Страница 30 из 63
Пламя, чёрный дым, стаей воронья летящие вниз обломки обшивки. Несущиеся вниз огненные факелы горящих бомбардировщиков, беспорядочно кувыркающиеся в воздухе плоскости и детали хвостового оперения… Просто чудесная картина для лётчика-истребителя, чьи товарищи только что преградили путь смерти с чёрными крестами на крыльях.
Эскадрилья «ишаков» чуть довернула в сторону следующей формации, идущей левее и ниже. И всё повторилось: сближение до 1200-1500 метров, залп эрэсами, и экипажам ещё семи «Хейнкелей» станет могилой советская земля. Нет, не семи. Один из «ястребков» пустил свою порцию огненных стрел в сторону ещё держащихся в воздухе бомбёров, и один из них, потеряв кусок киля, свалился в штопор, а второй клюнул носом и, задымив, пошёл на снижение. Жаль только, что, как говорят интенданты, этих реактивных снарядов с взрывателями, реагирующими на металл близко пролетающего самолёта, очень мало. Буквально на пару дней воздушных боёв.
— Дулебам-1, на 10 часов, ниже 200, шестёрка «мессеров». Атакуем! Не дать им прорваться к «ишакам»!
Середа бы памятник поставил тому пилоту, который придумал это обозначение направления на цель по часовому циферблату! Не надо сверяться с показаниями компаса и высчитывать градусы целеуказания, чтобы понять, где относительно тебя находится враг, соображать, вправо или влево смотреть. Твой курс — 12 часов, находящееся прямо позади — 6 часов. То, что правее впереди — от часа и до трёх. То, что левее — от 9 до 11.
Впрочем, некогда умствовать. Даже если против двенадцати «мигов» всего шесть «мессеров». Немецкие пилоты — серьёзный враг.
Середа крутил виражи, лупил из стволов, пытаясь преградить «худым» путь к «ишачкам». А при этом, по возможности, ещё и попасть в вёрткое «тело» вражеского истребителя. Попал ли он хотя бы раз, с уверенностью сказать не мог. Но сразу же почувствовал отменную выучку «птенцов Геринга». Они всячески старались избежать затягивания схватки, атакуя на вертикали. Открывали огонь, перейдя в пикирование, и после атаки сразу же уходили наверх, если к ним цеплялся даже один из «Мигов».
Но численное преимущество всё равно сыграло. Три уцелевшие «мессера» оторвались и уходили на запад. Правда, за это пришлось заплатить тремя нашими машинами. Причём, Егор Панфилов, ведущий пары из третьего звена эскадрильи капитана Найденко, то ли расстреляв боезапас, то ли, больше не имея возможности вести огонь из-за отказа оружия, таранил вражеский истребитель.
Задачу свою первая эскадрилья выполнила. Из двенадцати «ишаков» пятой эскадрильи, которую она должна была прикрывать, от Буга на восток уходили все. Правда, одна из машин слегка дымила и с разрешения комэска направилась не на 270 аэродром, а села в Долубово.
За первый день войны 126-й истребительный авиаполк уничтожил в воздушных боях 128 самолётов противника. Из них — 48 бомбардировщиков Хе-111, 26 — Ю-88, 43 — Ю-87. Также уничтожено 11 истребителей Ме-109. Собственные потери полка составили 21 самолёт и 15 лётчиков. Из них 4 Миг-1, 6 — Миг-3, 11 — И-16.
Глава 25
Если бы не личный приказ начальника погранотряда, Андрей Кижеватов ни за что бы не согласился оставить бойцов своей 9-й погранзаставы. Но за 11 лет службы сначала в РККА, а потом в Погранвойсках он чётко усвоил главный армейский закон: приказы командира не обсуждаются, приказы исполняются. Этого он требовал и от своих подчинённых. Хоть не велика фигура, всего лишь лейтенант, но полноправный «хозяин» заставы. А тут — сдать командование заместителю и поступить в распоряжение каких-то непонятных личностей, у которых даже документы запрещено проверять.
