Птичка

Разлепив веки, молодая женщина взглянула в ванной на своё отражение. Опухшее от сна лицо было неестественно бледным, даже синюшным, и Птичка позволила себе самые мрачные мысли — она представила себя в гробу.

Но то, как она собралась умереть, не даст ей красоваться перед родственниками или друзьями — от неё мало что останется.

Лучше было бы исчезнуть так, чтобы ничего действительно не осталось, не хотелось лишний раз вызывать жалость к себе. И так противно.

Она опустила лицо под струю воды и попробовала избавиться от боли в голове, а заодно и от таких спокойных, циничных мыслей о своей смерти.

Хорт уехал, пытался ей сказать, что у них всё ещё будет, но она не верила. Что у них будет? То же, что и сейчас, пока ему не надоест?

В один из тех волшебных и одновременно грустных дней у Сидорыча Птичка поняла, что уйдёт этой осенью. Пора уходить следом за Ферзем. Как когда-то хотелось.

То, что у неё возникло с Хортом, оказалось и живительным и губительным для неё. Она снова полюбила, как и тогда, сильно, опьяняюще, полно — была счастлива. Пусть ненадолго, пусть мучительно — но это было.

А потом в какой-то момент Птичка поняла — она не сможет без будущего, а его как раз и не было. Хорт его не хотел.

Горечь внутри — это стало её обычным состоянием. Жить от встречи до встречи с ним походило на пытку. Сил у неё оставалось всё меньше это выносить. Она знала — когда он не приедет и забудет её — тот момент будет настоящим концом.

И она решила не ждать его, видя по глазам и словам Хорта, что он не за горами.

Одевшись во всё чистое, Птичка заставила себя выпить сладкий кофе и медленно выкурить сигарету, не захлёбываясь дымом.

Жалко было родителей и братьев. Они не заслуживали такого с её стороны. Но записки она оставлять не хотела. Пусть будет так, все поймут её, а кто нет, что же она могла сделать?

Выйдя за дверь с ключами, она спустилась вниз и вывела свой байк из гаража. На улице сегодня, как назло, выглянуло солнце, что совсем не соответствовало её настроению.

Нежно погладив мотоцикл, Птичка на секунду засомневалась — жалко было ласточку. Она такого не заслуживала. Конечно, это была девочка, её маленькая и скоростная «Yamaha XJ600», сделанная от и до лично под её параметры и предпочтения.

Подумав, что нужно попрощаться со всеми, Птичка кивнула про себя. Сегодня после работы уедет пораньше и попрощается.

— Прости, малышка, — тихо сказала Птичка, поглаживая руль. — Так надо, слышишь?

Чувствуя, что скользкие слёзы уже появились в глазах, молодая женщина решительно села на мотоцикл, быстро надела шлем и поехала через дороги города к мастерским «W. E.». Отца она не стала дожидаться, чтобы не встречаться с его укоризненным и внимательным взглядом. Но он всё равно подошёл к ней уже в мастерской, когда Птичка работала за станком с ЧПУ.

— Ты спешила сегодня? — спросил Чёрный, подойдя.

— Да, уехала раньше, — ответила она, нахмурившись. Она не хотела никаких разговоров, он же не собирался оставлять всё, как есть.

— Птичка, сегодня придёшь к нам, надо поговорить, — попросил отец.

— Хорошо, пап, что случилось?

Чёрный покачал головой: — К нам пришла Таня, ушла из дома, а Тима такое устроил — целое шоу.

Птичка сняла защитные очки и склонила голову, внимательно глядя на отца. Он заметил, что чёрные круги вокруг синих глаз углубились, а сам взгляд стал как будто неживым.

— Она будет теперь жить с Мишей?

— Да, сегодня идут заявление подавать, хотят побыстрее расписаться. Ты поможешь нам?

— Конечно, па, я поговорю с Тимми.

— Думаю, разговоры тут не помогут — он вчера попытался изнасиловать Таню.

Птичка нервно провела рукой по глазам, покачав головой.

— Я думала, он выдержаннее Миши. Чем он думал?

— Ничем. Ладно, я пошёл, сегодня в пультовой работаю. На обед вместе поедем? Мы с Мишей хотим домой смотаться.

— Ладно, я с вами, у меня совсем есть нечего, — кивнула Птичка.

