Страница 17 из 85
Глава 6
Площадь, вместе с Кассандрой, Патрицией и Денницей куда-то опрокинулась и быстро скрылась из виду.
Далеко внизу замелькали кварталы.
Каждый походил на отлично оборудованную крепость: на улицу выходили глухие стены с бойницами, дотами и всякими прочими укреплениями, призванными удержать уличные банды снаружи, в то время как «приличные люди» находятся внутри.
Видел я чётко, как на экране с хорошим разрешением: зрение дракона превосходило человеческое, как торт со взбитыми сливками по вкусовым качествам превосходит чёрствый сухарик.
Теперь я понимаю, почему все мои знакомые драконы любят именно эту ипостась: рождённый летать не хочет ползать.
Горящая башня быстро приближалась. Я видел кружащих над ней тварей — по сравнению со мной это были просто зажигалки.
Кстати… А как правильно выпускать огонь?
Я что хочу сказать: магия — магией, но спалить к чертям собачьим все внутренности как-то не улыбается.
Стоит представить, что по кишкам катится клуб раскалённого пламени… Жить не хочется.
Так что эксперименты я оставил на потом. На далёкое «потом», лучше всего — на следующую реинкарнацию.
Ещё задолго до подлёта я заметил, что горит не сама башня Шторм. Горели бабулины големы. Уж как камень умудряется гореть — не знаю, но красивые мускулистые фигуры пылали, как свечки.
Несмотря на это, оборону они держали.
Крылатые бестии клубились над ними, как мухи над коровьими лепешками, то и дело выдыхая белые слепящие языки пламени, но големы держались. Взмахами рук они разгоняли «мошкару», не давая приблизиться к наполовину оплавленным воротам, ведущим вглубь цитадели.
Хотя… Если ворота оплавлены — значит, кто-то уже прорвался?..
БАБУЛЯ-А-А!.. — взревел я во всю силу драконьих лёгких и рванул к башне.
Картина старушки в инвалидном кресле, в одиночку отбивающуюся от мерзких тварей, так и маячила перед глазами.
Но моргнув несколько раз, я сообразил, что картина сия мне не привиделась.
Бабуля и впрямь сидела в своём кресле, но находилась не где-то там, за толстыми стенами, а в буквальном смысле на линии огня.
Её, вместе с креслом, окружал полупрозрачный ореол — видать, защитное поле. Потому что раскалённые добела языки саламандр только жалили его оболочку, но до хозяйки добраться не могли.
Раззявив пасть, я ринулся в бой.
И… Не знаю, что это было.
Я испытал нечто вроде удара электрошоком.
Крылья судорожно вывернулись, как зонтик на ветру, хвост загнулся бубликом, лапы растопырились, глаза выпучились.
Кувыркаясь, как подбитый Брундуляк, я рухнул вниз…
Где-то на полпути я превратился в человека.
Не знаю, как я это понял — просто знал, и всё. И даже успел подумать, что упав, окажусь совершенно без одежды.
Искусством создавать шмотки буквально из пыли, клубящейся в воздухе, я ещё не овладел, так что придётся принять голую правду — такой, как она есть…
Внезапно вынырнув из смога, я увидел, как земля вспучивается навстречу. Она предательски ударила меня в лицо, по рёбрам и другим чувствительным органам, дыхание вышибло, а вместе с ним, как мне показалось, и мозги.
В черепе стало пусто, сознание накрылось лоскутным одеялком и громко захрапело.
Моё бездыханное тело куда-то потащили… Но это могли быть и глюки. Чего не привидится при падении с высоты драконьего полёта?
Открыл глаза от того, что кто-то самозабвенно лил на меня ледяную воду.
Когда лежишь голым на жестких камнях, как-то очень остро осознаёшь, что вода — именно холодная, и что нижние твои регионы обдувает совсем не ласковый ветерок.
Рассудив, что добрый человек такую экзекуцию учинять не станет, из положения лёжа я постарался перетечь сразу в боевую стойку — видел такое в кино.
Но реальность, как всегда, внесла свои коррективы, и вместо того, чтобы принять угрожающую позу, я запутался в собственных конечностях и больно ударился копчиком о что-то твёрдое.
Тогда я стал превращаться в дракона — рассудив, что здоровенной чешуйчатой рептилии куда сложнее причинить вред, чем мягкому человеку.
К тому же, в драконьем виде нагота меня не смущала — сказывались особенности строения организма.
Спина зачесалась — именно оттуда, как я понимаю, начинали прорезываться крылья…
— Не советую.
Голос был смутно знаком. Как будто я его уже слышал, и даже вступал в полемику. Но где это было и когда…
Он мне напомнил нашего профессора математики из универа — та же безграничная усталость и снисходительное терпение по отношению к нам, великовозрастным дебилам…
Но чтобы вот так, без предупреждения, встретиться с профессором Котёночкиным… Маловероятно.
— Не советуете что?.. — на всякий случай уточнил я. Если речь о формуле Мандельбротта — я полностью за.
— Становиться драконом в столь тесном пространстве.
Так. Это точно не Котёночкин — вряд ли профессор математики стал бы рассуждать на серьёзных щах о драконах.
— К тому же ты, сын, потратил много энергии. Вряд ли метаморфоза в столь истощенном состоянии пройдёт успешно.
«Сын»
Только один человек в целом свете может сказать это НАСТОЛЬКО собственническим тоном.
— Папа?..
Я не знал, где нахожусь. Но в этом месте было темно, холодно и действительно тесно — моя голова в сидячем положении упиралась в потолок.
— Ты же… Тебя же… — при каждом слове я подскакивал от избытка чувств, стукался макушкой и никак не мог закончить мысль.
— Я думал, ты догадаешься.
— О том, что головой о камень — это больно?
— О том, что я жив.
— Да в этом я и не сомневался, — морщась, я принялся растирать конечности — замёрз, как собака. Так и чувствовал твёрдые синие пупырки на коже. Брр. — Недавно я даже начал подозревать, что исчезновение — твоих собственных рук дело. Ну в смысле: не того калибра ты человек, чтобы вот так взять, и позволить похитить себя из собственной спальни.
— Недавно?