Железные рыцари

Сверстники, видимо в соответствии с белоярским суеверием, про эти вспышки и гудение гадости говорили. Мол, тошнит их, страшно, плохо и голова болит. Самообман, как по мне. Приятного, конечно, мало. Но три секунды — и я в кабинете, обставленным антикварно и богато, как в исторически-приключенческом голо.

За столом кабинета сидел дядька в мундире — имперский чин, то ли и вправду такой значительный и серьёзный, как выглядел в ИР, то ли созданный таким вычислителем — не знаю. Меня, после беглого взгляда по кабинету, привлекла картина в огромном, панорамном окне. Изумрудная зелень до горизонта, яркое, голубое небо — у нас на Белояре оно посерее. И огромные, блестящие в лучах звезды колонны, исчезающие в вышине.

Вид был частично знаком по голо, но сейчас, с высоты в пару сотен метров от земли, из панорамного окна, он был просто завораживающим. Дядька на меня смотрел с этакой снисходительной ухмылкой. Не злой, но раздражающей, и не будь… Много что «не будь», я бы уж придумал как ему гадость какую-нибудь устроить. Из чувства свойственной мне справедливости. Но было «будь», так что планов строить я не стал, а просто спросил, указывая на окно:

— Это Земля?

— Да, это Терра, столица нашей Империи, — кивнул дядька. — «Земля» — местное название столицы и прародины, ученик. Использование этого термина вне Белой бессмысленен, тебя просто не поймут.

Хм, всё же эмуляция вычислителя, или он по жизни такой, призадумался я.

А дядька, тем временем, развернул экран на столе и стал в него со значительным видом глазеть. Зачем — непонятно, будучи в ИР он мог получать информацию непосредственно в мозг. Но то ли привык, то ли это такой «способ успокоить экзаменуемого».

— Гален-Гаврила Безмолвный, — вслух процитировал он. — На Белояре нет традиции двойных имён. И «Гален» — не типичное для планеты имя.

С этими словами он уставился на меня, приподняв бровь. Вот засранец-то, внутренне возмутился я. Вопрос ртом задать ему лень, блин! Ну да ладно, отвечу, не время выпендриваться. И так с моими «обширными» знаниями в рамках программы как бы я без табеля не остался, со справкой «посещавшего курс».

— Второе имя дано временными опекунами, уроженцами Белояра, до прибытия действующего, — ровно ответил я. — Первое — дано отцом до моего рождения. Фамилия по матери, отца не знаю.

— И опекун от него?

— Именно так.

— И кто же такой скрытный? — по моему всерьез заинтересовался чиновник.

— Пиит, — ехидно оскалился.

Взгляд дядьки отчётливо дёрнулся — очевидно, основная часть сознания чиновника, получившая информацию, отстраняла вычислитель от управления. После чего этот же взгляд скользнул в экран, поднявшись на меня с по настоящему удивлённым выражением.

Видимо у него там полиграф или ещё что-то такое, что в ИР несложно, да и не лишнее для экзамена. Ну и досье на меня, поскольку, хоть дядька и выглядел удивлённым, но переспрашивать и тыкать в меня пальцем крича «Врёшь!» не стал.

— Занятно, Безмолвный, — озвучил он в общем-то совершенно не интересную мне информацию. — Но у нас беседа. Присядь, отвечай на мои вопросы, — указал он жестом на изукрашенное финтифлюшками кожаное кресло.

И начался сам экзамен. Вообще выходила скорее беседа. Не «по душам», конечно, но именно беседа. Я даже Департамент Образования (или конкретного дядьку, но департамент всё-таки вероятнее) зауважал. Мне-то было на этот экзамен если не совсем плевать, то значения слишком большого я ему не придавал. И волновался, конечно, но не слишком сильно. А вот сверстники в соседних капсулах — трясутся и вибрируют, паникуют и вообще дёргаются. Они весь выпускной год этой хернёй маялись, с печальными физиономиями. Не всё время, как понятно, но «находило». А вот такая «беседа» — явно поспокойнее теста-экзамена. Дядька даже подправляет в ряде мест, правда… Да, хочет точно установить глубину знания (или незнания), подсказками устраняя заминку. Ну и разбирается, это именно «заминка», или неинформированность.

Продолжалась эта беседа несколько часов. В реальности я бы, наверное, подустал, но в ИР чувствовал себя бодрым. Разговор, на удивление, шёл не только по программе. В которой я, к своему искреннему удивлению, не так хреново разбирался, как оценивали меня учителя.

Нет, я её ни черта не учил, конечно. Но как показал экзамен-беседа с чиновником, с его подходом, многое мне давал Никс и знал я это идеально. Многое я почерпнул из голо — особенно всякую там историю и астрографию. Да даже ленкины или светкины подсказки пригодились.

В общем, вместо ожидаемого мной «молчания таутянского партизана», на большую часть вопросов я давал ответы. Где более полно, где совсем кратко, но давал.

А кроме этого, дядька затрагивал мои отношения к Империи, людям — не вообще, а знакомым. К Белояру. Я душу нараспашку не распахивал (на что дядька ехидно посматривал и ухмылялся — видимо техникой «неполную откровенность» фиксировал), но в целом — отвечал. И, как-то незаметно, перевёл он беседу на никсову науку. Я минут десять рассказывал, а потом сам себя одёрнул.

— И больше ничего не знаю! — чесно залупав глазами соврал я.

— Совсем? — ухмыльнулся дядька.

— Совсем, — продолжал честно врать я.

— Ну ладно, по программе учебного заведения ты, Гален, ответил, — перестал ухмыляться он. — Знания твои неполны, в некотором — непозволительно ущербны. Но в других направлениях — похвально полны. Посему, оглашаю я результаты экзамена, — торжественно произнёс он, разворачивая ко мне монитор.

А там были мои знания, оцененные в баллах, по куче дисциплин. И «да», чуть ли не гордый нуль во многом. Но компенсированный оценками «сверх возможного», выделенного небесно-голубым. Так что итоговый балл, «индекс знания гражданина», выходил у меня даже не «удовлетворительным», а «положительным». На самой границе, но всё же.

— Цифровой табель отражён в твоём гражданском удостоверении, — продолжил, через минуту, чиновник. — Если желаешь на иметь его на материальном носителе — обратись к ответственным людям своего учебного заведения. Экзамен Галена-Гаврилы Безмолвного, по программе обязательного имперского образования закончен! — провозгласил он. — Слава Императору!

— Империи слава! — протянул я, призадумавшись.

Впрочем, долго думать мне не пришлось: в следующее мгновенье меня окружала прохладная темнота, а кушетка слегка вибрировала и массировала меня снизу. А через пару секунд — появилась полоска света и крышка открылась. Щурясь, я выбрался наружу, помотал головой, да и побрёл из зала КИР.