Страница 17 из 30
Хранитель исчез, а Пустота тем не менее не обрушилась на нас. Но к этому времени я настолько валилась с ног от усталости, что меня даже не интересовало, схлопнулась она или нет.
Одно было ясно, что Хранитель был переключен в режим интроверсии, перед тем как духи его уволокли; или же при исчезновении он автоматически переключается в этот режим – можете выбирать сами. Потому что нас наверняка интровертировали – я это вбила себе в голову, как затверженный школьный урок – выпивка не выдыхается, ни дуновения Ветра Перемен, полное удушье, а серость Пустоты, казалось, так глубоко проникла в мою голову, что меня даже осенило – так вот что имели в виду наши ученые всезнайки, когда втолковывали мне, что Станция – это своего рода переплетение материального и духовного. Один из них назвал это «гигантской монадой».
Как бы то ни было, но я сказала себе: «Грета, если это интроверсия, то я в такие игры не играю. Не очень приятно быть отрезанной от космоса и знать об этом. Спасательный плот посреди океана или космический корабль, летящий между галактиками – и то не так одиноки».
Я задала себе вопрос, зачем вообще Пауки снабдили наши Хранители такими переключателями, если мы не имеем опыта обращения с ними, и, как предполагалось, можем ими воспользоваться только в случае крайней необходимости, когда тебе остается либо интровертироваться, либо быть захваченным Змеями. И только тут до меня вдруг дошло:
Интровертировать Станцию – все равно что открыть кингстоны на корабле. Цель этого одна: сохранить секреты и оборудование от врага. При этом Станция оказывается в таком положении, из которого ее не может вывести даже командование Пауков, и нам остается только тонуть (всплывать? дрейфовать?) в Пустоте.
Если дело обстоит таким образом, то наши шансы выбраться отсюда примерно такие же, как мне снова стать малышкой, играющей в песочнице.
Я теснее прижалась к Сиду, мне захотелось – как бы это сказать? спрятаться к нему под крылышко. Потерлась щекой о засаленный бархат его шитого золотом камзола. Он поглядел на меня сверху вниз, а я спросила: «Ну что Сидди, далеко стало до Королевского Линна, а?»
– Дражайшая, ты изрекаешь весьма мудрые вещи, – сказал Сид. Дрянной мой старикан прекрасно знает, что делает, когда переходит на такую манеру выражаться.
– Сидди, зачем тебе нужно все это золотое шитье? Без него ты был бы такой гладенький…
– Святая дева! Мужчина должен быть колючим и, ну я не знаю, мне нравится чувствовать на себе металл.
– И колоть девушек, – фыркнула я. – Но ты, пожалуйста, не выкидывай свой камзол в Восстановитель. Пока мы не выберемся из леса, я хочу, чтобы все вокруг по возможности оставалось, как прежде.
– Святая дева! А зачем мне его чистить? – простодушно поинтересовался он, и мне кажется, что он вовсе не собирался меня дурачить.
Путешественников во времени меньше всего заботит, чем они пахнут или чем не пахнут. Потом его лицо омрачилось, и вид у Сида стал такой, будто ему самому захотелось спрятаться мне под крылышко.
– Да, милая, в этом лесу деревьев побольше, чем в Шервуде.
– Твоя правда, – согласилась я, задумавшись, что означает этот его взгляд. Чувствовалось, что его сейчас не забавляет моя ребячливость. Я понимала, что делаю глупости, но он стал мне очень близок за все это время и вообще… Трудно сказать. И еще я вспомнила, что кроме меня, еще только он ничего не сказал, когда Брюс предложил нам выбирать, на какую встать сторону и, быть может, это все еще продолжало угнетать его мужское достоинство. Я-то как раз наоборот – все еще была благодарна Хранителю, что он вытащил меня из затруднительного положения – несмотря на то даже, что все мы при этом здорово влипли. Казалось, прошла уже целая вечность.
Все вынуждены были согласиться, что девушки-призраки сбежали с Хранителем, непонятно только куда и как. Как бы то ни было, все говорило в пользу этой версии. Мод опять заверещала, что она никогда не доверяла Призракам, и что у нее всегда было предчувствие, что в один прекрасный день они выйдут из повиновения. А Каби намертво вбила себе в голову, прямо между двумя своими рожками, что раз Фрина – гречанка, то она-то и есть заводила, она и задумала погубить всех нас.
