Ребро

Однако после звонка по межмировой линии мой смартфон восстановлению не подлежал. У меня даже не было времени купить новый со всеми этими переездами. Громов выдал мне телефон для связи, но для установки приложения гаджет уровня «кирпич» не подходил. Так что приходилось довольствоваться базовыми функциями.

На станции нас встречала другая группа — пять человек, я никого не знал. Мне объяснили, что двое из них — охранники, остальные — ученые. Им предстояло остаться здесь и следить за сигналом, который мы будем подавать оттуда. Опять же, это в теории, как оно будет на самом деле — никто не знал.

Заброшенная станция представляла собой жалкое зрелище. Нет, создавали ее когда-то весьма симпатичной: аккуратная платформа, кованые столбы, крыша-навес, лавочки, маленькое здание касс и администрации. Но за то время, что здесь не было людей, это место пришло в катастрофический упадок. Ржавчина сожрала все, что хоть отдаленно напоминало металл, сделала трухлявым и ломким. Грязи было столько, будто тут только позавчера осушили болота. Черной, подсохшей, но еще вязкой грязи… Не знаю, откуда она взялась. Да и не хочу знать.

Разрушений было многовато для такого срока. Мне уже доводилось видеть и станции, и города, которые существовали без людей гораздо дольше. И держались они лучше! А тут погодные условия не самые плохие, никаких особых факторов нет — и такое гнилье…

Я не стал спрашивать о причине, и так ведь знал, что мне ответят. Тоннель был далеко — просматривался черной точкой на горизонте. Но даже так ветер доносил до станции ледяной воздух и какие-то звуки, которые я упрямо списывал на эхо.

На основном пути и вспомогательных догнивали поезда — три ржавые громады, такие же бесполезные, как все остальное тут. Связываться с этими крокодилами не было нужды, для нас уже подготовили неплохо восстановленный головной вагон. Конечно, он тоже не тянул на возвращение к славному прошлому, ни один хотя бы отчасти адекватный пассажир туда и ногой не ступил бы. Но мы-то не сильно адекватные, нам можно!

В вагоне укрепили двери, заменив их механизм, полностью восстановили окна, наварили на них защитные решетки. Тут хватало места и для оборудования, и для людей. Техник, которого я не знал, объяснял что-то Сергею и Антону. Я наблюдал за всем этим со стороны, я все еще чувствовал необъяснимую отстраненность от происходящего, да и не пытался от нее избавиться. Так лучше, так я сам спокойнее буду.

Ко мне подошла Таня, сжимавшая в дрожащих пальцах раскуренную сигарету.

— Нервничаешь? — поинтересовался я. — Я думал, ты рада будешь.

— Я и рада! Но все равно волнуюсь.

Таня, в отличие от меня, пистолет взяла. Значит, и она не могла поручиться, что первый контакт пройдет мирно да с хлебом-солью.

Когда подготовка была закончена, Сергей позвал нас с таким видом, будто именно из-за нас экспедиция не стартовала на час раньше. Я не был задет, меня предупреждали, что в напряжении он вечно чем-то недоволен. Я видел, что все, кто входил в вагон, сжимали в руках оружие. Я же просто плюхнулся на первое свободное кресло у окна. Я только спросил:

— Что будет, если портал не откроется?

— Покатаемся, — усмехнулся Сергей.

— Выедем за пределы тоннеля и почти сразу вернемся, — пояснил Антон. — Таким образом у нас будет две попытки прохождения через опасную зону. Если ничего не получится, попробуем в другой день при другой фазе Луны.

Он тоже упомянул Луну… Очень, очень любопытно. Я сильно сомневался, что Антон — сторонник романтичной теории про неприкаянный призрак другого мира. Получается, Луна реально связана с переходами в то пространство, пусть и непонятно как.

Когда двери были заблокированы, поезд двинулся с места, медленно, тяжело, словно бесконечно уставший зверь, которому покоя не дают даже в могиле. Из-за этого наше приближение к тоннелю было по меньшей мере постепенным, и все равно мне казалось, что все происходит слишком быстро. Я был не готов, но я никогда не буду готов.

Надо сказать, что готов не был никто. Я видел, что они беспокоятся все сильнее, скрывая это с той или иной степенью артистизма. Самое смешное тут то, что я со стороны наверняка казался равнодушным — я-то видел свое отражение в стекле. Возможно, они подумают, что я псих, раз не боюсь приближения к смерти, но оно и к лучшему.

День выдался пасмурный, полутемный, и чем ближе мы оказывались к тоннелю, тем меньше света оставалось между нами. Но и это было нормально, а других указаний на то, что рядом скрыто нечто необычное, я не увидел. Здесь не было засохших деревьев или мертвых животных, как в сектантской деревне. Просто ржавая железная дорога — и не более того.

У поезда работали фары, бросавшие в абсолютную тьму рыжий свет, но его мало на что хватало. Нет, впереди-то наверняка было видно, что происходит, а сбоку, где сидел я, — только какие-то вспышки и блики. Я надеялся, что нам объявят, получается хоть что-то или нет, но все молчали. Тишину нарушал только стук колес и попискивание датчиков, в показаниях которых я не понимал ровным счетом ничего.

Тоннель оказался длиннее, чем я предполагал, а может, это я опять потерял чувство времени. Так или иначе, впереди снова забрезжил хмурый серый свет неприветливого дня. Значит, тоннель мы проехали, первая попытка сорвалась. Ничего, не последняя ведь!

По крайней мере, это я думал, что попытка сорвалась. Я уже успел посмотреть карту и знал, что выкатиться мы должны были в поля. По старой схеме поезд около часа колесил через луга и всякие там живописные рощи, прежде чем добирался до очередного островка цивилизации. Это гарантировало, что нашему эксперименту никто не помешает.

Однако, когда мы покинули тоннель, выяснилось, что ожидает нас совсем не чистое поле.

Поезд медленно и плавно выехал на… городскую площадь. Городскую, блин, площадь! Судя по тому, что остальные тоже шокированно пялились в окна, мне это не мерещилось. Мы прибыли в город, причем не маленький и не заброшенный, как тот, из которого мы стартовали. Мы оказались на широкой, мощенной плиткой площади — именно там обрывались рельсы, и поезд едва успел остановиться. По периметру площадь окружали черно-серые многоэтажные дома. Вот только они не поднимались к небу, нет, город был изломан и вместе с тем цел. Его попросту так построили. Здесь был дом, который закручивался угловатой спиралью, и дом в форме молнии. Дом, согнувшийся под прямым углом, и дом, будто собравшийся падать, да так и замерший.