Кувырком (ЛП)

После отказа от еще одной пары туфель, Челси встает и швыряет босоножку через всю комнату.

— Какую обувь, Риган? Что ты хочешь?

Риган просто плачет и тычет пальчиком в никуда.

Не успеваю произнести ни слова, как в холл, сцепившись клубком, вваливаются близнецы. Падают, катаются по полу и вопят, оскалив зубы.

— Ты же знал, что я специально берег его! — кричит Рори.

— Оно лежало в шкафу, значит бесхозное! — рычит Рэймонд.

— Прекратите! — восклицает Челси. — Вы двое, уймитесь! — Теперь визжит и она.

Никакой реакции.

— Урод! — обзывается один.

— Мудак! — не отстает второй; бьюсь об заклад, Рори.

— Замолчите! — орет Челси, хватает одного за волосы и дергает вверх.

Даже я, черт возьми, вздрагиваю.

Рори завывает, двумя руками обхватив затылок и возмущается:

— Какого черта? Теперь у меня там будет лысина!

— Хватит драться с братом!

— Он сожрал последнее печенье с шоколадом! — не отступает Рори. — Он знал, что я его берегу, и все равно схомячил!

Рэймонд, успевший подняться на ноги, еще и издевается:

— Было так вкусно — о–о.

Рори совершает стремительный бросок, и я выныриваю из ступора, куда впал при виде разверзнувшегося ада. Втискиваюсь между мальчишками, расталкивая железной рукой.

— Угомонитесь.

В этот момент из-за угла появляется ревущая Розалин, за ней по пятам шлепает свекольно — красная Райли.

Полный комплект.

— Верни!

— Нет, она моя!

— Неправда, моя!

— Нет!

Челси инстинктивно разводит руки в стороны, будто преграждает дорогу, когда Розалин съеживается у нее за спиной.

— Что происходит? — обращается к старшей племяннице.

— У нее моя ручка! — кричит Райли.

— Ручка?! — взрывается Челси. — Издеваешься? Вы ругаетесь из-за гребаной ручки?!

Райли с надутым видом, свойственным всем подросткам, язвит:

— Какая культурная речь, тетя Челси.

Челси скрежещет зубами.

— Перестань, пожалуйста, Райли.

— Вот уж нет. Это же ты здесь взрослая. Ты глянь на нас! Неудивительно, что здесь сущий дурдом!

— И это моя вина? Что вы кучка эгоистичных злых дикарей?

Райли нападает:

— Да! Это твоя вина!

Челси поднимает руки.

— Все, хватит! Надоело! Все марш по своим комнатам!

Розалин разражается негодующим ревом:

— Но я ничего не сделала!

Челси резко поворачивается к маленькой златовласке.

— Я сказала, по комнатам! Немедленно!

Розалин выпрямляется, хмурит маленькое личико.

— Ты плохая! Ты мне не нравишься!

Челси хватает племянницу за руку и подталкивает к лестнице.

— Не вопрос — можешь не любить меня и из своей комнаты!

Рыдая, Розалин взлетает по лестнице. Райли топает следом, скрестив руки и упрямо расправив плечи. В последний раз толкнув брата, Рори тоже отправляется наверх. Когда Рэймонд собирается последовать за братом, Челси требует:

— Рэймонд, ты идешь в другую комнату. И чтобы я вас рядом друг с другом не видела.

Тот, свирепо глянув, выдает:

— Отстой!

Челси яростно бросает в ответ:

— Поговори мне еще!

Как только четыре всадника Апокалипсиса скрываются наверху, в доме воцаряется мрачная тишина, как в городе, где пронесся торнадо. Ронана больше не слышно — видимо, малыша сморило утренним сном. Выудив из кучи отвергнутой обуви пару ярко — розовых сандаликов и надев их, Риган, хлюпая носом, покидает холл.

Челси тяжело дышит, и я осторожно спрашиваю:

— Как ты?

Ее голубые глаза на мгновение встречаются с моими. И она заливается слезами.

Даже расстроенная, Челси такая милая, что я усиленно сдерживаю смех. Потому что, если вырвется хоть один смешок, меня прибьют.

Обняв за плечи, веду ее в кухню.

— Все хорошо. Ш — ш–ш, не плачь, все хорошо.

Качая головой, Челси садится на барный стул. По лицу струятся слезы.

— Ничего не хорошо. Они злобные. Неблагодарные маленькие чудовища.

Внезапно возникает порыв позвонить маме и извиниться. Не за что-то конкретное… Так, за первые пятнадцать лет моей жизни.

