Фрагменты сожалений

– Черт, ты опять убил его! – Затем насмешливо скалил зубы и направлял на Сашу указательный палец, продолжая посыпать обвинениями: – Парень, ты убил его. Ты заставил выехать его под мою тачку! ТЫ!

– Нет, я не виноват, – испуганно, сидя на коленях над мертвым телом, под гнетом вины лепетал он. – Я хотел его предупредить. Я…

Неожиданно – в каждом сне для Саши это происходило неожиданно – погибший друг клал ему на плечо переломанную руку, и, когда Саша к нему поворачивался, слабым, хриплым голосом вещал, глядя на него покрасневшим, частично выдавленным глазом:

– Посмотри, что ты натворил. Посмотри на меня. Не хочешь извиниться?

После этих слов Саша просыпался – обычно в поту и с комком горечи в горле – и часто, уткнувшись в подушку лицом, шепотом повторял:

– Прости, прости, прости…

Теперь его почти постоянно сопровождало подавленное настроение, а вдобавок к этому – бессонница, отчего он исхудал, под глазами появились темные круги, а успеваемость в школе заметно снизилась. Родители настояли на том, что ему требуется серьезная психологическая помощь, и записали на прием к частному, но тогда еще работающему за небольшую плату детскому психологу. Множество часов потребовалось специалисту на то, чтобы поднять дух подростку и заставить его убедить себя в своей невиновности. И постепенно, на радость и родителям Саши, и его старшей сестре он более или менее пришел в норму. А когда виновного в смерти Олега, после излишне затянутых судебных разбирательств, упекли в тюрьму на долгие годы, кошмарный сон оставил его в покое.

И вот прошло более полутора лет.

Александр в осенний полдень очутился подле автобусной остановки, где стоял он, только уже семнадцатилетний, и его старшая сестра, Лена. Он помнил – вот сейчас, находясь в этом месте, помнил, – что на следующий день у их матери должен быть день рождения, в честь чего они приняли решение вдвоем съездить в торговый центр и купить для нее подарок. За день до этого они обсуждали, что именно подарить родительнице, и выбор их пал на какой-нибудь маленький золотой кулончик, а так как поблизости от их дома не было достойных мест для выбора украшений, проблему должны были решить ювелирные бутики. Но всенепременно должно случиться что-то плохое, а что – предугадать Александру никак не удавалось, сколько он ни силился.

На остановке топтались еще человек двенадцать-четырнадцать, две трети из которых стояли перед Сашей с Леной, и многие из них, как это можно было понять по их кислым минам, явно были недовольны длительным отсутствием общественного транспорта, однако вслух, как обычно, никто не высказывался.

Наконец, по прошествии еще примерно пары минут подъехал массивный бело-зеленый автобус. С обеих его сторон отворились автоматические двери, и, пока прибывшие пассажиры выходили из задних, свежая порция протискивалась в передние.

– Блин, кажется, свободных мест не осталось, – выразила недовольство Лена, закатывая глаза. Но почти мигом просветлела, и недовольство на ее лице тут же сменилось улыбкой. – А, нет, одно есть. Вон, в центре салона.

– Ну, тогда беги и садись, – ответил следующий за ней брат. – Видимо, место специально для тебя сохранили.

– Я и не сомневалась.

Устроившись поудобнее на пассажирском сиденье, Лена, когда автобус уже продолжил свой путь, подняла голову и посмотрела на низкорослого мужчину, с трудом дотягивающегося до поручня над головой, при этом же другой рукой неуклюже держащего газету. Он сощурился так, что было понятно: очки наверняка оставил дома, а почитать о том, что происходит в жизни знаменитостей, хочется. Чтобы сдержать смешок и не обидеть человека, она обратила взор в окно, за которым мелькали транспорт и здания.

