Демон плюс

Рядом по камням прогрохотала повозка с очередными бочками.

– Так-то оно так, – трясся мнительный Петр, лихорадочно оглядываясь. – Однако же, Учитель, ты только глянь на тех симпатяг... – он показал на группу сумрачных мужиков с опухшими лицами, толпившихся ближе всех к колодцу. – Стоит вину не излиться внутрь их желудков, и мы обратно живыми не выберемся. Если, конечно, ты не умеешь превращать кулаки в вату.

...Кудеснику сделалось настолько весело, что он с трудом сдержал взрыв хохота. Превращать воду в вино он научился еще в раннем детстве, благодаря чему у них во дворе соседи никогда не скучали. Откровенно говоря, он еще и не то умеет... но публику следует впечатлять постепенно, увеличивая градус заинтересованности. Если по его приказу бегемот обернется хорьком, пресыщенная развлечениями толпа навряд ли станет этим восторгаться. А вот процесс превращения воды в вино – это просто, понятно, доступно каждому. И главное – чрезвычайно эффективно. Можно не сомневаться, максимум через год об этом событии прознают даже в дремучих лесах, где живут варвары, одетые в звериные шкуры и питающиеся волчьими головами. Объективности ради волнение Петра тоже можно понять: запсихуешь от одного зрелища, сколько пьяниц собралось на поляне. Можно сто раз рассказать байку про силу веры, но один взгляд на алкашей с налитыми кровью глазами – и все убеждения рассыплются в прах. Вино – это вино.

– Не беспокойся, – добросердечно сказал Кудесник утирающему пот Петру. – Поверь, нам не придется спасаться бегством. На крайний случай я смогу вложить в их сердца любовь вместо ненависти – и они не тронут нас.

Петр облегченно вздохнул. В глубине души он сожалел, что добровольно вызвался присутствовать на свадьбе: переломы заживают очень долго. Самым мудрым решением было бы послать вместо себя в Кану Андрея: он парень здоровый, пальцами запросто подковы гнет. Или Марию Магдалину – тоже можно. Женщин если и бьют, то все-таки не так сильно.

...Народ на поляне между тем стал волноваться – зрители трепетали от неизвестности и желания поскорее воочию увидеть волшебное действо. Задние напирали на передних, передние толкали свадебные столы. Невеста пребывала в полуобморочном состоянии, но никто не желал потратить на нее хоть каплю воды, чтобы привести в чувство. Напряжение не замедлило вырваться наружу – один римлянин случайно толкнул иудея, бережно державшего кувшин: немного влаги выплеснулось на землю. Сразу же вспыхнула драка. Гиперборейские варвары, установившие свои палатки на окрестных холмах, со смехом жевали соленые овощи, наблюдая потасовку.

– Учитель, пора уже начинать, – тревожно заметил Петр. – Если они не получат то, чего ждут, на этой свадьбе половина гостей кровью умоется.

– Свадьба без драки – денарии на ветер, – мягко возразил Кудесник. – Но ты прав, если они ввязались в сражение из-за воды, то лучше предложить им вина.

...Он плавно простер перед собой руки. Воздух вокруг пальцев заколыхался расплывающейся прозрачной волной – словно от жаркого огня. Все присутствующие разом замолкли: послышалось, как стонет вконец сомлевшая от жары невеста. Драка прекратилась, и ее участники застыли, будто в детской игре «Море волнуется раз» – чья-то нога повисла в вязком воздухе в паре сантиметров от ребер скорчившейся в пыли жертвы. Пауза продолжалась примерно полминуты и показалась всем вечностью. Подождав, Кудесник опустил ладони и отряхнул их – так, как стряхивают капли после омовения. Толпа взирала на него с молчаливым недоумением. Петр горячо молился, прикидывая – куда лучше пробивать в толпе дорогу, если у Учителя вдруг не получится превратить кулаки в вату.

