Страница 29 из 40
Старик нахмурился. В принципе он был неплохим человеком, но подобное ремесло действительно требовало неких моральных уступок с его стороны, на которые он научился закрывать глаза. Прямолинейные слова незнакомого юноши всколыхнули в его сердце давно заснувшую совесть.
– Это моя работа, – отрезал он и посадил перед собой Тэнку. Опытный глаз его смог сразу же распознать, что перед ним девочка. Этот факт его удивлял, так как господин Ролли предпочитал иметь работников мужского пола, которые в целом были выносливее и здоровее. Старик не хотел повторять подобную экзекуцию с девочкой, поэтому он с грустью вздохнул. Обычно жалость редко касалась его сердца; нельзя сказать, чтобы мастер гордился своим родом деятельности, но, надо отдать должное, и не стыдился его. Жизнь среди армутов научила его попирать нормы морали, когда ему это было выгодно или удобно.
– Я сделаю тебе кое-что другое, – ласково сказал мастер Тэнке, глядя, как она дрожит всем телом, поджав под себя ноги, как воробушек. Он взял лист пергамента и нарисовал на нем орла, но чуть поменьше. Затем он добавил к охре странную вязкую прозрачную жидкость, по-видимому, необходимую для завершения процедуры. Наконец, он прислонил к шее девочки лист, подержал около получаса и медленно отклеил его. Очертания орла теперь были четко выведены на тонкой, хрупкой шее девочки.
– Мой тебе совет, – сказал старик. – Когда будешь мыться, не скреби шею особенно сильно.
– Мне так не могли сделать? – раздраженно поинтересовался Артур.
– Прощайте, господа свободные люди, – только и сказал мастер и три раза хлопнул в ладоши, что должно было означать, что процедура благополучно завершена. Толстяк уже пришел и ждал их в коридоре, от нетерпения переминаясь с ноги на ногу.
– Какая красота и изящество, какой стиль! – неподдельно восхитился он, глядя на шею Артура. Ему уже не в первый раз доводилось видеть, как мастер своими руками превращает людей в его игрушки, но каждый раз созерцание победоносной птицы на тонких шеях вызывало в нем невыразимое удовольствие.
– Вы можете отдохнуть и поесть. Завтра приступите к работе. Бат будет заниматься обустройством территории, ну а Бел… Пока займется готовкой, – толстяк сделал особенный акцент на слове «пока», отчего Артур внутренне содрогнулся от страха за свою подругу.
Как бы он хотел применить силу, чтобы стереть с губ старого армута эту ехидную, довольную усмешку! Но сейчас, будучи в кандалах, он мог только высокомерно промолчать, всем своим видом давая понять, что толстяк непременно заплатит за все те унижения, которые он им причинит.
Глава 11 Или за свою свободу бороться надо с собой
На следующий день Артура и Тэнку разделили, погнав каждого выполнять обязанности, предписанные господином Ролли. По какой-то причине старый армут предпочел дать Тэнке более простую работу, чем Артуру, однако клипсянина этот факт отнюдь не успокаивал, ибо после разговора с Лэком он понял одно: девочку впоследствии собираются отправить на какое-то другое, более сложное испытание, поэтому ее стараются не мучать с самого начала.
Артур же с первого дня прочувствовал все прелести выматывающих работ в шатре, ведь обязанностей было бесчисленное множество. Рабы переносили на себе тяжелые ящики с товаром, который господин Ролли выставлял на продажу, тщательно убирали территорию, начищали фонтаны, переносили в огромных ведрах питьевую воду, чтобы на кухне всегда имелся запас для готовки, обслуживали семью Ролли и выполняли множество других заданий, которые непрерывно сменяли друг друга. К концу дня мальчики изматывались так, что, почти не чувствуя своих ног, приползали к месту ночлега и, даже не дождавшись пока на их натруженные руки наденут кандалы, проваливались в глубокий сон. В суровом распорядке дня этих несчастных юношей существовал лишь один кратковременный перерыв на отдых, когда рабы могли выпить стакан молока, заменявший им скудный обед.