А личности, нужно сказать, совершенно непонятные. Все в чёрном, от головы до пят, даже лица закрыты тканевыми колпаками, в прорезях которых торчат лишь глаза да рот. Ни единого опознавательного знака на одинаковой одежде, меньше всего напоминающей военную форму: карманы, кармашечки, карманищи, прикрытые клапанами, словно прилипшими к остальной поверхности одежды. И эти карманы явно не пусты. На груди, стволами немного вниз, странное оружие с плоскими изогнутыми магазинами. Под стволом к оружию прикреплено что-то вроде пистолета со стволом огромного калибра. Или это ракетница такая? А сверху, там где у обычного пистолета-пулемёта находится планка целика, какая-то коробочка со стеклянными пластинками с обеих сторон. Впрочем, есть и обычные пистолеты, вставленные в тканевые кобуры, и ножи с чёрными рукоятками в чехлах из такой же ткани, и что-то ещё, предназначение чего лейтенант так и не понял. Не говоря уже о неизвестном содержимом ранцев, плотно «впаянных» в спины.
— Из личного состава заставы возьмёшь десять пограничников, вооружишь их пистолетами-пулемётами и ручным пулемётом. Патронов брать столько, сколько смогут унести. Ваша задача — чтобы ни единый волос не упал с товарищей…
— Петров, — как-то странно усмехнувшись, протянул один из незнакомцев руку, затянутую в перчатку со срезанными кончиками пальцев, Кижеватову.
— Боширов, — с такой же странной усмешкой повторил его жест второй.
— Товарищей Петрова и Боширова. Ни один волос, ни один клочок ткани с одежды. Головой за это отвечаешь, Андрей Митрофанович. После того, как товарищи Петров и Боширов решат, что их задание выполнено, переправить их вот сюда, на южную окраину Тельмовского леса. Добираться до места вдоль Мухавца, не входя в город. Всё, товарищ лейтенант. Мне пора. Действуй!
— Нам тоже пора пошевеливаться, — объявил Петров.
Кижеватов обратил внимание на то, что он чуть выше ростом и, судя по голосу, немного старше напарника.
— Через пятнадцать минут ваши люди должны быть готовы.
— Как мне к вам обращаться?
— Как мы и сказали: Петров и Боширов.
— Что, просто по фамилиям? Даже без званий?
— Это не фамилии, это позывные. Наши фамилии, звания и прочие регалии ни тебе, Андрей Митрофанович, ни кому-то ещё знать не положено. Время уходит, лейтенант! Цигель, цигель, ай-лю-лю! — постучал себя Петров по воображаемому циферблату наручных часов.
Причём тут коза, упомянутая этим странным человеком по-немецки, Кижеватов так и не понял, но распоряжаться начал.
Выстроившихся пограничников «чёрные» осмотрели критическими взглядами, и, похоже, решили, что сойдёт. С единственным замечанием, сделанным уже Бошировым:
— Каски. Зелёная фуражка — звучит гордо, но даже от кирпичной крошки, выбитой пулей, не защитит.
Повели пограничников вовсе не к мостику через канал, опоясывающий с запада Тереспольское укрепление, а к Цитадели. Конкретно — на плоский участок крыши Холмских ворот. Грозная бумага окружного Особого отдела, вручённая начальником погранотряда Кижеватову, помогла без проблем освободить помещения над самими воротами от уже занявших в них оборону красноармейцев.
Боширов принялся потрошить ранцы, а Петров вручил лейтенанту небольшую плоскую пластмассовую коробочку с крошечным хвостиком антенны.
— Это рация. Постарайся не потерять её. Там всё настроено. Твоё дело — нажать вот эту клавишу, когда нужно что-то сказать. Твой позывной — Герой. Наши ты знаешь.
— Не слишком ли… нескромно? Герой…
— Нам лучше знать, скромно или нет, — отрезал «чёрный». — Спускайся к бойцам. Ваша задача — сидеть тихо, что бы ни происходило, пока мы не передадим другую команду. Если с нами что-то случится, любой ценой унести отсюда все наши вещи в Тельмовский лес. Там по своей или любой из наших раций сообщить свой позывной и запросить встречу.
Как ни старались говорить тихо «чёрные», а их голоса в предутренней тишине доносились до распахнутого окошка правой башенки, возле которого устроился Кижеватов.
— Время?
— Три сорок.
— Запускай. Ещё до канала долететь надо.
Лёгкий жужжащий звук, возникший на крыше, удалился куда-то на запад.
— Высота триста.
— Видимость?
— Отличная. Готовятся, суки!… Возле железнодорожного моста тоже уже залегли.
— Ты, главное, Карлов отыщи!
Минут через пять — снова голос Баширова.