Странный маг, или Любовь сильнее магии

– Я вас научу совершенно безобидному плетению, но им можно делать то, что ты хочешь. Но это большой секрет, и ты мне будешь должен.

И она стала обучать Ольгу, и сидящего рядом меня, интересной руне, даже двум рунам. Она брала кусок белой глины, придавала ей форму какой-нибудь фигурки , близкую к конечной, но довольно грубого вида и высушивала её. Потом уже магией она размягчала материал своего изделия и превращала грубую фигурку в изящную. А второй руной она уплотняла наружный слой материала. Фигурка при этом становилась настолько прочной, что разбить её было весьма затруднительно.

– Ну и зачем мне такая магия? – удивилась кузина.

– Ольга давай выучим, а потом я тебе покажу, зачем это нужно.

Учили почти неделю, Ольга кривилась, но терпела. Потом я взял маленький керамический стакан и преобразовал его в высокий тонкостенный бокал. А когда я укрепил его магией и случайно уронил на пол, девушка и женщина чуть не упали в обморок, однако бокал не разбился.

– Ольга, представь себе, что перед укреплением стенки этого бокала хороший художник разрисует красивыми картинками, а после укрепления они намертво сольются с материалом бокала, и сохранятся навсегда.

В этой комнате стоял кувшин с водой и серебряный кубок. На стенке этого кубка был выгравирован олень, и в этом месте стенка ёмкости была деформирована. Я выправил первой руной эту стенку, а потом укрепил бокал второй руной и он стал значительно прочнее.

– Сестра, видишь, что я сделал с этим серебряным оленем. Отныне, если мы говорим руна «Серебряный олень», значит, имеем в виду эти две руны для получения красивых и прочных вещей.

Гертруда осталась довольна этим предложением, видимо, она не должна была учить нас этим рунам, и когда я придумал для них название, не позволяющее понять, о чём идёт речь, она успокоилась. Потом руной укрепления я обработал сделанные мной меч и учебную шпагу. А шпаге и кинжалу, что остались мне от родителей, чуть подправил рукояти, так как ладонь у меня была широкая, и эти рукояти были не совсем удобны для меня. А вот теперь – совсем другое дело. И, конечно же, я укрепил клинки шпаги и кинжала, предварительно наточив их до идеальной остроты. Потом уговорил Кузнеца сделать ножны на меч и учебную шпагу, а на родительской шпаге ножны уже были. Теперь всё моё оружие имеет законченный вид.

В выходной день Гертруда уехала в город, занятий не было, и я уговорил кузнеца Горака съездить со мной в город. Пообещал ему, что он сможет прикупить себе инструменты на рынке. Доехав до города, мы сразу направились на рынок. Я никогда не бывал в такой толчее и сначала даже растерялся.

– Ваше благородие, так мы идём, или нет? – вопрос вывел меня из ступора, и мы пошли в ряды, где продают оружие.

Я пристроился за группой молодых дворян, и мы дошли до лавки, где продавались мечи, шпаги, ножи, кинжалы, и всевозможные доспехи. Здесь стояла группа наёмников из четырёх человек. Они о чём-то спорили с продавцом. О, это очень нужный для меня разговор.

– Да не нужна мне твоя красота! Вон дворянам предлагай свои разукрашенные поделки, а мне нужен стоящий боевой меч.

– Уважаемый, а что это такое, по-вашему мнению, стоящий меч? – мой вопрос внёс новую струю в их разговор который видимо шёл уже по круг.

Наёмник, довольно мощный мужчина, с несколькими шрамами на лице, с удивлением уставился на меня.

– А вам какое дело, господин хороший.

– Я для вас – Ваше Благородие. Но дело не в этом.

– А в чём?

– Мне нужны деньги, я готов продать отцовский меч, если мне дадут за него хорошую цену.

– Ну, показывай, что там у тебя?

– Я вам задал вопрос, и пока не услышал ответа, какой меч вы считаете хорошим.

– Ну, для начала, он должен быть вот под эту руку, – наёмник выставил вперёд свою ладонь, она была довольно крупной.

Я накрыл его ладонь своей. Моя была, практически, не меньше.

– Следующее, если ударить вот по этому мечу, не должно быть зарубки или выщерблены.

