Птичка

— Наполни её, дети — это лучшее, что есть в жизни.

Она медленно кивнула: — Я думала об этом. Но ты, наверное, лучше меня знаешь, что это не так просто.

Ворон улыбнулся, чем вызвал почти панику у Птички — она никогда не видела его улыбку. Она казалась какой-то противоестественной, как будто памятник открыл рот и заговорил.

— Это как раз просто, твой брат доказал это. Главное — от кого.

— Да, я это… и имела в виду.

— Пойдём, твой отец будет меня искать. Рыбалка уже должна была начаться час назад.

Птичка побрела за ним, немного успокоившись. Этот разговор ввёл её в замешательство, но стало понятно одно — ей нужно беременеть. Это может вытащить из глубокого колодца душу, сидящую там, в затхлости и холоде, много лет. Уверенность, что новая жизнь в ней — и есть будущее, в которое Птичка не верила, укрепилась внутри.

Уезжали они на следующий день, забирая и Мишу. Птичку странно мучили мысли об этих днях. Как будто само место говорило ей — надейся, верь и люби! Внутри шевелилось какое-то светлое чувство, омрачавшееся предчувствием неминуемой беды.

Ворон приглашал их всех в гости, накормив перед этим свежей дичью, которую они с Чёрным настреляли рано утром.

И когда Птичка отъехала от железных ворот, которые за ними закрыл высокий мужчина, она поняла, почему чувствовала замешательство — Ворон ведь оставался совсем один, но он находил в себе силы бороться дальше.

Взглянув с надеждой на небо из-за визора шлема, Птичка с тревогой увидела грозовые облака, шедшие со стороны Москвы.

С Хортом они условились не брать номера телефонов друг друга, о чём Птичка уже успела пожалеть. Но он всё равно его как-то узнал, потому что когда она вернулась домой, Хорт позвонил ей.

Молодая женщина, услышав его голос, не могла выдавить из себя лишнего слова.

Они условились встретиться снова на Смотровой.

Хорт наверняка сразу заметил её щенячий взгляд, потому что скрыть его было невозможно. Птичка боролась с собой, как могла, но бесполезно.

Она сразу привезла его к себе в квартиру, немного смущаясь и ликуя в душе — ведь именно об этом мечтала, когда въезжала сюда и раскладывала вещи.

Птичка не успела перекинуться с ним и парой слов, как оказалась у себя в постели, вернее, на диване.

Одежда валялась где попало, между наглухо закрытых окон металась духота, пот покрыл их горячие тела. Она лежала рядом с Хортом абсолютно без сил, боль пульсировала в голове от усталости. После череды сложных бессонных ночей и дороги, яростная и жадная любовь вымотала окончательно.

Собрав остатки сил, молодая женщина поднялась, открыла настежь балкон и впустила холодный сырой воздух. В столице надолго застряла непогода.

Обнажённое тело молодой женщины высушило и окинуло холодом. Она поёжилась, и скорее спряталась под одеялом. Хорт сразу обнял её сзади и притянул к себе, нежно целуя гладкое округлое плечо.

— Ты такая хрупкая, — сказал он с лаской в голосе, и Птичка закрыла глаза, улыбнувшись.

— Почему ты не приехал в сентябре? — спросила она.

— Был у наших, русских, во Франции в гостях. Ездили на их Фест.

— Понятно — дела, дела. Ты же президент, я поняла. Мистик тоже разъезжает постоянно по стране, как только начинается мотосезон. И папа с ним.

— У тебя всё нормально? Ты такая уставшая.

— Да, я такая, — задумчиво произнесла она. — У моего брата вышла некрасивая история, в которую он сам влез. Теперь, думаю, всё утрясётся. Надеюсь. Я прослежу за этим.

Хорт заинтересованно опёрся на подушку рукой, приподнявшись.

— Это который твой брат? У тебя же их много?

— Два. У среднего — Миши. Ему девятнадцать, и он «волк».

— Я понял, — чуть усмехнулся Хорт. — У «волков» всегда проблемы с личным фронтом.

Птичка пропустила мимо ушей его реплику.

— У младшего — Тимы, была девушка, очень милая, тихая, и Миша её отбил. Таня что-то с Тимой поссорилась до того и… Короче, Миша сделал её своей и влюбился.

— Ого, — протянул Хорт. — Санта-Барбара.

