Страница 20 из 75
— Мертвяка хоронил, — хмыкнул он. — В смысле, прятал…
Рыжая поперхнулась чаем.
— Простите! — Эливерт заботливо постучал ей по спине. — Шучу. Гулял я…
Орлех, слегка оторопевший от его слов, вдруг расцвёл улыбкой.
— Ой, я сейчас вернусь… Моя звезда явилась. Эйя, доброе утро!
Настя смотрела недобро на Эливерта, спокойно жующего булку.
— Кайл пошёл распорядиться, чтобы лошадей седлали, — сообщила Рыжая. — И как вы оба теперь ехать намерены? С похмелья, всю ночь не спали…
— Нормально, — пожал плечами Ворон. — Первый раз, что ли?
— Ты лучше ничего не придумал, как ночью одному где-то бродить? Вдруг за нами ещё кого-то послали.
На её сердитую фразу вифриец отвечать не спешил.
Рыжая молча допила чай. Эл молча дожевал плюшку.
— Дэини, прости меня!
Настя удивлённо подняла глаза.
— За что?
— Я тебя вчера обидел.
— Вовсе нет! — фыркнула Рыжая.
Ворон улыбнулся виновато.
— Вовсе да!
Он вздохнул тяжко.
— Случайно вышло. Сорвалось. Я бы никогда не сделал тебе больно намеренно. Ты прости меня! Ладно? Я просто ещё… Хреново мне… А вам достаётся. Вот найду эту мразь… И сразу перестану вести себя по-свински, обещаю. Потерпи чуток! И Кайлу скажи, пусть он на меня глаза пока закроет. Ну, так что, мир?
— Иногда я тебя придушить готова, — умилённо улыбнулась Настя. — Конечно мир! Я и не обиделась даже… почти…
— Скорее бы всё это уже закончилось, — устало вздохнул Эливерт, поглядел в сторону и добавил: — Так хочу домой обратно, в Лэрианор… Воробышка моего увидеть, обнять… Как без неё плохо!
* * *
14 Тысяча фларенов
Ненависть — юным уродует лица,
Ненависть — просится из берегов,
Ненависть — жаждет и хочет напиться
Чёрною кровью врагов!
Владимир Высоцкий
Кайл сказал ей как-то, что не стоит возвращаться туда, где однажды был счастлив. Как-то — это в тот самый вечер, связавший их вместе навсегда…
Настя иногда думала о том, что было бы, не реши она тогда попрощаться с Северянином. И от таких мыслей ей неизменно становилось очень страшно.
Пожалуй, больше этого её пугали только воспоминания о блужданиях за Гранью и о том раскалённом полдне, когда Кайла убили у неё на глазах.
Но все это — странное, необъяснимое, магическое — по прошествии времени начало казаться кошмарным сном, кратким помешательством.
А вот Кайл был настоящим, и страх его потерять оставался самым подлинным.
Тот, кто однажды пережил утрату, уже никогда не сумеет позабыть этот жуткий миг — миг, когда разбивается на осколки твоя вселенная.
Наверное, поэтому она теперь так хорошо понимала Эливерта. Понимала, что им движет.
Месть тем, кто отнял у тебя любимого человека — слабое утешение. И всё-таки в этом есть что-то правильное, справедливое. Так легче смириться.
Настя чувствовала — после Эсендара вифрийца отпустило немного. Да, скорбь его не покинула, как и чувство вины.
И впереди ещё поиски самого главного врага…
Но всё-таки свершённое возмездие помогло Ворону вернуться обратно в мир живых. Он стал видеть и слышать, что происходит рядом, реагировать на жизнь вокруг. Ушла безумная одержимость охотника, идущего по следу жертвы.
Иногда (крайне редко) Ворон мог даже пошутить как прежде, отпустить какую-нибудь колкость в сторону Орлеха или Кайла.
А ещё он, кажется, начал понимать, что спасти Эрид и Кристайла важнее, чем покарать убийцу.
Потому что оборвать чужую жизнь всегда можно успеть. А вот предотвратить чью-то гибель, уберечь других от горькой потери, не допустить, чтобы ещё один мир разбился вдребезги, вот с этим можно и опоздать. Промедлишь — и случится непоправимое.
Насте очень хотелось верить, что ещё не поздно, что они сумеют помочь миледи Вилирэн отыскать дочь.
Но сейчас, снова проезжая по идеальным дорогам Орсевилона, она засомневалась в собственных силах.
