Обратный отсчет

День этот не задался у Арины с самого утра.

Отчего-то настроение было подавленным, не помогала ни интенсивная зарядка на свежем морозном воздухе, ни суггестивный сеанс самовнушения, который иногда практиковала девушка, если начинала скучать по материку. Распорядок на сегодня был вполне обычным. Ближе к обеду плановый сеанс связи по «большой» радиостанции, а потом объезд ближайших объектов на личном «снеговике» — турбинном снегоходе, специально разработанном для работы в условиях низких температур. Точек было не много, до вечера вполне можно было управиться.

Арина обожала свой «снеговик». Поездка на нём дарила необыкновенные впечатления. Особенно, когда впереди относительно ровное сверкающее и искрящееся снежное плато. Можно резко дать по газам, и мир вокруг метнётся в стороны, проносясь мимо серым калейдоскопом. Неистовый ветер, прекрасно чувствующийся даже через маску, будет пьянить своим напором, а Арина, привставая в седле, превратится в отчаянную всадницу, будто бы стремящуюся осадить рвущегося из под неё скакуна и совладать с почти первобытной природой. А если посмотреть в зеркало заднего обзора, и заложить длинный пологий вираж, можно увидеть, как из под задних траков вырвется потрясающая дуга снежной пыли: будто за мощным катером встает огромный, распадающийся на капли, бугор воды, только тут вместо капель — сверкающие снежинки и высокий, матовый, словно пылевой, хвост.

Иногда во время поездки, Арина включала вмонтированные камеры, чтобы запечатлеть такие потрясающие по красоте кадры. А потом, в своём домике на «Ковчеге» просматривала их, погружаясь в задумчивую негу — если замедлить воспроизведение, можно было рассмотреть каждую снежинку, вырывающуюся из-под гусениц. В минуты отдыха Арина монтировала из таких отрывков отдельные видео-отрывки, чтобы потом, когда у неё наступит отпуск, показать их Маше: та, наверняка, сможет оценить их по достоинству.

Но сегодня предстоящая поездка почему-то совсем не вдохновляла.

Из-за Маши?

Почему Арину так выбило из колеи их последнее общение? Ведь не мог же стать причиной этого, тот самый чужой голос, что Ариэль услышала на сеансе. Что это за глупости? Никогда раньше они с Машей не придавали значения таким мелочам. Они ведь взрослые, свободные люди. Что случилось в этот раз? Арина не находила ответа, и из-за этого становилось еще смурнее на душе. Сегодня они могли бы пообщаться снова, но… Разговор был заказан только с Владом.

«Ну и пусть, — злясь на себя, подумала Ариэль. — Нельзя быть настолько погружённой в себя. Это всё север. Изоляция. Хотя я полагала, что уже заработала полярный иммунитет. Но, видимо, я всего лишь стала слишком самоуверенной».

Зашипел приёмник местной рации, притороченный к лямке её комбинезона. Девушка как раз направлялась в диспетчерскую, чтобы загрузить пеленги точек для сегодняшнего объезда.

— На приёме, — привычно отозвалась она, зажимая клавишу.

— Центральная говорит. Ты не могла бы подойти?

Арина без труда узнала голос начальника «Ковчега-2» Ильи Борисовича Прокопенко, заслуженного Эколога-полярника. Хоть Арина и являлась руководителем всего проекта в этой зоне, но на «Ковчегах» были свои отдельные начальники, отвечающие, в первую очередь, за жизнедеятельность платформ. Прокопенко было 99 лет, но он находился в неплохой физической форме, словно полярный холод сохранял его от увядания. Хотя при современном уровне медицины такой возраст был ещё вполне дееспособным. К тому же Илья Борисович обладал очень острым умом и этакой приобретенной северной хитрецой. Арине начальник «экологического комбайна» импонировал, они быстро сработались, разделяя полномочия и не перетягивая одеяло на себя.

Не успела Арина удивиться, что за переговорным пультом «Центральной» сам начальник, а не стажёрка-хохотушка Лена Перова, как Илья Борисович добавил:

— Риша, боюсь что дело серьезное. Жду тебя, — он, единственный называл её тут так, переделывая на свой лад уменьшительно-ласкательное — Ариша — А-Риша.