Я посмотрел на меч, который он выставил в качестве образца. По металлу клинка шли какие-то чуть заметные узоры, позже я узнал, что такой металл называют булатом. Но в данный момент я просто понимал, что это очень прочный клинок, но отступать не хотел, иначе вся затея теряла смысл.

– Хорошо, давайте испытаем. Для начала я ударю несильно, чтобы не портить ваш меч.

На эту фразу наёмники заржали. Засмеялись и стоящие в стороне молодые дворяне.

– Вы, Ваше Благородие, когда-нибудь булат в руках держали?

– Нет, не держал, но мой батюшка был мастером меча, у него не могло быть плохого оружия!

Взгляд наёмника стал колючим, а второй наёмник, у которого и был взят булатный меч, даже забеспокоился. Тем не менее, меч был подставлен, и я нанёс удар средней силы так, как в бою никогда не рубятся, вернее, рубятся, но только на потешных выступлениях, это когда остриё одного меча ударяет по острию другого. Наёмник смотрел на меня с ухмылкой, но она сползла с его лица, когда он посмотрел на подставляемый меч. Там была небольшая зарубка глубиной на пару миллиметров. А на моём мече следов не осталось. Второй наёмник начал причитать, что ему меч испортили, но первый лишь отмахнулся от него. Все зрители, включая продавца этой лавки, придвинулись к нам, с интересом разглядывая мой меч.

– Может он у тебя просто перекалённый?

Я понимаю, о чём он говорит. Металл может быть очень твёрдым, но хрупким, тогда при боковом ударе меч может сломаться. Поэтому я поворачиваю свой меч в горизонтальную плоскость и, держа его на весу, предлагаю:

– Руби!

Наёмник достаёт уже свой меч из ножен и наносит резкий удар по клинку моего меча. Делает он это, мягко говоря, непорядочно: он пытается ударить по моему клинку возле самой рукояти. Такой удар должен был выбить меч из моей руки и повредить мне руку, «отсушить» пальцы. Поняв его замысел по направлению движения его меча, я резко дёрнул руку на себя, и его удар пришёлся, как и должно быть, в середину клинка моего меча.

В следующее мгновение кончик моего меча упёрся в шею наёмника.

– Я жду извинений!

Стоявшие позади своего товарища наёмники зашумели, даже начали вытаскивать мечи из ножен.

– Все назад! – рявкнул «виновник торжества».

– Извини парень, уж больно ты молод, не удержался, что бы ни поучить «сопляка». Но вижу, что ты добрый воин. Ещё раз, извини! А меч у тебя очень хороший, сколько за него хочешь.

– Сто пятьдесят золотых.

– Да ты с ума сошёл! Кто же тебе столько даст?

– Тот, у кого столько есть.

– Если сбросишь до пятидесяти золотых, возьму прямо сейчас.

– Сто пятьдесят.

– Парень, я за твой меч готов отдать всё, что у меня есть, но у меня только сто двадцать, да и то, надо идти в банк.

– А банк далеко?

– В двух квартал, подождёшь?

– Пошли, только твои друзья с ними не идут. Надо объяснять, почему?

– Да нет, всё понятно. Парни, встречаемся через час в «Старом наёмнике».

Мы втроём поехали по улице. Наёмник всё пытался меня расспросить, кто был мой отец. Я отвечал односложно, мол, на королевской службе, и это всё. Дело в том, что я ожидал попыток отобрать меч, не заплатив за него, но до банка мы добрались без приключений. Наёмник выписал чек на сто двадцать золотых, я спросил у служащего банка, примут ли они этот чек к оплате, затем отдал меч воину и он ушёл. А я оформил чековую книжку на своё имя и положил в банк сто золотых, а восемнадцать золотых взял монетами. Ещё два золотых разменял монетами мелкого достоинства.

Из банка мы поехали снова на рынок, но не в оружейный ряд, а туда, где кузнец мог купить себе инструменты. Я выдал ему десять золотых, он на два золотых накупил столько всего, что наша телега была перегружена. Поэтому домой мы ехали два часа, пешком бы быстрей дошёл.

– Ваше Благородие, звиняйте, но больше я с вами в город не поеду, такого страху натерпелся, думал, точно зарежут.

На этой торжественной ноте мы и расстались с кузнецом.