— Хуже. Миша с Тимом подрались так, что младший чуть не погиб. В драке Миша случайно поранил его. Родители были в таком шоке — отправили его куда подальше. А я случайно узнала, что Танюша беременна. Миша сначала пошёл в отказ, потом подумал и попросил прощения у девушки. Теперь ещё не знаю, женится ли, но от неё не отходит.

— А ты — была миротворцем?

— Да, девушка совсем плоха — страшно боится родителей и на полном серьёзе говорит, что не станет жить, если мама заставит сделать её аборт.

— И что — родители ещё кого-то могут что-то заставить сделать? — искренне удивился Хорт. — Не верю.

— Знал бы её — не говорил бы так. Она в отчаянии была, я почувствовала это. Миша уехал по указке отца, она узнала — испугалась. Я ей сказала, что если не хочет оставлять его себе — пусть отдаст мне. Он будет мой.

Птичка спиной чувствовала замешательство Хорта, порывисто обернулась к нему и взглянула своими синими глазами в душу мужчине.

— Ты думаешь, что я ненормальная? — спросила она.

— Нет, почему? Если хочешь — почему нет? А что девчонка?

— Отказалась, сказала, что ребёнок — её.

Хорт лёг и спокойно сказал: — Всё у них будет нормально. Твой брат слишком молодой и горячий, похож на папочку, но эта девочка что-то же значит для него — он не бросит её одну.

— Да, — рассеянно произнесла Птичка и лихорадочным движением достала сигареты с низкого деревянного столика. Её пальцы дрожали — Хорт заметил это.

Он провёл ладонью по её спине, обрисовав пальцами татуировку.

— Что с тобой, Птичка? Ты такая нервная — просто устала? Давай отдохнём, поспим.

— Я хотела тебя кое о чём спросить. Думала, позже, но — это слишком важно для меня. Можно?

— Давай, я всегда для тебя всё, что захочешь, сделаю, — миролюбиво произнёс он, продолжая гладить её красивую, гибкую спину.

При его словах глаза Птички радостно блеснули, и она на одном дыхании сказала: — Влад, ты мог бы стать отцом моего ребёнка?

Лицо его вытянулось и одновременно помрачнело, глаза стали серьёзными и озабоченными. Будто ему позвонили из мотоклуба и сообщили о том, что кто-то из его друзей попал в серьёзную аварию.

— Странный вопрос, зачем тебе это? — уклончиво произнёс он.

Птичка за долю секунды поняла его отношение к этому, и поэтому не ответила на его реплику, потрясённо глядя на мужчину. Она так обнадёживала себя тем, что раз он приехал к ней, значит, она ему не безразлична, что… А это ничего не означало.

— Нет, Птичка, правда, тебе скучно живётся? — попробовал развеселить её он, но тут же понял, что зря это сделал.

Она встала с сигаретой в руках, неуклюже попыталась надеть на себя шёлковый халат, валявшийся на низком кресле здесь, и оставила эту затею, раздражённо швырнув чадящий окурок в пепельницу. Со второй попытки она попала в широкие рукава и вышла на кухню. Хорт тяжело вздохнул и закрыл глаза, подумав, что он без толку сюда приехал — у Птички большие внутренние проблемы, а он только расковырял рану. Ему не помочь ей, он даже права такого не имеет.

Она появилась через несколько минут, залезла с ногами на диван и села, с внутренней тоской глядя на него.

— Скажи — почему нет? — хрипло спросила она. — Я обещаю, что большего не попрошу у тебя. Это тебе ничего не будет стоить, я сама его…

— Думаешь, мне всё равно, что где-то в России будет расти мой ребёнок? У меня есть сын, я знаю, что это такое. Моя бывшая жена разрешает видеться мне с ним раз в две недели — понимаешь, каково мне? Птичка, я бы и рад помочь, но не вижу смысла. Ты ещё молода, чтобы грустить о…

— Ты не можешь представить, каково мне живётся, Хорт. Я по-настоящему одинока, нет у меня ничего и никого. После стольких лет появляешься ты, и у меня вот тут, — она с силой ударила кулачком в грудь, — снова что-то ожило. Я поняла, что ты не зря приехал — в моей жизни должно что-то измениться, иначе я погибну. После того, как я потеряла Ферзя после тебя… Да что я говорю! — всхлипнула она и метнулась к книжным полкам, резко потянув какую-то папку на себя. На паркетный пол посыпались фотографии, какие-то счета, и она упала на колени, принявшись собирать их, не успевая вытирать слёзы.