Ощутив лёгкий укол беспокойства в сознании, девушка, тут же повернула направо и, ускоряя шаг, направилась в сторону башенки-«стекляшки», стоявшей в центре поселка.

«Ты же была так близко к этому», — подумала Маша, приостановив движение пальцев. Сейчас ее руки зависли над терминалом редактора, будто у дирижёра над сенсорным пюпитром. Пауза должна добавить драматургии, напряжённого ожидания, зритель — сиречь читатель — затаил дыхание в предвкушении волнующей развязки.

«Ты приблизилась к истокам, ты видела эти бесконечные переплетённые решётки смыслов, ты протискивалась сквозь них, стремясь прикоснуться к неведомому, стать новой электронной машиной, переиначить свое человеческое „я“. Ты лежала в этой капсуле, но часть твоего сознания уже растворилась в извилистых проводах, в электромагнитных волнах, в обволакивающем мир излучении. Что произошло бы, не прерви СУПЕР соединения? Какая музыка заполнила бы эфир, взмахни дирижер руками-крыльями? И не стало бы это личное „большое откровение“ отчаянным реквиемом?».

Маша опустила пальцы на терминал. Слова новых строчек вспыхивали на висящей перед её глазами проекции. Медленно, но, всё же, вспыхивали, словно извлекаемые из глубин подсознания.

Очередного запала хватило ненадолго. Скорость появления новых буковок в редакторе сначала замедлилась, а потом превратилась в нулевую величину. Новых сочетаний букв, в сознании Маши больше не возникало. Она недвижимо сидела за терминалом, мысленно улетев в совсем-совсем недалёкое прошлое. К девочке с выбритым виском. К попытке приблизить неосязаемое. Неужто она, Мария, оказалась настолько наивна, что могла бы подумать, будто сможет как-то заменить Арину для себя? Заполнить духовную лакуну, оставшуюся из-за недосказанности и недорешённости. Остававшуюся каждый раз, когда Арина уезжала.

Контактёрши были разновидностью ролевых моделей с той только разницей, что могли перевоплощаться в эмоциональных двойников близких людей. Это было странное развлечение. Несмотря на внешнюю непохожесть, хорошие специалисты могли настолько точно реагировать на происходящее, что находясь рядом с ними, человек ловил себя на сверхъестественном чувстве, что общается с тем самым близким человеком, чей психоэмоциональный фон был «загружен» в контактёршу. Существовали специальные программы, которые передавали такую информацию прямо на подкорку контактёрши- двойника. Процедура была безопасной, через десяток часов информация само собой затиралась, не оставляя никаких негативных эмоций у исполнителя. Но на какое-то время сразу после загрузки контактёрша «превращалась» в близкого тебе человека и реагировала соответственно. С ней можно было разговаривать на отвлечённые темы, что-то обсуждать, развлекаться, даже осуществлять тактильный контакт.

В какой-то мере похожими внешними способностями можно было наделить своего аватара. Когда функционировала СУПЕР, аватары, как элементы системы могли «воспитываться» владельцами, было разработано много прикладных утилит, позволяющих «настраивать» характер электронного помощника, обучать его определенной модели поведения, даже развивать творческие способности. Аватары могли «перевоплощаться» в людей, создавая автопроекции, им можно было придать форму персонажа видеомы или вымышленного героя. Но вот привить им необходимый эмоциональный заряд практически никогда не удавалось.

Контактёрши же окутывали себя именно таким эфемерным полем, создавая иллюзию присутствия другого человека. После того, как СУПЕР отключилась, услуги в этой психологической области стали намного востребованнее.

Сеансы не всегда удавались, о чём заказчика предупреждали заранее. Контактёрством занимались только девушки, причём тех, кто предоставлял такие услуги после тридцати, можно было пересчитать по пальцам. Основной возраст специалисток был в пределах восемнадцати-двадцати пяти лет. Мужчин среди контакт-моделей не было вовсе, хотя мужскую эмоциональную проекцию контактёрши выполняли зачастую даже лучше, чем женскую.