Страница 81 из 82
Странная была она, волосы выцветшие, будто почти седые — маленькая старушка. Да, Огонек знал, что здесь это признак большой Силы, но все же такие волосы смотрелись неестественно как-то.
— Я-то думала… — протянула она, поведя носиком. Держалась так, словно это он был застигнут за слежкой.
Огонек развернулся полностью, разглядывая девочку. С виду немного младше его самого, тоненькая, и, хоть смуглая, какая-то полупрозрачная. Эдакий цветок лесной, всю жизнь росший в тени. И кожа тонкая, почти видно, как кровь под ней бежит, и синие жилки на висках. Пряди волос перевиты бусами и скреплены на затылке. Лицо приятное, хотя седина эта…
— Ты кто такая?
Она не ответила снова, смотрела немного свысока, отстраненно и с любопытством — и любопытство это просвечивало сквозь маску «взрослой».
— Но имя-то есть у тебя? — спросил по-другому.
— Атали, — она чуть опешила. И тут же гордо выпрямилась: — Атали Обсидиановой ветви, Эдельвейс Тейит, дочь Элати-Охотницы.
— Значит, та, с косой, Лайа — твоя тетя?
Девочка только дернула уголком рта. Мол, это же очевидно…
— Она дала мне вот это, — Огонек показал камень. — Что это такое?
— Это пропуск и способ следить за тобой. Но с чего…
— Мне не полагалось этого знать?
— Тоже мне, тайна… попробуй снять — и тебя вмиг задержат.
— Я и сам никуда не уйду, заблудился уже, — вздохнул он. — Может, ты покажешь мне город… или это огромный дом? Я не понимаю, где кончается он, где скала, а где уже улицы.
— Ты с ума сошел? — возмутилась она. — Кто ты, и кто я.
— Но ты шла за мной несколько поворотов, значит, тебе интересно.
— Я присматривала, чтобы ты не натворил лишнего!
— Так тебя послали следить?
— Много чести! Я сама захотела.
Снова вскинула голову. А сама одета в серую чуть мерцающую ткань с алой вышивкой, точь-в-точь болотный журавль! Да, и шея такая же длинная, и нос островатый.
Огонек хихикнул, представив журавля, гордо шагающего по коридорам Тейит. Брови девочки сдвинулись.
— Ты смеешь еще смеяться?
— Почему нет.
Он не хотел злить или дразнить эту северянку, но устал уже от того, что каждый встречный пытается сказать ему — ты ничего не стоишь. Лучше б эта девчонка вовсе ушла!
— Я никогда не видел ничего, похожего на ваш город, — он задумчиво провел пальцем по выбитой на камне фигуре — пещерный медведь. Рууна рисовали его, но совсем иначе, парой длинных штрихов; этот был объемным, но неживым. — На всё это, наверное, ушла уйма весен…
— Тейит была, когда не родились прадеды основавших Асталу. Что, нравится? — ему почудилась насмешка в голосе девочки.
— Даже не знаю. Мне непонятно, зачем это все. Когда вокруг только камень, хочется все как-то украсить, наверное… но почему таким же камнем? Что заставляет такую массу людей селиться на манер муравьев?
— Да ты просто… — Атали вскинулась, позабыв изображать взрослую. — Тебя самого достали из пещеры!
— Нет, это был оползень. Настоящих пещер мы не видели, — он помолчал какое-то время, добавил: — Знаешь… Твоя мать меня спасла, но не спросила, хочу ли я на север.
— Ах, вот как? Тварь ты неблагодарная! — оскорбилась девочка, двинула рукой, будто ища, чем швырнуть в наглеца, и пошла прочь.
— Если придешь снова, я буду рад! — крикнул ей вслед Огонек.
Кажется, он все же что-то не то сказал. Жаль, похоже, придется осматриваться в одиночку… Надо, если он хочет здесь выжить.
Здесь, над обрывом, всегда было ветрено, даже когда ниже по склону все погибали от зноя. Ветер выдергивал из косы прядки, трепал их, и это раздражало Лайа, но сейчас ей было спокойней на свежем воздухе. Обычно она не любила покидать Ауста — северную часть крыла Тейит, огромный, на много уровней, дом для Обсидиановой ветви и ее опоры, Серебра. Но сегодня стены давили. Предчувствия не были ее сильной стороной и она охотно списала бы тревогу на погоду или недомогание. Но лучше прислушаться, раз неведомое намекает столь явно…
— Не ожидал застать тебя здесь, но рад, что не придется спускаться вниз. Хотя ветер омерзительный, — услышала за спиной знакомый с юности голос.
