Персона

И вот во дворце за два года собралось достаточно многочисленное воинство заговорщиков – почти двести воинов. Муж Гикии готов выступить не только против жены, но против всей общественной структуры демократического Херсонеса: организованной силой заговорщиков свергнуть народовластие. Сын Асандра посчитал: в день памяти архонта Ламаха херсонеситы все поголовно изрядно напьются, даже накачаются бесплатным виноградным вином – они останутся веселиться до позднего вечера. Как только все улягутся спать, муж Гикии выведет на улицы свое достаточно многочисленное воинство, захватит весь город. А к этому времени флот отца Асандра войдет в порт, пристанет к пристани, неожиданно нанесет коварный удар по Херсонесу. Завершится заговор удачей, а отцу Асандру и его сыну останется праздновать победу. Завершившие победой заговорщики совершат мгновенно передел власти. Херсонес вернется к традиционному царистскому управлению, станет частью Боспорского царства, как ему уготовано самой судьбой.

Заговор возник опасного свойства и даже в определенный момент имел шанс на успех, но… Как часто это «но» включается в, казалось, размеренный ход событий, занимает положенное ему место, даже высказывает категорически свое положенное, случайно занятое место в событиях, даже невероятным способом вмешивается, парадоксально влияет на одно из мировых происшествий и может направить развитие по совершенно другому пути. Тот «другой путь» вдруг становится самым «правильным», а с позиций прошедшего – даже «классическим». Без дара предвидения поди пойми заранее историческую закономерность не только в марксистско-ленинской, «абсолютно истинной», идеологически выдержанной, но даже в диалектически-материалистической, научно-теоретической манере ее интерпретации. Философия, словесная разрядка очень даже помогают построить верную канву мысли, разобраться в хитросплетениях жизни, поставить всех участников событий на места свойственного им значения. Положено в данном случае «лирическое отступление» для уяснения полноты картины.

По причине чрезмерной усталости, старательности или нерадивости нрава провинилась любимая служанка Гикии. Последовало наказание: прикрепили к занятию ее, но затворили на определенное время в надподвальной комнате – пусть потрудится, одновременно серьезно подумает о поступке, еще на досуге поразмыслит о перемене поведения. Таков дополнительный воспитательный эффект данного наказания. Служанка исполняла задание – пряла лен. Много в занятии однообразия, механических действий. Допустила оплошность – уронила пряслице, оно покатилось к стене и, на пути качения не остановленное, провалилось в глубокую щель. Попыталась служанка ручкой освободить из плена пряслице – не смогла. Догадливая служанка применила сноровку, даже силу – вытащила кирпич наружу, достала пряслице… Еще больше ее удивило другое: она услышала мужские голоса, наклонилась, в проем увидела по пояс обнаженных молодых людей. Каждый имел вооружение, определенный предмет. Они о чем-то спорят, просто общаются? Что за люди?

Служанка проявила благоразумие: кирпич аккуратно опустила на место свое. Как поступить дальше, она пока не решила. Воспользовалась маленьким шансом, связалась с подружкой, попросила ее передать госпоже… Лучше даже ее вызвать… Явилась Гикия, поняла сразу: в ее доме замышляют нечто…

Гикия срочно собрала совет старейшин города (признаться, относительно спокойными являлись те времена: любопытные журнационалистники не сбегались при каждом случае), сообщила им:

– Я открою вам тайну. Мой муж от отца своего унаследовал ненависть к нашему городу, тайно он привел в дом много вооруженных боспорцев. Как я догадываюсь, в день памяти моего отца они намерены захватить город. Скоро этот день, – продолжила Гикия. – Мы проведем его как обычно. Приходите в мой дом, веселитесь – пусть враги ничего не заподозрят. Однако пейте и знайте меру и об опасности не забывайте. Дома у каждого должны быть припасены хворост и факелы. И когда я дам знак, надо кончать пир, вы разойдетесь по домам спокойно. Раньше обычного велю закрыть ворота. А вы тотчас слуг с хворостом и факелами высылайте – пусть они обкладывают весь мой дом, выходы все и входы. Чтобы дерево быстро загорелось, велите облить его маслом. Когда я выйду, вы зажжете хворост, а затем окружите дом и будете следить, чтобы из них никто не вышел живым.

Так условлено. В день памяти Ламаха население города целый день на улицах веселилось. Гикия щедро раздавала вино на пиру, часто угощала мужа, сама не пила: она приказала наливать себе воду в пурпурную чашку – по цвету содержимого вода казалась вином.

Наступил вечер… Вроде утомясь, жители разошлись по домам. Гикия позвала мужа отдохнуть, он охотно согласился – старался не возбудить в ней никаких подозрений. Она велела закрыть ворота и все выходы, тотчас начали выносить из дома одежду, золото, драгоценности… Гикия дождалась – все в ее доме успокоились. Заснул опьяневший муж. Гикия вышла из спальни, за собой дверь заперла. Позвала служанок, вместе с ними оставила двор. На улице она приказала поджечь дом со всех сторон. Огонь быстро охватил все здание. Попытались спастись боспорские воины – убивали их на месте.

Так Гикия пожертвовала домом, родной Херсонес избавила от смертельной опасности. Граждане благодарные не забыли о подвиге своей соплеменницы – на главной площади поставили Гикии две статуи. На первой она сообщает о заговоре мужа. На второй подобна амазонке: вооруженная, в доспехах мстит заговорщикам.

Александр Богатырёв

«Мы сидели у костра…»

«У енота есть забота…»

«Покачался снеговик…»

«Собрались мы…»