Результат ошибки

— Мама, а расскажи сказку, — попросила на ночь Аленка.

— Хорошо, — кивнула девушка, гладя ребенка по голове. — Слушай… В некотором царстве, в некотором государстве, где никогда не было карателей и палачей…

Сказка была волшебной, как и все мамины сказки. Утром маме надо было опять идти на задание, а Аленке ждать и беспокоиться о маме. Баба Зина даже научила девочку короткой молитве, но строго-настрого наказала, никому не показывать, что Аленка ее знает. И вот с этой молитвой девочка ждала свою очень молодую мамочку…

***

Все плохое всегда случается внезапно. Наверное, в отряде был предатель, потому что каратели появились внезапно и сразу со всех сторон. Детей загнали в землянку, наказав сидеть тихо, ну а женщины встали рядом с мужчинами. Аленушка боялась за Лиду, ушедшую на очередное задание, поэтому все шептала молитву, надеясь на то, что пронесет. Не пронесло.

Взрывы и стрельба были все ожесточеннее. Точно знавшие, что с ними сделают, партизаны дрались до последнего человека, но карателей было просто больше и в какой-то момент бой затих. Все дети в землянке поняли, что это значит, не сдержав слез. А потом их нашли страшные каратели в черном, вышвырнув из землянки. Наверное, их хотели сразу убить, но кто-то главный не позволил. Поэтому пятерых младших, Аленку и более старшую девочку погнали куда-то пешком и почти бегом.

На привале, когда палачи остановились, они старшую девочку… прямо при младших… Сорвали одежду и… Страшный крик ее потом преследовал Аленку в снах. В кошмарных жутких снах, потому что все хорошее закончилось, это девочка поняла очень хорошо. Их пригнали в деревню, измученных, голодных, и какие-то женщины принялись заботиться о партизанских детях.

А утром палачи начали всех сгонять в пустующий сарай. Били всех плетками отчего дети кричали, а потом попытались закрыть дверь и это было самым страшным.

— Бабоньки! — закричал кто-то. — Да они нас спалить хотят!

Женщины закричали, дети подхватили, а немцы все никак не могли закрыть дверь сарая — то ли примерзла, то ли в землю вросла. Тут послышались какие-то крики, команды и все стихло. Женщин и детей выгнали из сарая и опять куда-то погнали. Аленка уже не понимала, что происходит, просто бежала со всеми, стараясь не упасть, потому что упавших палачи сразу убивали — то по голове били, то штыком протыкали. Так они добрались до какого-то длинного рва. Женщины опять заголосили, а Аленка просто села на землю — ей уже было все равно.

Но их почему-то не расстреляли, а просто заставили идти дальше — до какой-то станции, где погрузили в вагоны. Аленка не хотела, но палачи больно били плетками своими, поэтому пришлось. Поезд дернулся и поехал, а Аленка горько расплакалась. Все дети плакали — им было просто страшно. Женщины принялись успокаивать, боялись, что палачи за это постреляют, а девочка уже не верила в то, что выживет. Ночью ей снилась мама Лида и только это помогало жить дальше.

Палачи почти не кормили, поэтому за неделю пути Аленка похудела. Она не знала, куда их везут и что там будет, но подозревала, что ничего хорошего. Наконец, поезд остановился, всех выгнали из вагонов. Первыми, кого увидела Аленка, были мужчины в полосатых робах, которые рванулись к поезду, но черные палачи их били длинными плетками. Всех, кто прибыл, построили в колонну и заставили бежать. Собаки сзади и сбоку лаяли, рвались с поводков. Алена видела, что сделали с упавшим мальчиком и испугалась так, что просто ног не чуяла. Сзади то доносились выстрелы, а то дикие крики тех, кто упал… Что с ними делали, Аленка теперь знала.

Едва добежав до какого-то странного городка, Аленка уже чувствовала, что сейчас упадет, но ей не дали этого сделать. Палачи завели женщин и детей, кто был помладше в какой-то дом, что-то приказав. Девочка ничего не поняла, потому замерла.

— Раздевайся, — быстро произнесла женщина, оказавшаяся рядом. — Все снимай, а то убьют.

— Хорошо, тетенька, — кивнула Аленка, принявшись снимать платье. Ей очень хотелось плакать, но девочка просто боялась.