— Я вспоминала, — сказала Лайа, не отрывая взгляд от дальних горных склонов, лугов, на которых темнели гребни деревьев. — Так давно не бывала там.
— Что же мешает? Твоя сестра, напротив, не любит города.
— Вот именно. Кто-то из нас должен быть здесь, а без леса или лугов я проживу без труда.
Мужчина улыбнулся, облокотился на парапет рядом с ней. Высокий, с кожей светлее чем у многих, с крупными, правильными чертами лица — его многие находили привлекательным, но не она. Лачи Восход Луны, тот, кто продумывает каждый звук своего голоса, но любит казаться искренним и дружелюбным. Сегодня он был в сером и темно-синем, тонкая шерстяная накидка окаймлена несколькими рядами вышивки, зажимы у ворота и браслеты выше локтя медные с молочным камнем… Он ухитрялся никогда не надеть цвет, металл или самоцветы, в которых была она — кроме белого. Но белый она носила почти всегда, не отказываться же вовсе!
Теперь они оба смотрели вдаль, где склоны постепенно переходили в холмы, а те — в равнины, но все были равно прикрыты сизой дымкой, темнеющей внизу, розоватой сверху.
— Когда-то наши предки шли за солнцем, покидая Тевеерику, но многие в Тейит солнца не видят, — сказал Лачи.
— Какая разница. И Тевееррика давно стала почти что мифом. Мне жаль только, что наши подземелья битком набиты древними премудростями, но воспользоваться мы ими больше не можем.
— Я знаю, тебе принесли очередную рукопись. Настолько разочаровала? — подначил ее Лачи. Лайя только дернула уголком рта:
— Ах, ну конечно… ты вечно все знаешь. Только и тебе она бесполезна. Но зато мы можем и умеем ждать, наше преимущество в этом. А ты все пытаешься тратить наши силы вместо того, чтобы копить.
— Пока Юг ленив и беспечен, и всем доволен — показывает зубы, но не кусает. Но так будет недолго; им уже становится скучно, одной искры достаточно, чтобы всё изменилось. Они берут Силу лишь из самих себя. Ни золото, ни камни им не нужны.
— И поэтому Астала сама себя уничтожит, как ее предшественники, а мы будем стоять, — сказала Лайа.
— Мертвой глыбой.
— Ох, любишь ты пророчить дурное, — вздохнула Лайа. Но все-таки, хоть доверять Лачи нельзя ни на волос, хоть у них совершенно разное понимание, что лучше для Тейит, он человек дела. А еще он, даже споря, все равно понимает. Поэтому и повелась когда-то…
— Ладно, — сказала женщина. — Выкладывай, что тебя привело.
— Твоя племянница, — Лачи улыбнулся светло и немного нахально. — И ваш маленький рыжий гость.
— Не сомневалась, что ты сразу примчишься. Да, это невероятно! — Лайа переплела пальцы. — Полукровка инициирован Кайе Тайау!
— Как зовут мальчика?
— Какая разница. Да и не имя у него, прозвище — Огонек.
— Интересно, почему же ему позволили покинуть Асталу, раз он, как признался, сбежал? — задумчиво проговорил Лачи. — Къятта, конечно, своими страстями не всегда управляет, но дураком я назвать его не могу. А уж их дед…
— Мог и не знать, чем развлекается его младшенький внучек.
— Но не Къятта. Ты думаешь, за ними не наблюдали наши люди в Астале? Он не выпускает из виду брата. Кессаль не следит пристальней за бегущей в траве добычей.
— Желание позабавиться, — надменно вскинула голову Лайа. — Он знал, что у полукровки нет шансов спастись!
— Все это чепуха, — голос Лайа стал холоднее. — Но трудно поверить, что такой заморыш все-таки выжил. Или это просто изящный ход… Мальчишка шел в нашу сторону — случайно или намеренно? Я его проверила, он и не заметил, как заснул и отвечал на мои вопросы — но тщетно, он ничего не знает.
— Вовсе он не заморыш, — заметил Лачи. — Я успел мельком увидеть его. Ты судишь как женщина — не сердись, — умиротворяюще улыбнулся, — Да, его подобрали грязным и тощим, но он, похоже, очень вынослив, ловок… а еще он растет. Будет высоким, если доживет, конечно. Сколько ему, четырнадцать? У меня в этом возрасте тоже отовсюду торчали кости. А у дикарей вряд ли его хорошо кормили.