Страница 41 из 51
И вновь у него есть три секунды на то, чтобы поймать тебя на мушку и выстрелить до того, как ты рухнешь на землю. Но теперь он уже знает, где ты, оружие вскинуто к плечу, патрон в стволе — и если стрелок хороший, спасти тебя могут разве что петляния из стороны в сторону во время бега, так называемый зигзагообразный бег. А значит — нужно вскочить на ноги сразу после выстрела, пока он все еще перезаряжает винтарь, и петлять, отчаянно петлять…
Меня хватает еще на две перебежки — после чего я падаю наземь, судорожно дыша, и начинаю ползти. Здесь рельеф местности образует сильный перепад каменистой почвы, образующий выемку — а следом за ней невысокий гребень, что закрыл меня от глаз опытного вражеского стрелка, и дал перевести дух… Но уже восстанавливая дыхание, я услышал частые, торопливые шаги — а после, чуть приподнявшись, увидел пятерых бегущих вслед за мной австрийцев.
— Какие вы, однако, смелые, братцы…
Трофейная винтовка Маннлихера образца 1888 года (название с датой выгравированы сверху, сразу за прицельной планкой) была изучена мной за время командования полуротой — и за счет простоты боевой эксплуатации понравилась мне даже больше, чем отечественная трехлинейка Мосина или германский маузер. Опустив влево флажок предохранителя, запирающий до того взведенный ударник, я одним резким движением оттянул рукоять затвора назад — и тут же послал ее вперед. Да, винтовки с продольно-скользящим поворотом затвора чуть надежнее, застрявшую гильзу из той же мосинки достать легче — но сейчас меньшая (секунды на полторы) скорость перезарядки (и возможность все время держать цель глазами!) для меня важнее. Наспех проверив выставленный прицел — а выставлен он на пятьдесят по левой боковой планке (под усиленный патрон), то есть пятьсот шагов (учитывая, что отечественная метрика у нас сейчас в саженях, это весьма удобно) — я плотно утопил приклад трофейного оружия в плечо.
— Триста пятьдесят метров… Ну более-менее.
Австрийские господа, ринувшиеся в погоню, с понятием движения перебежками и бега зигзагами явно незнакомы. И развернувшись фронтально к первому же преследователю, я свел целик с мушкой на животе врага, после чего мягко потянул за спуск на выдохе… Есть! Винтарь привычно ощутимо ткнулся в плечо — а враг упал, словно налетел на невидимую стенку.
— Один…
Передернув затвор, я быстро перекатился в сторону и развернулся ко второму преследователю — несмотря на потерю, гансы пока не остановили погони. Выверка прицела, задержка дыхание, спуск на выдохе… И вместо выстрела я слышу лишь сухой щелчок бойка.
— Зараза!
У меня не было времени и возможности проверить, сколько патронов осталось в магазине трофейного маннлихера. Один точно выпустил владелец в схватке со мной, еще один потратил я — и ведь надеялся, что еще три осталось. Однако обсчитался…
На задней стенке магазина австрийской винтовки есть защелка, при нажатии на которую и пустая пачка, и обойма с оставшимися в ней патронами просто вылетает вверх. Но я поступил проще, вставив свежую пачку в магазин — в то время как пустая обойма вылетела вниз, через специальное отверстие магазина… Говорю же, удобно — особенно для новичка.
Мне потребовалось меньше пяти секунд, чтобы полностью перезарядить оружие — после чего я все-таки выстрелил. Ударил быть может, чересчур поспешно — и после отчаянного вскрика боли моя «цель» не упала наземь, а осела, держась за подраненный бок.