Кто-то не хотел раздеваться и его уже били палачи, а одну девочку просто застрелили, а у нее просто платье запуталось… Аленка поняла, что сейчас их все равно убьют, но их погнали в душевую, где облили то горячей, то холодной водой, что было больно, поэтому все визжали. Ну еще и остригли налысо, но Аленка это даже особо не восприняла. Детей не переодевали, разрешив быть в своих платьях, была уже весна, так что совсем уж холодно не было.

Аленка постепенно привыкала. К горькой жиже, называемой «кофем», но похожей на воду из лужи, к баланде непонятно из чего, к хлебу, которого было очень мало. К тому, что палачи заставляют работать, а иначе не будет еды, да и к тому, что избить могут за что угодно. Ее платье пропиталось кровью сзади, потому что палачи любили бить до крови. А еще был «суп-поплюй». Это такая сладковатая красная каша… А еще мамы приносили капусты сырой, и ее тоже давали детям. Так проходило время. Дети болели и умирали, правда, не только дети… Аленка привыкла к тому, что в этом «Майданеке», так называлось место, где она оказалась, жизнь может оборваться в любой момент.

Когда девочка уже стала малоподвижной, как и другие дети, палачи утром выгоняли взрослых на работу, а детей сажали в угол барака. И Аленка пыталась согреться, прижимаясь к другим девочкам и мальчикам. Так прошел еще месяц, а потом она заболела. Девочке было нехорошо, когда ее состояние заметили, а, может, дело было не в болезни. Младших детей вместе с ней заставили раздеться и голыми погнали в баню, загнав на мытье. Мыли их очень холодной водой, от которой дети падали. Пол вдруг повернулся и все они оказались в подвале, где было темно. Услышав, как что-то зашипело, Аленка все поняла, изо всех сил пожелав оказаться как можно дальше отсюда. И что-то ярко вспыхнуло.

Глава 2

Мистер Лавгуд отсутствия дочери даже и не заметил, настолько был погружен в свое горе. Отсутствие ее не видели и соседи, Луна, казалось, была никому не нужна до того самого дня. Ксено сидел на диване, погрузившись в свои воспоминания, когда на пол перед ним упала отчаянно кашляющая голая девочка. Ее поначалу мужчина и не узнал, но затем увиденное заставило Ксено скачком выйти из депрессии. Перед ним лежала Луна. Почти скелет, сильно побитая девочка тяжело дышала, лежа на полу. Ксено метнулся к ней, беря девочку на руки, чтобы переложить на кровать.

— Луковка, родная моя, что с тобой случилось? — воскликнул мужчина, но во взгляде открывшей глаза дочери не было узнавания, в ее глазах плескался ужас.

Аленка услышала голос, ощутив, что находится на чьих-то руках. Державший ее мужчина был, на первый взгляд, незнаком, но он что-то ласково говорил на каком-то почти забытом языке, и уже сжавшаяся девочка расслабилась. Очень сильно хотелось кушать, так сильно что просто не было сил терпеть, отчего Аленка даже едва слышно заскулила.

Ксено, видя жалобный взгляд дочери, не понимал, что происходит, а когда она заскулила, то его волосы чуть не встали дыбом — столько отчаяния было в этом звуке. Куда-то внезапно ушла тоска по Пандоре, мистер Лавгуд завернул Луну в простынку, шагнув в камин. О мантии Ксено даже и не подумал.

Увидев мистера Лавгуда с ребенком на руках, привет-ведьма сразу же вызвала целителя Сметвика — большого специалиста именно по детям. Аленка же реальность не воспринимала, зажмурившись от страха. Что придумают палачи, не сумев ее убить в газовой камере, девочка себе не представляла, надеясь только, что не затолкают живьем в печь. Говорили, что так умирать — очень больно.

— Ксено, что с ней случилось? — спокойно спросил Гиппократ, увидев обнаженного ребенка. В то, что отец такое сделал с дочерью, он не верил.

— Она возникла прямо из воздуха, — попытался объяснить мистер Лавгуд, понимая, что его уход в себя чуть не стал причиной гибели дочери. Хотелось проклясть себя, но оставлять Луну одну он не планировал. — Не знаю, откуда и что с ней произошло.