Время пролетело быстро, Птичка, как могла, помогала брату осваиваться на работе и не делать ошибок. К обеду она поймала себя на мысли, что у неё есть такая замечательная семья, и совсем не стоит уходить раньше своего времени. Но тайный твёрдый голос внутри шептал — пора. Пришло время.

Тим был на занятиях, Таня обрадовалась Птичке, поделившись с ней тем, что узнала в ЗАГСе — со справкой, доказывающей беременность девушки, им можно было пожениться и через неделю. Девушка так искренне ликовала, что Птичка невольно пожалела, что придётся испортить им праздник мрачными мыслями.

Значит, надо быстрее закончить всё здесь.

Завтра — мелькнула мысль. Нужно завтра.

Птичка постоянно ловила на себе пронзительный взгляд матери и отводила глаза. Внутри сразу горело огнём совесть и появлялись малодушные сомнения. Она представила себе, что её бы дочь помышляла сделать то, что хочет она. Худшего невозможно пожелать никому.

Вечером, устав и спеша за отцом и Мишей, Птичка старалась ни о чём не думать. Она выполнила свой сестринский долг и поговорила с Тимом дома. Правда, этот разговор был односторонним. Она пыталась вызвать его на откровенность, он же замкнулся и молчал. Птичка с жалостью подумала, что он пережил большое потрясение, и не скоро придёт в себя и снова станет тем обаятельным парнишкой, каким был.

Но и осуждать Мишу с Таней она не решалась. Видя, как они смотрят друг на друга, и как преображается на глазах брат, превращаясь во взрослого и серьёзного мужчину, Птичка решила, что от судьбы они не смогли скрыться. Они вдвоём — две части одного целого. Лишь бы они об этом не забыли за долгую жизнь.

Поужинав с семьёй (Тима к ним так и не вышел), Птичка с тоской оглядела родные стены и лица. Она прятала своё настроение, старалась улыбаться и шутить, чтобы все хотя бы запомнили её такой. То, что было у неё в душе, было похоже на чёрное варево, и лучше пусть оно умрёт вместе с ней. Ни к чему пугать родных людей этим. Всё равно ничего не исправишь и не склеишь.

Отец после плотного ужина благодарно поцеловал маму за ухом, как делал всегда, и пошёл в гостиную, полежать в кресле и отдохнуть, посмотрев телевизор. Мистик сегодня не вызывал его в «Байк-центр», так что целый вечер можно было посвятить себе.

Птичка сразу собралась домой, но Зоя остановила её на пороге кухни.

— Можно я поговорю с тобой? — тихо спросила мама.

Молодая женщина кивнула, решив всё отрицать сразу.

— Расскажи, что у тебя с Хортом? — спросила Зоя, садясь на диван напротив ссутулившейся и хмурой Птички.

Та нервничала, это было заметно.

— Ничего, мам. Мне хотелось бы больше, но он не хочет. А такие встречи — сама понимаешь, от них только хуже потом.

— Он уехал?

— Да.

— Что ты ему сказала?

— Что не нужно больше приезжать и видеться, я не могу.

Голос Птички надломился, и та испуганно сжала горло — только слёз ей сейчас не хватало. Зоя следила за ней взглядом, и синие глаза женщины всё больше темнели, наполняясь болью.

— Маша, может быть, лучше это, чем ничего? — тихо спросила Зоя.

На заднем плане было слышно, как телевизор работает у отца в гостиной, он смотрел какой-то спортивный канал. Миша купался в душе, Таня ушла к ним в комнату, Тима бросил Птичке «пока» ещё когда все ужинали, и вышел из квартиры — все были заняты чем-то.

— Нет, мам, лучше ничего. Я так решила.

Зоя до боли в глазах вглядывалась в профиль дочери и понимала, как той горько сейчас.

— Тебе нужно отвлечься, — сказала она, — помоги Тане и Мише…

— Мам, я тут подумала, зачем мне моя квартира? Я заплатила за неё за полгода, пусть там живут Миша с Таней, а я тут перекантуюсь. Мне она не нужна, им сейчас нужнее. Тем более, такая ситуация с Тимом. Пока он успокоится, сто лет пройдёт.

— Если хочешь, давай так и сделаем, — осторожно согласилась Зоя. — Когда переедешь?

— Скоро, на этой неделе, — решительно сказала Птичка и, поцеловав маму в щёку, вышла.

Но домой она к себе не пошла. Уже темнело, красный закат отгорел и исчез за домами, опустились мглистые сумерки.