...Люди молча переглядывались. Никто не верил, что долгожданное чудо случилось так потрясающе быстро и главное – столь обыденным образом. Многим представлялось: для превращения воды в вино надо танцевать с бубном, плеваться огнем и приносить в жертву черного козла. Чудеса без наличия козла казались надуманными, фальшивыми и шарлатанскими. Каждый боялся прикоснуться к своей посуде – жажду и нетерпение как рукой сняло. Наконец молодой гиперборейский варвар раскрыл рот, полный крепких белых зубов, и опрокинул туда содержимое внушительной бронзовой чаши. Он еще не допил, когда его желто-серые глаза изумленно распахнулись, став похожими на два подноса из ближайшей таверны.

– Фалернское! – оторвавшись от пустой чаши, трубно заревел варвар на скверной латыни. – Клянусь своим мечом – настоящее фалернское!!!

То, что произошло дальше, словами описать трудно. Сотни людей разом смешались, слились, свалились в кучу возле колодца. Одному локтем вышибли зубы, другого отпихнули в грудь, третий со стоном упал в пыль – чужие ноги в сандалиях, давя упавшего, ломали ему пальцы. Сумрачные мужики, припав к кожаным бурдюкам, где еще минуту назад находилась безвкусная жидкость, на глазах наливались краской и ощущением полезности жизни. Даже сомлевшая невеста – и та пришла в себя, вместе с женихом жадно глотая превосходное фалернское. Неподалеку прямо на земле лежали без сознания трое виноторговцев, пришедших на свадьбу с мыслью посрамить способности Кудесника. Четвертый, заливаясь слезами, рвал на себе одежды и кричал, что торговать в Ерушалаиме он больше не будет – уедет на север, иначе его семья умрет с голоду. Кудесника, невзирая на сопротивление Петра, облепили сомнительные личности, настойчиво предлагавшие годовые контракты – за превращение воды в пиво определенных марок, растительное масло, пчелиный мед и колбасу. Кудесник не реагировал на их старания, он всматривался в беснующихся людей, с искаженных лиц которых стекали красные, терпко пахнущие виноградом капли. Пьяные римские солдаты, хохоча, показывали пальцами на упившуюся невесту: смело взмахивая подолом короткой туники, та лихо отплясывала на столе. Жених не возражал – он уже спал, блаженно уткнувшись носом в остывшую жареную баранину.

– Пойдем, Учитель, – потянул Кудесника за полу одежды Петр. – Результат достигнут, чудо свершилось. Прости – мне стыдно, что я сомневался в тебе.

Кудесник спрятал улыбку.

– Боюсь, это далеко не последние твои сомнения, любезный Петр.

Тихо беседуя, они незаметно покинули разгромленный свадебный пир, аккуратно обходя лежащих вповалку храпящих гостей. Потрясенный зрелищем, дряхлый старец Бен-Ами тронул руку своего соседа по носилкам, издав серию клекочущих звуков. Рука оказалась холодной, а причина ее странной температуры объяснялась легко: ровно сорок минут назад почтенного Иеремию от увиденного хватил апоплексический удар.

...На холме, возвышающемся над поляной, четверо полуголых нубийских рабов держали на покатых плечах паланкин из слоновой кости, изящно отделанный россыпью драгоценных камней. Тончайшая занавеска из лучшего индийского шелка пошевелилась, будто от ветра – наружу показалась морщинистая рука с золотым перстнем на среднем пальце.

– Что скажешь, Маркус? – донесся из недр паланкина скрипучий голос.

Сидевший поблизости от рабов Маркус не мог сказать ничего. Только что он лично имел возможность убедиться: самые фантастические слухи о таинственном Кудеснике – не что иное, как чистая правда. Он попытался передать эту метафору словами, но губы издали лишь свистящий шепот. Его руки ходили ходуном, глаза наполнились влагой.

– Вот видишь! – проскрипел человек в паланкине, правильно истолковав молчание Маркуса. – Теперь ты понимаешь мое беспокойство? Поверь – все эти чудеса в будущем приведут просто к катастрофическим последствиям.

Маркус задумался: перед глазами стояла поляна, полная упившихся зевак.

– Да, господин, – пожевал он губами. – Будет очень трудно.

Он замолчал на секунду и, прикусив сухую травинку, добавил:

– Но я справлюсь.