Обратный отсчет

В том, что сейчас напротив него сидит именно такой человек, Боря уже не сомневался. Актёрски сыграть это невозможно. Купрейчук явно истосковался по настоящей интересной работе, от возбуждения у него даже порозовели щеки, а во взгляде забрезжили долгожданные огоньки надежды.

— Но вы же понимаете, — предупредил Белоручкин, — что для этого мы должны будем полностью доверять друг другу. Я беру на себя дополнительную ответственность, но и вы, со своей стороны, должны пойти мне навстречу.

— Конечно, разумеется, — Виктор облизал губы. — Это вполне справедливо.

— В данный момент меня интересует все, что связано с вашей разработкой блоков для АНГа. Как вы коммуницировали при этом с СУПЕР и как в итоге синтезировался машинный код этих отдельных элементов, какими средствами?

— Блоки долго обкатывали на тех же «Болванах», простите, так мы называли прототипы… знаете что, это очень глобальная тема, чтобы вот так вот, рассказать обо всём в одном разговоре. Если вы позволите мне сосредоточиться, то я бы изложил это всё в письменном виде на каком-нибудь носителе… Насколько можно подробно…

Боря кивнул и подумал, что это действительно будет оптимальным вариантом. Нельзя сказать, что он верил, что Купрейчук сейчас же приоткроет перед ним какой-то волшебный занавес, но всё же… Хоть так.

— Знаете что? — Виктор вдруг сменил тон. — Вы говорили насчёт восстановления. Я тут вспомнил один случай. У нас в лаборатории, месяца за три до грядущего обновления, по халатности одного из сотрудников, был испорчен целый раздел в рамках… ммм… разработки альтернативного ПО. Очень важный сегмент, входивший в «Интеграл», который в свою очередь был одним из элементов «Вертикали», операции, которую проводили…. ммм… наверху… ммм…

— Руководители заговора обновленцев, — пришел на помощь Борис.

— Да, так вот. Куратор, конечно, рвал и метал, но, как ни странно, раздел быстро восстановили. Причем, нам дали копии основных блоков извне.

— Что это значит? — не понял Борис.

— У них был автономный банк данных. Я потом ещё несколько раз в этом убеждался. Все разработки альтернативного ПО, вредоносных кодов и даже матричные слепки модулей СУПЕР резервировались где-то отдельно. Архивировались. Хранились. Чтобы при случае, можно было восстановить испорченные сегменты.

— Не может быть.

— Вполне может. Но был еще один нюанс. Этот архив был зашифрован. И без динамических ключей его декодировать невозможно. Кроме этого, шифр комбинированный. Без участия СУПЕР, как это ни парадоксально, его не применить. Подразумевается, что какой-то элемент системы должен в это время функционировать.

— Вот так новости, — слегка ошарашено подумал Боря. Стоило признать, опальный конструктор сумел его удивить.

«Да это ведь целая Янтарная Комната, — мелькнуло у него. — Только электронная. Если Купрейчук не заблуждается, конечно».

Всё же Владу не удалось сэкономить время.

Когда с ним связалась Ариэль, он все еще находился в «Космическом городке», небольшом посёлке, построенном в непосредственной близости от пусковой площадки Плесецка.

Накануне переговорить с интересующими его фигурантами не удалось. Их было, по меньшей мере, двое. Руководитель НВЦ «Мирный» Бабурин Сергей Борисович и старший инженер космодрома Пакля Тимофей Ильич, почти столетний старик, который в своё время долгое работал в тандеме с Серебряковым. Его Владу порекомендовал Бойко, пояснив, что Ильич всё ещё «мощный старик с пронзительным интеллектом». Исаев надеялся выведать у Пакли какие-то подробности жизни и работы таинственно исчезнувшего Серебрякова. Ну и заодно уточнить про «ЛотТосы».

Но как ни торопился Влад в Мирный, всё, по закону подлости, оказалось напрасно. И директор НВЦ и заслуженный инженер уехали днем раньше в срочные командировки. Немного обнадёживало, что в краткосрочные, но тем не менее. Бабурин должен был появиться уже сегодня на работе с утра, а «мощный старик» обещал приехать на космодром к обеду.

