Тонкая грань

И тут я проснулся.

Мужчина замолк, и все в изумлении воззрились на него, ожидая продолжения.

– Вот я и хочу спросить, – обратился мужчина к батюшке, – что же это было? Я всё помню предельно четко, во всех деталях – и произошедшее, и свои переживания! Когда я проснулся и увидел, что всё на своих местах, я перекрестился и с облегчением подумал: «Слава Богу, сон!» Но теперь я думаю: может, всё это случилось на самом деле, а Господь, вняв моей молитве, обратил случившееся в сон?

– Ну это уж вы хватили! – улыбнулся батюшка. – Такого быть не может.

– Почему «не может»? Вы ведь сами говорили, что Господу всё возможно.

– Да, но в вашем случае очевидно, что это был сон. Вы ведь не помните, к примеру, в деталях, куда вы в тот день и зачем выходили, что предшествовало ограблению? – спросил батюшка.

– Не помню, – согласился мужчина. – Но ведь Господь мог это стереть из моей памяти, – и добавил после короткой паузы: – Жизнь, она ведь как устроена: вот мы сейчас сидим, беседуем, и уже скоро наступит завтра. Каким оно будет? Может, таким, а может, эдаким. Бессчётное количество вариаций, зависящих от поступков восьми миллиардов людей, проживающих на планете. Плюс силы природы и силы небесные – мириады вариаций, и лишь одна из них станет реальностью. Вот и в моём случае, может, Бог выбрал сначала один вариант, а потом заменил его другим. Знаете, как на компьютере: сделал шаг, посмотрел – передумал, нажал кнопку reverse – и тут же вернулся в исходную позицию, будто ничего и не было. А следующий шаг уже будет другим. Вот и здесь, реальность в итоге стала другой, нежели предполагалось изначально.

– Не стоит фантазировать, – ответил батюшка снисходительно. – Фантазии – опасная вещь, – и добавил: – Господь действительно может помочь человеку – самым неожиданным образом в самых, казалось бы, безнадёжных ситуациях – но иным образом, не как вы описали.

«А что это я решаю за Господа?» – подумал он вдруг, но добавлять к сказанному ничего не стал. Допив чай, батюшка поднялся.

– Ну что, друзья мои, пора нам прощаться! – обратился он к собравшимся. – Помолимся.

И, прочитав благодарственные молитвы, вышел из-за стола.

Паломники тоже поднялись, разом заговорили, зашуршали своими пакетами, стали собираться, одеваться. И только один мужчина продолжал сидеть неподвижно, глядя в задумчивости прямо перед собой.

Цветы бугенвиллеи

Молчание камня

С террасы небольшого кафе, расположенного на каменистой возвышенности, открывался чудесный вид на бухту Solita с узкой полоской пляжа и серой косой, уходящей далеко в море. Я обнаружила это место случайно: с главного променада сюда вела едва заметная среди сосен тропинка. Посетителей обычно было немного, и я взяла себе за правило приходить сюда по вечерам – почитать в тишине, выпить бокал вина, полюбоваться вечерним закатом. На открытой узкой террасе стояли лицом к морю зачехлённые диваны и круглые, на тонких резных ножках, столики. Было в этой обстановке что-то несовременное, или, может, вневременное – похоже, в таких вот кафе в заграничных приморских городках сиживали некогда наши соотечественники – давным-давно, до войн и революций… В общем, приглянулось мне это место. Вот и в тот раз я устроилась на дальнем диванчике с книжкой. На море царил полный штиль, бирюзовая гладь воды блистала бордовыми полосами вечерней зари. Из глубины кафе раздавалась тихая музыка.

Не успела я насладиться этой идиллией, как вдруг послышались шаги, и у входа замаячили посетители – мужчина, женщина и девчушка лет пяти. С виду – русские. За границей русский человек легко определит своего соотечественника по какой-то вселенской усталости, запечатлённой в его движениях и взгляде. Вошедшие разместились неподалёку от меня – к счастью, не слишком близко. Я продолжила чтение, и всё же до моего слуха стали долетать отдельные фразы. Это действительно оказались русские туристы.

Женщина позвала дочку, крутившуюся у стола:

– Катя, иди сюда! Смотри, – она протянула девочке меню с картинками, – будешь мороженое?

