Страница 3 из 52
Бабушки на лавочке у подъезда встретили меня с восторгом. В представителях того поколения еще живо то всепоглощающее чувство уважения к учителям, а я еще никогда и не давала повода усомниться в своей порядочности (в том смысле, который в него вкладывают бабули). Это значит, что я всегда здороваюсь, спрашиваю, как у них самочувствие, и не появляюсь у дома с посторонними мужчинами. До удивительного мало нужно людям для того, чтобы считать тебя хорошим человеком.
— Лилечка, Владимир приезжал, — суфлерским шепотом поведала мне баба Тая, которая жила на одной лестничной клетке со мной. Пришлось остановиться и вступить в разговор. За время, проведенное в такси, я уже успокоилась, но словно бы весь мир сговорился и решил напоминать мне о неудавшейся личной жизни.
— Приезжал? — глухо переспросила я. — Значит, уже уехал?
— Да он, наверное, сюрприз хотел сделать, — внесла свое предположение и тетя Вера, хотя по ее глазам было видно, что в свою же версию она ни капли не верит. — С цветами был, увидел, что тебя нет, и обратно на работу поехал.
— Надо ж было дома сидеть, — поджав губы, добавила еще одна бабуля, которая в группу постоянных кумушек у подъезда не входила. Залетная, видать. Остальные бабули на нее сердито цыкнули.
— Сюрприз, — повторила я. Неожиданно для меня, горло сдавил истерический смех, и я глупо улыбнулась. — А цветы-то хоть оставил?
— Как это? — растерялись бабули. В их картину мира даже не входил тот факт, что цветы можно было забрать с собой, а вот я бы даже не удивилась.
— Нет, ничего, — я покачала головой и, не сдержавшись, хихикнула. — Простите.
— С сумкой спортивной уходил, — вслед мне крикнула тетя Вера.
Цветы Вовка действительно оставил — бросил вполне себе приличный букет на кухонном столе. Даже записку подготовил: «Лилечка, я на внеочередное дежурство на неделю. Не скучай».
Место назначения «внеочередного дежурства» раскрылось легко: Вовка забрал с собой плавки и костюм для дайвинга, который я ему дарила на первую годовщину. Мог бы и не тратиться на букет, а плавки себе новые купил. Хоть бы душу не травил.
Я с силой захлопнула дверь шкафа и, теряя силы, опустилась на ковер. Плакать уже не могла — давно выплакала все слезы, но ощущала острое желание закричать. Но как можно? Не девочка ведь — приличная женщина, ПЕ-ДА-ГОГ! Растревожу соседей — одиннадцатый час ночи. Я не была в отчаянии, но какое-то мерзкое чувство выворачивало внутренности, заставляло корчиться от несправедливости. Анюта спрашивала, почему я не уйду от Вовки, а я сама не знала ответа на этот вопрос. Боялась, наверное, ведь замуж выходила один раз и на всю жизнь. Надеялась, что всегда буду за мужем скрываться от взглядов соседок, от разговоров их и внимания недостойных мужчин, а выходит, что я еще и его прячу за этими самыми разговорами и взглядами.
Телефон зазвонил, и я не глядя взяла трубку.
— Лиль, я извиниться хочу, — пробурчала Анюта. Это всегда давалось ей тяжело, так что сумрачный тон был неудивителен. — Я не должна была так говорить об этом козле…
— Все нормально, — я смотрела на себя в зеркало на двери шкафа, и так было легче. Словно бы не я, а другая женщина с тоскующими, широко раскрытыми глазами, смотрела на меня из другого мира. Не я это, не я.. — Ты была права — засиделась я дома. Поехали на море.
В телефоне на несколько секунд воцарилась тишина — Анюта переваривала услышанное.
— Слышишь, не знаю, кто ты, но немедленно отпусти Лильку и отдай ей телефон!
Я криво улыбнулась.
— Нет, ты серьезно? — подруга, по-видимому, упала, так как я отчетливо услышала грохот. — Ты правда поедешь со мной?
— Правда, — я зажмурилась и сжала телефон так сильно, что стало больно. — Заказывай билеты.