Но крик раненого камрада остудил пыл гонящих меня австрийцев даже сильнее, чем смерть первого преследователя — оставшиеся зольдаты трофейной команды посчитали за счастье залечь. И тогда я, развернувшись к лесу, вновь пополз — пополз, понимая, что в сумерках неизвестный «снайпер» не разглядит меня на земле, что он наверняка ожидает увидеть мой рывок к лесу со стрелковой лежки…
Так что у меня, проползу я хотя бы еще метров десять-пятнадцать, все-таки есть шанс. Благо, что из впереди лежащих траншей никто из немцев мне навстречу не стреляет, там вообще никого не видно — или уже зачистили эти окопы, или еще не дошли до них. Кроме того, всего в пятидесяти метрах прямо по курсу виднеется очень хорошая воронка от тяжелого, гаубичного снаряда — при случае смогу залечь там и еще немного пострелять…
Глава 21
Добраться до леса я добрался, оторвавшись от преследования и стреляющих в спину немцев уже при полной темноте, и сняв еще одного австрийского шустряка по пути. Но когда спасительная стена деревьев за спиной сомкнулась, мне хотелось уже буквально выплюнуть горящие легкие! Вдобавок решение оставить при себе именно шнапс, а не прихватить с собой флягу с водой — пусть даже отвратительно теплой, с привкусом затхлости и пониманием того, что из нее уже пили — в настоящий момент показалось мне… довольно опрометчивым. Это если ОЧЕНЬ мягко сказать. Ибо сейчас я, наверное, испил бы водицы пусть даже из какого-нибудь сельского пруда!
Хотя, конечно, так лучше не рисковать…
Какое-то время я удалялся от прорванных австрияками позиций полка сквозь густой подлесок и буреломы — но вскоре принял абсолютно верное решение выйти на опушку и идти уже вдоль границы леса. Если что — сумею отступить за деревья, быстро скрыться от вражьих глаз. Но в целом — меня итак практически не видно. Заметить можно только вблизи — но тут и я, и мой возможный враг скорее услышим шаги чужака, или даже почувствуем его запах…
Немного поразмышляв именно о запахах (и в очередной раз похвалив себя за отсутствие привычки курить, на войне вдвойне вредной), я вначале скинул грязный, вонючий (можно даже сказать, что протухший!) китель, а затем и испачканную чужой кровью нательную рубаху. После чего не пожалел целой трети фляжки шнапса — протереть кожу. Стало, конечно, довольно-таки свежо — но в тоже время холод неплохо так взбодрил! И потом, я ведь итак большую часть светового дня в отключке провалялся — так что состояние в целом в норме, а желание спать отсутствует напрочь. Остается только ускорить шаг — в надежде, что я успею добраться до села русин прежде, чем австрияки устроят казнь девушки… Хотя ночью ведь вроде бы не вешают.
Но все равно лучше поспешить — путь от наших позиций до села составляет не менее десятка верст, и это по хорошей дороге!
…Пока шел, провел ревизию наличного инвентаря. Фляга шнапса (чуть опустевшая), да два подсумка под патронные пачки-магазины к маннлихеру. Проверил последние — так вот в каждом две двухъобоймовые секции, в общей сложности на четыре пачки. Подсумков два, секций четыре — а целых, неизрасходованных обойм в итоге семь штук, то есть тридцать пять патронов… Чуть больше одного магазин к автомату Калашникова, е-мае! У меня, правда, не автомат, а винтовка, и патроны жрет она не так быстро… Да и в самом трофейном маннлихере осталось еще два патрона (один раз за время бегства я все-таки промахнулся). Выщелкнув с помощью фиксатора еще не до конца расстрелянную пачку, я заменил ее на свежую — и с горестным вздохом прикинул, что патронов хватит только на короткую схватку.
Впрочем, в одиночку так или иначе полноценный бой не затеять…
Штык-нож, на самом деле оказавшийся не таким уж и длинным — так-то длина самого клинка составляет что-то около двадцати пяти сантиметров — и немного подумав, я до поры спрятал его в ножны. Фехтовать на штыках в ближайшем будущем мне вряд ли придется — а вот сойтись с кем накоротке, в ближнем бою, да без лишнего шума… Тут клинок как раз весьма кстати будет.
…Несмотря на не такое и большое расстояние до села, добирался я до него не менее трех часов — и эта оценка только навскидку. Замерз — дико! А тут еще блин, и комары загрызли, твари… Дважды приходилось преодолевать открытые участки местности, вовсе не имеющих лесного покрова — но как я понял, ничего похожего на фельджандармерию вермахта у австрийцев нет. Ну, или же они не настолько активны, чтобы на каждом открытом участке местности в зоне наступления выставлять дежурные посты.
Одним словом, до села я добрался относительно благополучно — а вот после начались проблемы…