романтический символ. Зоя вдруг всей душой позавидовала этим людям, которые живут вот такой интересной, полной путешествий и свободного смысла жизнью. Нет, со многим она согласна не была, но кое-что, те красивые идеалы, которые проповедовали байкеры, были близки и ей. Они всегда много говорили о чести, вере и сплочённости. И думалось, что это были не пустые слова.

— Красиво очень, — только и смогла произнести Зоя, заворожено глядя на огонь и не в силах пошевелиться.

Чёрный повернулся к ней всем телом, не загораживая картину. Он долго разглядывал её хорошо освещённое лицо, доверчиво распахнутые глаза, и глубина в них поразила его. Опять он удивился, что Зоя весь вечер с ним была абсолютно серьёзна, ни капли флирта или жеманства, а это он ой как привык видеть. И вдруг мужчина подумал, что ему нравится в ней эта черта. Она такая, какая есть, и ни капли притворства.

— Да, впечатляет, — тихо сказал он странным голосом, и сердце женщины забилось в два раза сильнее. Взгляд метнулся на его лицо, скрытое от света, и показалось таким загадочным, с печатью вселенской мужской мудрости на нём. Зое почудилось, что он в эту секунду видит каждую струнку её души.

— Ты очень красивая женщина, — неожиданно сказал он.

Столько искренности было в его словах, что Зоя растерялась и мгновенно покраснела. Она хотела уже как-то отреагировать, как вдруг он наклонился и чуть-чуть прикоснулся губами к её губам. Молодая женщина дёрнулась, будто Чёрный ударил её, но не посмела оттолкнуть, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сделать это.

— Я знаю, ты строгая, и вряд ли поцелуи тебе можно, но я хочу только один. Не бойся, я ничего плохого не сделаю, если тебе неприятно — скажи, — еле слышно говорил он, а сам всё приближал к ней своё лицо снова. Зоя напряглась, втянув голову в плечи, но не разжала своей ладони, спрятанной в его, не закрыла глаза и не отвернула лица.