Прибыв в Мирный накануне и выяснив, что придется тут задержаться, Влад воспринял данную новость философски. Он решил, что терять зря время, в любом случае, не будет. На три часа он заперся в номере, отключил все средства связи, чтобы никто не отвлекал, и ещё раз переворошил все материалы по последним делам. И нынешним и прошлым. Голова по окончании такого аналитического спурта гудела, но некоторые новые закономерности инспектору удалось выявить. Впрочем, всё надо было еще на сто раз проверить.

Ближе к вечеру, Влад позволил себе расслабиться. Договорился с дежурным администратором об экскурсии на стартовую площадку.

Она поразила его размахом. Две пусковые установки вблизи, снизу, казались просто циклопическими. Будто бы их строили не люди, а великаны. Каждый блок, каждая деталь была величиной с дом. А вход в ракетные шахты казался монолитным каменным зевом доисторического динозавра. Здесь, у подножия этого трамплина в Космос, как никогда, ощущалась собственная незначительность и никчемность в масштабах вселенной.

На одной площадке стояла устремлённая в небо ракета.

Влад немного удивился, вроде бы пилотируемый пуск намечался лишь на январь.

— Так то пилотируемый, — охотно пояснил ему некий Валера, которого Исаеву администрация отрядила в провожатые и гиды. — Технические запуски никто же не отменял!

— Понятно, — рассеяно отозвался Влад, продолжая рассматривать вышку, задрав голову вверх.

«Надо будет уточнить, — пометил он себе мысленно. — Будут ли такие техзапуски как-то связаны с наладкой спутниковой связи?».

— А вы знаете, — произнёс Валерий, видимо, выполняя предписание начальства развлекать гостя, — что каждый космический аппарат, не важно, используемый в программе дальнего космического поиска или просто выводимый на орбиту, имеет автономный источник сигнала, который активируется в случае любого изменения радиофона, и начинает передавать данные о нашей планете?

— Слышал что-то такое. На предмет заинтересованности нами внеземных цивилизаций? — улыбнулся Влад.

— Не только, — продолжил Валера вполне серьёзно. — Но и это тоже. Вообще при наличии любого незарегистрированного до этого времени источника. Но любопытно даже не это. Такими жёсткими носителями информации со сведениями о нашей планете оснащались еще первые зонды, вроде «Вояджеров». Дело в том, что сейчас, при подозрении на контакт, начинается трансляция сразу двух передач — человеческой и негуманоидной.

— Какой-какой? — Влад нехотя оторвался от созерцания ракеты и обернулся к провожатому.

— На случай иной природы контакта, — пояснил гид. — Вдруг это будет какой-нибудь мыслящий океан.

— А как можно реализовать негумаинодную передачу данных человеческими силами, не понимаю?

— Никак, — подтвердил Валера.

Влад вскинул на него удивлённый взгляд.

— Передачу подготовила СУПЕР, — объяснил паренёк. — Такая трансляция — полностью детище искусственного интеллекта.

«Да уж, — подумал Влад, — еще одно доказательство того, что мы даже близко не представляем возможностей нашей электронной системы. И то, что она стала нашим помощником именно в деле развития созидательной технократии, говорит само за себя. Как же нам необходимо восстановить такой незаменимый ресурс! А ведь когда-то, будучи в „Новом мире“, я добивался как раз противоположного. И вот он, новый мир. Кому в нём стало лучше?!

Как же всё это именно по-человечески. Принимать новое в штыки, искать подвохи. Как ещё можно объяснить, что находясь в сбалансированном, справедливом, развивающемся обществе, которое обеспечила созидательная технократия, появляются силы, которые стремятся разрушить существующий порядок? Это ведь не праздный вопрос! Ладно бы, если критика системы была конструктивной, любому разумному человеку понятно, что невозможно достичь совершенства. Но ведь эти реакционные силы ведут себя радикально. Откуда эта маниакальная жажда разрушения? И ведь за такими силами почти всегда стоят обычные люди. Обычные в плане понимания человеческих ценностей. Тот же Горев, ревнующий к „гегемонии“ СУПЕР. Человек, который имел все возможности для дальнейшего развития, но не удовлетворяющийся этим. И сколько ещё таких? Особенно сейчас, вылезших на поверхность из закоулков своей тёмной души при первых объективных трудностях системы. А ведь каждому не объяснишь, каждому не растолкуешь. Что уж говорить, если я сам ещё пять лет назад кардинально заблуждался и „не видел деревьев из-за леса“.»