– Не-а, – послышалось в ответ. – Буду персиковый сок.

Девчонка – белобрысая, в ярко-розовых легинсах и майке с надписью Star-6 – продолжала, как волчок, носиться по веранде.

Родители сделали заказ подошедшей официантке, после чего мать поймала за руку пробегавшую мимо дочку:

– Катя, персикового сока нет. Апельсиновый будешь?

– Не хочу. Почему нет персикового? – захныкала девочка, опускаясь на корточки.

Через некоторое время я скользнула взглядом в сторону родителей. Сидят, молча пьют кофе, глядя на море. Мужчине на вид лет сорок, высокий, худощавый. Породистая внешность. Порода, как известно, особенно заметна в профиль; так вот у него профиль был выразительный: орлиный нос, высокие скулы, крепкий подбородок. Короткая стрижка ёжиком, на висках – чуть заметная седина. Одет в бриджи цвета хаки и белую рубашку, на ногах – кожаные сандалии. Сидит прямо, расправив плечи, сосредоточенно смотрит перед собой. Не иначе какой-нибудь преуспевающий менеджер или начальник среднего звена. Она – дама с пышным формами, лет тридцати, в ладно сидящем, облегающем фигуру трикотажном платье с глубоким вырезом на спине. Тёмные прямые волосы до плеч. Лицо без какого-либо выражения, брови слегка приподняты – будто в постоянном удивлении.

– Чайки! – послышался снова звонкий детский голос. – Я хочу вниз, к морю!

– Катя, поправь сандалии, – напутствовал её отец.

Мать нагнулась (при этом её зад широко округлился под мягкой тканью), поправила дочери застёжки на сандалиях, и они начали спускаться по каменным ступеням к воде. Девочка резво бежала впереди, а мать с грациозностью львицы следовала за ней.

Я вновь взглянула на отца. Уставший, безучастный. Повторный брак? Да, скорее всего. Дело, видимо, было так (как оно, в сущности, и бывает обычно в случае повторных браков). Работает он себе в каком-нибудь офисе, всё у него благополучно: хорошая зарплата, семья – жена, один или двое взрослых или почти взрослых сыновей (дочерей), перспективная работа. Но вот в коллективе появляется она – молодая, спокойная, вызывающе красивая. Вот они встречаются взглядом в первый раз – и этот взгляд длится чуть дольше, чем принято, таит в себе некий тайный вызов; он впечатлён её большими, по-детски широко раскрытыми глазами. Потом они снова и снова зацепляются взглядами при встрече, потом она просит подвести её до метро:

сумка тяжёлая. Случайное касание рук, жаркий поцелуй… Всё происходит быстро и неожиданно. Мучительный разговор с женой, стыд перед детьми и попытка успокоить себя: мол, взрослые уже. Скорый повторный брак, рождение дочери…

Мать с девочкой возвращаются и садятся на диван. Мать пьёт воду из стакана. Гордая посадка головы, слегка насмешливая линия полных губ. Что ж, эта женщина может быть довольна: она своего добилась – интересный муж, ребёнок, отдых на заграничном курорте.

– Мам, я в туалет хочу.

Мать с дочерью встают и идут вдоль террасы к двери с указателем WC. Отец тем временем достаёт портмоне, отсчитывает несколько купюр и кладёт их на стол, прижимая пепельницей.

Через несколько минут появляются мать с дочерью. Садятся, женщина принимается переплетать девочке растрепавшуюся косичку.

– Как чайки, не испугались тебя? – спрашивает отец, наклоняясь к дочке.

– Не-а, я им хлеба покрошила… А мы сегодня вечером на дискотеку пойдём?

– Ты опять танцевать хочешь? – спрашивает он, поглаживая дочку по голове.

Обычная семейка. И всё же что-то не так. И тут до меня доходит: за всё время, что они тут находятся, родители не обмолвились между собой ни словом! Конечно, бывают ситуации, когда слова не нужны, но… Как заметил кто-то, молчание моря всегда отличишь от молчания камня… Что ж, если подумать, то за шесть лет вполне возможен путь от пылкой влюблённости – через скуку и раздражение – к полной окаменелости чувств.