Председатель 5

Очень часто вся эта бюрократия и официозы просто тратят бесценное время, которое можно посвятить чему-то более полезному. Но, повлиять на это я пока никак не мог.

Но хотя бы, само собрание началось без опозданий и довольно бодро. Все приехали вовремя.

Нас собрали в актовом зале калужского обкома, где на сцене стояли столы, за которыми в строгих костюмах сидели все важные шишки области, кто имел хоть какое-то отношение к сельскому хозяйству. По центру стояла трибуна, куда выходили чиновники, из числа тех, кто должен донести до остальных новости.

Ну а простые председатели и прочие исполнители расположились уже в зале, и я был среди них.

Сначала последовала краткая вступительная часть, о том, какой трудный год выдался для всего Союза. Дальше похвалили всю область, а особенно Кандренкова, которые тоже сидел за столом, за своевременно принятые меры, благодаря которым наша область пострадала от засухи не так сильно, как многие другие. Упомянули и меня тоже. А вот дальше началось самое интересное.

Разговор, наконец, вплотную приблизился к планам, и все замерли в ожидании. В зале и до этого было тихо, а теперь так и вовсе, некоторые как будто и дышать перестали. Для многих это сейчас был очень важный вопрос.

Я тоже сильнее навострил уши, когда начальник областного управления сельского хозяйства заговорил о нашем районе.

— И хотя в Калуге много колхозов сейчас показывают себя очень достойно с учётом тех трудностей, который сейчас переживает Советский Союз, планы во всех районах будут скорректированы в меньшую сторону, кроме планов для колхозов Ульяновского Района. Кроме того, колхозу Новый Путь, как самому передовому, план будет скорректирован в большую сторону. Не подведите нас, товарищ Филатов, — обратился он напрямую ко мне, после чего назвал конкретные цифры.

А я просто охренел от услышанного. То есть, мы всем колхозом впахивали, чтобы суметь выполнить план полученный в начале года, который никак не учитывал засуху, а теперь нас за это ещё и наказывают? Кроме как насмешкой и издевательством, это назвать было нельзя.

Судя по всему, удивлён раскладом был не только я. По залу прошёлся ропот, а Лапин, сидевший рядом со мной так вообще побледнел и сокрушённо пробормотал:

— Это как же так, Сан Саныч? И ведь нам получается тоже не пересмотрели…

Я молчал, обдумывая варианты действий. Да и мне попросту нечего было ему ответить. Происходящее мне нравилось не больше чем ему.

Да, возможно, мы сумеем выполнить и этот план тоже, но тогда попросту останемся без штанов, и это даже не преувеличение.

И реакция моих колхозников на такие новости, скорее всего, будет соответствующей. Я старался наладить работу так, чтобы тяжёлый труд всегда достойно вознаграждался. Но с новыми планами ни о каких наградах речи не идёт. С нас буквально хотят последнюю шкуру содрать.

После собрания я сразу же пошёл напрямую к Кандренкову, но даже мой союзник лишь развёл руками и сказал, что все указания пришли сверху, и сделать с этим он ничего не может, как и никто в области.

Ко мне также подходили и некоторые другие сочувствующие, из тех, кто присутствовал в актовом зале, хлопали по плечу, а некоторые даже предлагали посильную помощь. Это лето всем далось непросто, и они хорошо понимали, какую нагрузку повесили на Новый Путь.

Такая поддержка, конечно, была приятна, но глобально ничего не решала, и я, загруженный, вернулся домой, где принял твёрдое решение достучаться, если понадобится, и до министра сельского хозяйства. Я должен хотя бы попытаться уберечь своих людей от подобной несправедливости.

Конечно, сейчас тяжело всем, но мы и так делаем всё, что можем. С полной отдачей.

Я собирался позвонить в Москву уже завтра, но, как ни странно, министр меня опередил.

Мацкевич сам позвонил ранним утром, и в трубке я услышал следующее:

— Сан Саныч, я понимаю что у тебя в колхозе сейчас происходит. Но не мог бы ты приехать завтра ко мне, в Москву. У меня к тебе разговор. И он, к сожалению, очень неприятный…