Вынимаю из морозилки ликер «Южный комфорт» и наливаю ей бокал.

Челси всхлипывает, уткнувшись в ладони.

Доливаю еще.

— Что произошло?

— Ничего! — Она поднимает на меня глаза. — Совершенно ничего! Просто они все проснулись в таком настроении.

Вытирает щеки и делает глоток. Сжимаю ее плечо. Поставив локти на стол, снова прячет лицо в ладонях.

Голос переполнен виной:

— Господи. Не могу поверить, что схватила Рори за волосы. Рэйчел никогда бы так не поступила. Они с Робби были против телесных наказаний.

— Это многое объясняет.

Поверьте, я не сторонник порки. Но порой случаются моменты, когда шлепок по заднице вполне заслужен.

— Розалин права. Я плохая! — И снова плачет.

Больше не в силах сдерживать смех, пусть и сочувственный, но все-таки громкий.

— Милая, я знаю, что значит быть плохой. Поверь, ты не такая.

Челси опустошает бокал.

— Не собираюсь учить тебя их воспитывать, но, по собственному опыту, могу сказать — детям необходима дисциплина. Они нуждаются в ней, даже если сами не понимают. Стоит составить список проступков и наказаний. Ну типа, выругался — на день лишился мобильника. Подрался — убирай за собакой. Уголовный кодекс Мак-Куэйдов.

Шмыгает распухшим носом, глаза красные.

— Хорошая идея.

Придвигаюсь ближе, встаю между коленями Челси. Прикасаюсь к щеке.

— Тебе лучше?

Челси уныло вздыхает.

— Нет.

Приподнимаю ее голову и наклоняюсь.

— Тогда давай посмотрим, что с этим можно сделать.

Губы Челси теплые. Она погружается в поцелуй, открываясь, со вздохом завладевая моим языком и нежно предлагая свой. Только поцелуй, дальше него не зайдет. Но если Челси получает хотя бы наполовину такое же удовольствие, что и я, значит, цель достигнута.

Отстраняюсь на пару сантиметров.

— Теперь лучше?

И она улыбается.

— Немного. Надо еще над улучшением поработать.

Усмехаюсь:

— Согласен. — И снова прижимаюсь к ее губам.

Иногда, наблюдая за Челси, я мгновенно завожусь. Как она двигается, улыбается, наклоняется подобрать с пола игрушки. И если повезет, подворачивается возможность урвать минутку наедине. Но приходится проявлять изобретательность.

Как — то вечером Ронан засыпает пораньше, Райли читает в гостиной, а Розалин и Риган наблюдают за Рори и Рэймондом, играющими в Xbox.

Хватаю Челси за руку и тащу к лестнице. По пути наставляю ребят:

— Парни, присмотрите за сестричками.

Через несколько секунд затаскиваю Челси в ванную гостевой комнаты наверху. Для прикрытия включаю воду в душе и в раковине. Прижавшись к спине Челси, провожу носом по ее затылку, вдыхая сладкий аромат кожи и страсти. Повернув голову, Челси пылко меня целует, при этом так вцепившись в раковину, что даже костяшки пальцев белеют.

— Что мы вытворяем? — задыхается она.

— Мы по — быстрому, — обещаю я. — Тебе понравится.

Падаю на колени позади нее. Задираю юбку, стаскиваю белые кружевные трусики, ласкаю ртом лоно, обводя его языком, как умирающий от голода человек. Нос скользит между восхитительными ягодицами. Боже, какая попка.

Когда появится побольше времени, клянусь уделить конкретно этой части тела столько пристального внимания, сколько она, несомненно, заслуживает.

Мну ладонями, поглаживаю пальцами, возбуждая сильнее, увлажняя. Челси стонет, прогибаясь вперед, горячая и полная желания.

Встаю, расстегиваю брюки и погружаюсь одним плавным движением. У меня вырывается стон.

— Господи. Так круто, что это просто вне закона.

Начинаю резко двигаться, и Челси одобрительно стонет, пряжка у меня на ремне позвякивает в такт толчкам. Челси выпрямляется, заводит руки за спину, пытаясь погладить меня всюду, куда только может дотянуться. И сжимает еще теснее.

Вцепившись одной рукой ей в бедро, другой поворачиваю ее голову, чтобы поцеловать, попробовать на вкус сладкий язык. Губы соединяются, мы покусываем друг друга, стоны смешиваются. Быстрее работая бедрами, перемещаю ладонь ей на грудь, удерживая так, как мне надо. Опустив руку, Челси ласкает себя, круговыми движениями обводя клитор, пока я вхожу и выхожу.