Саша же еще до того, как автобус тронулся с места, прошел в самый конец салона, стал спиной к окну и поясницей привалился к поручню. В основном он тоже смотрел в окна – то слева от себя, то справа, иногда – в пол, а иногда осматривал людей. Но прошло немного времени, автобус миновал уже три остановки, и Саша обратил внимание на парня в красной ветровке и черных джинсах. Тот был постарше его года на три – ему удалось это понять, рассмотрев его лицо в профиль. Темные волосы коротко стрижены, однако, судя по всему, не знали расчески и как минимум неделю были не мыты. Парень сидел справа от Лены, на противоположном ряду и также на ближнем к проходу кресле; он сидел там еще до того, как они вошли в автобус. Внешне – самый обыкновенный, ничем не выделяющийся средь всех остальных десятков трех пассажиров, но чувствовалась в его манере ерзать, оглядываться по сторонам нервозность, словно он что-то украл и теперь гадает и проверяет, не преследуют ли его. Или наркоман, нуждающийся в новой дозе. Или же всего лишь безбилетник, опасающийся появления в салоне кондукторов. И, быть может, Саша не придал бы странному типу никакого значения, если бы тот не начал недобро поглядывать на его сестру.

А пока Саша гадал, что же тому нужно от его сестры, – а ушло на это не более двух или трех минут, – парень вдруг вскочил с места, грубо схватил ее за волосы – так, что она вскрикнула от боли, – поднял на ноги и, прижав к себе за талию, приложил к ее виску дуло пистолета, который, вероятно, вынул из кармана ветровки. Девушка даже не успела сообразить, что к чему, не увидела она и оружие и, с силой наступив на ногу схватившего ее парня, попыталась вырваться, но тот только вложил еще больше усилий в хватку, вдавив предплечье под хрупкие ребра, и стукнул краем стального дула по ее виску. Лена зашипела и поморщилась, Саша оттолкнулся от поручня и хотел было рвануть вперед, но остановился как вкопанный, когда юнец в красной ветровке заорал будто бы в приступе бешенства:

– Оставайтесь все на своих местах, вы, гребаные скоты! Я вышибу этой суке мозги, если хоть кто-то дернется! Я каждому вышибу мозги! – При этом он, оглядываясь по всем сторонам, пятился назад, пока не уперся поясницей в турникет. Низкорослый мужчина выронил газету и поднял освободившуюся руку, как бы давая понять, что он все понял и выполнит любой приказ. Другой мужчина, спортивного телосложения, что сидел во втором от начала ряду, поднялся, намереваясь что-то сделать, и тут же получил две пули в грудь, ничком свалившись обратно на сиденье. Вот теперь пассажиры по-настоящему запаниковали и начали галдеть и вскакивать со своих мест, но несколько воплей вооруженного заставили всех угомониться. Как только автобус заметно замедлил ход, парень прокричал водителю через плечо, что перестреляет всех до единого, если они остановятся. – Пошли вы все к черту! – продолжал он, вновь обращаясь теперь к пассажирам. – Что, не хотите посмеяться? Чего же вы так? Вы же так любите смеяться над другими, чертовы лицемеры! А теперь уже не смешно, правда?!

Его рука дернулась, прогремел выстрел – и белокурая женщина средних лет с дырой в голове с сиденья соскользнула на пол.

– За что?! – взвизгнула старушка, сидевшая рядом с убитой, и, не спуская с нее вытаращенных глаз, прикрыла рот ладонью.

– А вот захотелось!

Плач ребенка, сидевшего на коленях молодой мамаши, разнесшийся по салону сразу после первого выстрела, лишний раз капал убийце на нервы, и он, разбрызгивая слюну, взревел:

– Да заткнись ты уже, уродец мелкий! Угомони его, мамаша, – нацелился он на нее, – или я вас обоих грохну! И плевать я хотел на то, что он еще совсем сосунок!

А Саша был словно парализован. Не в силах управлять своим телом, он лишь смотрел сестре во влажные от наступающих слез глаза, умоляющих спасти ее. Александру, который находился рядом с собой семнадцатилетним, хотелось каким-нибудь способом взять ситуацию под свой контроль, но и он не мог шевельнуться с места, а если б и мог – и он это знал, – ничего бы у него не вышло.

Однако Саша, сжимая и разжимая кулаки, внезапно сорвался с места. Совсем немного – и он добежит до сестры и оттолкнет от нее убийцу или просто примет удар на себя, тем самым дав ей немного времени на то, чтобы высвободиться из цепких лап. Но вооруженный подлец, недолго думая, толкнул вперед заложницу и выстрелил. Пуля насквозь прошла сквозь ее шею, задев позвонки, пролетела мимо Саши и пробила заднее стекло, вылетев на улицу, а девушка рухнула на руки к настигшему ее брату. Он держал ее безвольно повисшее тело, а кровь обильно вытекала из раны, падая ему на штанины, на кроссовки, стекаясь в лужу на полу.