Ребро

— Пока все указывает, что сама. Но, как и в случае с возрастом, не я буду разбираться, что да почему, это ваше дело. А я вам напоследок подкину еще две задачки, и вот с этими, уверяю, у вас вообще ничего не выйдет. Следуйте за мной.

Он первым покинул холодный зал, залитый белым светом, а мы последовали за ним. Мне одновременно хотелось уйти — и не хотелось. И снова я запретил себе раздумывать об этом, я плыл по жизни, как по течению реки. Раз уж я совершенно не понимаю, что происходит, я просто позволю этому случиться.

Эксперт привел нас в маленький кабинет по соседству, душный и захламленный. Впрочем, нам до этого бардака не было дела, к нашему визиту все было готово. А в частности — светящийся экран на стене и большой бежевый конверт на столике рядом с ним.

— Поскольку дело уникальное, мы изучили тело всеми возможными способами, — пояснил эксперт. — Рентген, безусловно, тоже делали, куда ж без него! Так и узнали про девятнадцать переломов. Но не переломы тут самое странное!

Он достал из конверта два больших черных листа — снимки, едва различимые без правильно направленного света. Но, когда эксперт поднес первый снимок к светящемуся экрану, изображение можно было разглядеть без труда.

Мы смотрели на человеческий череп — понятно чей, и все равно у меня пока не получалось думать про ЭТО как про Рэдж. Так что я сосредоточился на поиске странностей, о которых говорил эксперт, и без труда нашел их. Я, конечно, без медицинского образования, но все равно могу разглядеть темное пятно, растянувшееся на нижней челюсти и задевшее пять зубов.

— Это что? — удивился следователь.

— Это протез.

— Какой же это протез?

— Необъяснимый! — заявил эксперт. — Смотрите… Я примерно понимаю, что произошло с ней. Нечто ударило ее по лицу с такой силой, что откололо кусок челюсти и выбило пять зубов. Вот так это было!

Он продемонстрировал траекторию удара на самом себе, и даже так смотреть было жутковато. А уж представлять, как что-то бьет по лицу Рэдж, дробит ткани, отбивает кусок кости, и зубы в кровавых брызгах летят в разные стороны… Нет, это уже слишком.

К тому же этого не произошло.

— Она не была изуродована, — напомнил я. — Мы же только что смотрели на нее! Да, у нее, кажется, был шрам на подбородке, но совсем крохотный и уж точно не соответствующий такому удару.

Это должно было хоть немножко смутить эксперта, а он в ответ гордо выдал мне:

— Вот именно!

— Что — вот именно? Ничего же не сходится!

— И в этом странность! Нижнюю челюсть нельзя восстановить вот так — идеально, да еще и одним и тем же материалом! Даже в лучших клиниках мира ничего подобного не сделали бы. А она не выглядит как человек, у которого был доступ к лучшим клиникам мира. Да и потом, провести подобное протезирование без большого шрама… Невозможно!

— На невозможном предлагаю не буксовать, толку от этого нет, — указал следователь. — Ты мне лучше скажи, из чего этот загадочный протез сделан.

— А вот не знаю я! Тут надо изучать совсем уж подробно.

— И что, ты даже образец не взял? За все то время, что тело в твоем распоряжении? Десять раз!

Это «тело в твоем распоряжении» неприятно кольнуло — даже через онемение. Но я не сказал ни слова, мне нужно было знать, что случилось с Рэдж.

— Образец-то я взял, но там при анализе какой-то глюк был, — досадливо поморщился эксперт. — И толку — ноль, придется начинать сначала.

— Какой еще глюк? — заинтересовался я. — Я ведь то же самое думал про сравнение отпечатков пальцев.

— Нет, тут вообще другое! Отпечатки есть отпечатки — можно перепутать одни с другими, но это все равно будут отпечатки. А тут был результат, который невозможен, нельзя из такого материала сделать протез для человеческого тела, его ни один организм не примет!

— Что за материал?

— Кварц. Точнее, минерал, очень похожий на кварц, с незначительными отличиями… Но эти отличия — ерунда, а суть в том, что совершенно невозможно залатать человеческую кость с помощью кварца!

Нет, это точно сон.

— А что в этой ситуации вообще может быть? — проворчал следователь. — Когда ей этот кварцевый протез установили?

— Никогда! Из кварца нельзя сделать протез!

— Хорошо, хорошо, когда ей установили этот протез непонятно из чего?

— Понятия не имею, — развел руками эксперт. — Буду проводить более подробное вскрытие, если муж разрешит. Так-то кажется, что ткани к этому протезу полностью приросли… Но это ж вообще не вариант! Это еще полбеды, я вам сейчас кое-что другое покажу.

Он убрал в сторону снимок черепа и прижал к экрану второе изображение — грудной клетки. И в этом случае я тоже сразу разобрался, что его так впечатлило. На левой стороне не хватало одного ребра. Для того чтобы понять это, мне не пришлось ничего пересчитывать или сравнивать стороны, все было очевидно: на месте недостающего ребра остался короткий кривой обломок.

У меня от этого зрелища мороз пошел по коже. Эксперт же был возбужден, как любой фанат своего дела.

— Это бессмысленно и невозможно одновременно, как ни крути! Невозможно, потому что, не получив при таком ранении медицинской помощи, она не смогла бы выжить. А при медицинской помощи ни один врач не оставил бы обломок ребра в таком состоянии!

— Она сама была врачом, — напомнил я. — Она могла обработать эту рану…

— Такие раны не обрабатываются, чтобы исправить последствия, нужна полноценная операция. Это не та ранка, к которой приложил подорожник — и само заживет. Это первое. Второе — я совершенно не представляю, как эта рана была нанесена. Как можно вырвать, именно вырвать, одно-единственное ребро подобным образом? Ей-богу, ума не приложу! Ну и третье, над этой раной был совершенно бестолковый шрам — кружочек маленький, и я даже не ручаюсь, что это повреждение кожи связано с вырванным ребром. Это все из невозможного. А из нелогичного… Если кто-то сумел восстановить ей челюсть и зубы, почему не восстановил ребро? Сделать такой протез не в пример проще! Нет, ничего не сходится.

Вот с этим я мог согласиться — не сходится ничего, как ни крути. Но где возмущаться, кому предъявлять претензии? Кому вообще есть дело до моего горя?

Итог ведь неизменен… Из моей жизни забрали самого дорогого человека, и ничего уже не будет прежним. Мне нужно как-то научиться жить без нее…

Я разрешил им все вскрытия и все тесты, о которых они просили. Мысль о том, что тело Рэдж будут исследовать, резать, разбирать на части, отзывалась глухой болью в груди, и, если бы речь шла только о научном интересе, я бы никогда на это не пошел. Но я все еще надеялся получить ответы.