Господин Ролли сам очень часто наблюдал за работой, строго контролируя качество ее выполнения; старый армут вел праздный образ жизни, и у него вполне хватало времени на подобное созерцание. Мужчине чрезвычайно нравилось смотреть, как на его глазах, подобно гигантскому муравейнику, растет его империя. Хозяин внимательно оценивал каждого мальчика и прикидывал, насколько эффективен тот или иной работник. Армут также решал вопрос о наказаниях, если ему казалось, что допущены какие-то грубые нарушения или проявлена халатная небрежность к своему труду.
Впрочем, бедные юноши не знали такого понятия, как небрежность, ибо она каралась слишком сурово. Даже секундная остановка или промедление стоили им удара плети, которыми их лениво одаривали надсмотрщики, являвшиеся рабами, но более высокого ранга, если так можно выразиться. Удивительное дело, но эти, тоже, в общем-то, бесправные люди без всякого понимания и милосердия могли истязать своих подчиненных, считая их ниже себя. Рабская философия проявляется не только тогда, когда ограничена личная свобода человека, но еще и тогда, когда он сам начинает видеть в других таких же рабов и относиться к ним соответственно.
Господин Ролли иногда любил сам раздавать еду своим рабам. В эти моменты он разговаривал с каждым, делал замечания и давал какие-то советы. Мужчине нравилось общаться со слугами, ибо в этих разговорах он неизменно чувствовал собственное превосходство. Сегодня старый армут особенно внимательно наблюдал за новичком: Артур вроде бы и выполнял свою работу, однако без должного рвения, и даже, как показалось господину Ролли, с каким-то легким оттенком пренебрежения.
Более того, дерзкий юноша совершенно не откликался на новое имя и, когда армут обращался к нему, наглец упорно делал вид, что не слышит его. Старый армут мечтал наказать мальчишку, чтобы тот, наконец, осознал, в какое положение он попал. Но пока для серьезного наказания на его счету имелось маловато оплошностей. В настоящий момент армут ограничивался лишь тем, что давал юноше самую тяжелую работу, какую только мог придумать его изощренный ум.
Наконец, наступило долгожданное время обеда, и рабы стали робко подходить к господину Ролли, желая получить свою обеденную порцию. Когда Артур брал стакан с молоком, его руки так сильно дрожали от непривычного перенапряжения, что он едва не разлил весь свой и без того скудный обед.
– Как тебе рабочий день, Бат? Утомительно? – с издевкой поинтересовался армут, насмешливо глядя на свое новое приобретение. Однако дерзкий юноша наглым образом проигнорировал эту фразу, сделав вид, что ничего не слышит. Господин Ролли добродушно улыбнулся. Мужчина понимал, что рано или поздно он все равно сломает строптивца, приближать же этот момент смысла не было. Одинаковые раболепные физиономии своих подопечных порою сильно раздражали его, особенно когда ему хотелось разнообразия. С этим же новым рабом он вполне может поиграть до тех пор, пока забава ему не надоест. Впрочем, хозяину все равно хотелось наказать его за дерзость, и этот момент вскоре наступил.
Один из рабов, Лэк, отличился, ибо совершил непростительную небрежность, разбив фарфоровую тарелку с гербом мануфактуры Ролли. За этот возмутительный проступок армут приказал надсмотрщику дать ему пять ударов плетью. При этом хозяин как обычно, громко ругал мальчика. Это было необходимо по нескольким причинам: во-первых, внушение для других рабов, во-вторых, наука для самого наказуемого. Господин Ролли краем глаза заметил, что во время гневной брани Артур прекратил работу и остановился, пристально глядя на сжавшегося в совершенном испуге Лэка. И было в его глазах нечто такое, что сразу натолкнуло старого армута на мысль о том, как можно, наконец, проучить нового раба. Господин Ролли вразвалку подошел к юноше и сказал:
– Слушай внимательно, Бат. Лэк только что совершил непростительный проступок и должен получить справедливое наказание. Я бы хотел, чтобы его осуществил ты. Возьми плеть и накажи Лэка. Таким образом, ты поймешь, насколько важно неукоснительно следовать всем моим приказам.