Анастасия вдруг поняла, о чём говорил тогда её муж. Эта земля, некогда показавшаяся ей раем, в которой она чувствовала себя, как дома, теперь встречала иначе — настороженно и хмуро. Рыжая предпочла бы навсегда оставить в своей памяти образ того, прежнего, беспечного Орсевилона.
Да, всё те же идеальные поля и сады. Всё тот же строгий безукоризненный порядок. Но то, что в замок владетелей пришла беда, ощущалось кожей.
Всё было почти как в прошлый раз. И в тоже время, совсем иначе.
Миледи Вилирэн встречала на высоком крыльце. Тёмное траурное платье. Светлые волосы — короной на голове. Величавая осанка. Сдержанная улыбка. Насте ещё издали показалось, что хозяйка Орсевилона сильно сдала и как будто даже постарела.
Впрочем, она по-прежнему оставалась женщиной красивой и властной.
— Кайл, мальчик мой, как славно, что ты приехал! — сегодня владетельная госпожа замка обошлась без церемонных поцелуев руки и обняла полукровку так, будто он был её сыном. — Хвала Великой Матери! Благодарю тебя, от всего сердца благодарю!
— Как же иначе, миледи? — пожал плечами Северянин. — Я сделаю для вас всё, что смогу.
— Дэини, девочка, и ты здесь! Спасибо, — мать Даларда улыбнулась сквозь слёзы. — Слыхала, что ты теперь миледи Анастэйсия ал Кайл… Мои поздравления, дети! Пусть ваша любовь будет долгой и счастливой!
— Спасибо, — Настя смущённо потупила взор.
— День добрый, жемчужная моя госпожа! Счастлив снова оказаться в вашей неземной обители! — Эливерт не упустил случая и приложился к дворянской деснице.
— Милорд Элиол! — Вилирэн расцвела на глазах. — Вот так радость! И ты на мой зов явился? Как отрадно мне видеть тебя, сынок. Уж теперь сомнений у меня не осталось — вместе вы мне поможете непременно.
— Для меня честь снова вам поклониться, снова в ваши прекрасные глаза посмотреть, — галантно склонил голову Эливерт. — Жаль только, что повод для встречи у нас сегодня печальный. Как же я мог не прийти вам на помощь? Я жизнью вам обязан.
— Ну, не преувеличивай!
Вифриец оглянулся на своего приятеля и продолжил:
— Позвольте нашего спутника вам представить — эрр Орлех, мой надёжный друг!
— Добро пожаловать в Орсевилон! — ответила на поклон торговца Вилирэн, любезно улыбнувшись, но уже куда более сдержанно. — Прошу за мной, дорогие гости!
Пока они поднимались по высокой лестнице под взглядами любопытной челяди, столпившейся в замковом дворе, ялиолец недовольно шепнул на ухо Эливерту:
— Не понял… Вы, значит, все тут благородных кровей… А я — эрр? Мог бы и меня дворянином представить!
— С твоей-то разбойничьей рожей? — хмыкнул Ворон.
— На свою рожу посмотри, милорд! — не остался в долгу Орлех.
* * *
— Миледи Вилирэн, вы, в самом деле, даже не догадывайтесь, где сейчас может быть Далард?
Разговоры снова велись за щедрым столом в зале у камина.
Огонь сейчас, в жаркие летние дни, был не нужен. Но Рыжая время от времени поглядывала на красивую кованую решётку, непроизвольно припоминая, как Кайл здесь впервые сделал шаг ей навстречу, приоткрыв завесу тайн, поделившись с ней своим прошлым, своей болью.
— Нет, Кайл, — печально покачала головой хозяйка. — Он ещё по весне уехал, едва дороги подсохли после распутицы. С тех пор я от него только один раз письмо получила, кратенькое — дескать, жив-здоров, и вам с Эрид желаю того. А откуда написал, куда дальше — ни слова. И когда уезжал, как я ни пытала его, ничего объяснять не захотел. Сказал, что и сам не знает, куда путь держит. Может, так оно и было. Он сильно переживал. Такой угрюмый стал, неразговорчивый. Целыми днями из комнаты не выходил. А иногда напротив уедет ещё с рассвета, а вернётся уже за полночь. Где был, что делал? У меня вся душа изболелась на него смотреть! Пить начал… Но с этим потом образумился. А так… Ох, не передать!