Но когда мы первый раз обшаривали склад, я заметила, что все упаковки с девушками-призраками выглядят странно плоскими. Эктоплазма в свернутом виде занимает не так уж много места, но я все-таки решила открыть на пробу одну упаковку, а потом вторую, а уж потом позвала на помощь и остальных.
Все до единой упаковки были пусты. Исчезли более тысячи девушек-призраков, весь запас Сида.
Что ж, по крайней мере это доказывало одну вещь, о которой нам никто никогда не говорил и не показывал: что есть некая мистическая связь между Призраком и его жизненной линией. Осуществляется она через Ветры Перемен; и когда эта пуповина (я слышала, как произносилось именно это слово) рвется, то та часть существа, которая удалена от своей жизненной линии, погибает.
Это все интересно, но меня беспокоило, а не испаримся ли и мы, Демоны, тоже; ведь мы – такие же Двойники, как и Призраки, и завязочки наших передников были перерезаны точно так же. Мы, конечно, более вещественны, чем Призраки, но это означает лишь, что мы протянем чуть подольше. Вполне логично.
Помню, я глянула тогда на Лили и Мод – мы не стали брать мужчин на проверку упаковок с Призраками; во-первых, это одно из тех приличий, которые мы стараемся поддерживать и, кроме того, если мужчины этим займутся, то кто-нибудь наверняка выдаст одну из пошлых шуточек про «быстрорастворимых женщин», а меня от этого просто тошнит. Так что благодарю покорно.
Как бы то ни было, но я глянула на них и сказала, обращаясь к Лили:
– Приятно было познакомиться, – на что она ответила:
– Ладно, отвали, – а Мод сказала:
– Так-то лучше, – и мы пожали друг другу руки.
Нам пришлось предположить, что Фрина с графиней исчезли тогда же, когда и прочие девушки-призраки, но меня все беспокоила одна мысль, и я выложила ее Сиду.
– Попробуй представить себе на мгновение – я не знаю, возможно ли это, – что, пока мы все уставились на Брюса, эти две девицы запустили Хранитель, открыли Дверь и удрали отсюда, прихватив с собой эту штуку.
– Твои уста произносят мои мысли, милейшая. Однако все против этой идеи: импримус – хорошо известно, что Призраки не могут организовывать заговоры или участвовать в них. Секундо – время было неподходящее для того, чтобы можно было открыть Дверь. Терцио – и вот это самое важное Станция стоит без Хранителя. Квадро – было бы полной глупостью заложиться на то, что ни один из – сколько нас? десять? одиннадесять? – не оглянется за все время, которое им понадобилось бы…
– Я оглянулась один раз, Сидди. Они развлекались выпивкой, и еще они по собственной воле подошли к контрольному дивану. Так, когда же это было? Ах, да, как раз когда Брюс толковал о Зомби.
– Да, милейшая. И когда ты начала свой лепет, я как раз собирался высказать свой пятый аргумент, что я мог бы поклясться, что без моего ведома никто не мог бы даже прикоснуться к Хранителю, не говоря уже о том, чтобы включить или похитить его. Тем не менее…
– Тем не менее это случилось, – я завершила это высказывание вместо него.
Похоже, кто-то проник на Станцию и покинул ее, прихватив с собой Хранитель. Потому что его точно не было теперь на Станции. Наши поиски были сверхтщательными. Не так-то просто спрятать предмет размером с пишущую машинку, а мы заглянули во все щелочки, начиная от внутренностей рояля и кончая линией Восстановления.
Мы даже проверили всех флюороскопом, хотя Илли начал от этого корчиться, как будто был битком набит глистами. Он нас об этом заранее предупредил, сказав, что у него от этой штуки жуткая чесотка. Я потом минут пять ублажала его, разглаживая ему шерстку, хотя он явно дулся на меня.
Поиски в некоторых местах, таких, как бар, кухня и склады, отняли довольно много времени, но мы старались изо всех сил. Каби помогала Доку обшаривать хирургический кабинет: после того, как она последний раз побывала у нас на Станции, ее поместили в полевой госпиталь (оказывается, Пауки именно оттуда разворачивают свои операции) и там она узнала немало новых приемчиков.