Я Распутин 4

Вот по этому единственному пути, собранному буквально на соплях, с мостами из бревен, как в американских вестернах, и тащились составы с так нужным фронту имуществом. Одно счастье, что командовал там талантливый генерал Юденич и мы спелись. Саперные части вместо отправки морем остались на месте, строить разъезды, что буквально за пару недель вдвое подняло пропускную способность дороги, а к исходу месяца позволило растащить пробку и наладить регулярное движение. И обошлись малой кровью — всего-то двух саботажников расстреляли, причем не я, а фронтовое командование.

Наш же медиа-холдинг вовсю пользовал методику перебивки внимания с военными министром и провалом разведки — раздул выезд императора на фронт в событие куда крупнее по масштабам, чем отступление в Галиции.

4 мая в 10 часов 30 минут вечера Его Величество Государь Император изволил отбыть из Царского Села в действующую армию.

Для проводов Его Величества в Царский павильон в Царском Селе собрались: обер-гофмаршал Высочайшего Двора генерал-адъютант гр. Бенкендорф, обер-шталмейстер генерал-адъютант фон-Гринвальд, командир Собственного Его Величества Сводного пехотного полка свиты Его Величества г.-м. Ресин, флигель-адъютант Нарышкин, дежурный флигель-адъютант герцог Лейхтенбергский, лейб-медик Боткин, петроградский губернатор шталм. гр. Адлерберг, царскосельский комендант ген. Осипов, начальник царскосельского дворцового управления ген.-майор кн. Путятин.

По пути следования на павильон Их Величества Государь Император, Государыня Императрица Александра Феодоровна с августейшими дочерьми, великими княжнами Ольгою Николаевной, Татианой Николаевной, Мариею Николаевной, заезжали в Феодоровский Государев собор, где было отслужено краткое напутственное молебствие.

Ну и так далее, с фотографиями и митингами на каждом полустанке. Короче, публика малость успокоилась — царь едет на фронт, военные вот-вот заткнут прорыв, апокалипсис отменяется. Всепропальщики немного притихли.

А тем временем нам подкинули подарок англичане с немцами, сцепившиеся в морском сражении недалеко от Ютланда.

Как там Пушкин говорил? “Публика имеет чутье, что же до вкуса…” Вот и у нас только что оравшие “В отставку его!” (то есть меня) интеллигенты теперь деятельно обсуждали тоннаж и калибр орудий британских и германских линкоров, делая на сопоставлении далеко идущие выводы, вплоть до объявления Одессы вольным городом.

— Катера ваши, Григорий Ефимович, превыше всех ожиданий себя показали! — радостно улыбаясь, рассказывал о результатах рейда “москитного флота” генерал-майор корпуса корабельных инженеров Бубнов по моему возвращению в столицу.

— Да какие же мои, Иван Григорьевич! Вы построили, вы испытали, вы доставили, это ваша заслуга!

— Нет уж, не прибедняйтесь, идея ваша, двигатели ваши.

— Ладно, славою сочтемся позже, как там все произошло?

— Обычное дело, сошлись два флота, покидались снарядами, разошлись. Потом началось выяснение потерь — немецкий Морской штаб признал, что англичане утопили «Висбаден», «Поммерн» и «Фрауенлоб» и несколько миноносцев. Следом Адмиралтейство заявило, что затонули Queen Mary, Indefatigable, Invincible и крейсеры Defense и Black Prince.

Я внутренне хмыкнул — вот же англофильское гнездо этот флот! Немецкие названия на русский манер произносит, а британские — с чисто портсмутским прононсом!

— То есть, потери англичан больше, чем у немцев?

— До вступления в дело торпедных катеров, до вступления в дело! — торжествующе воздел указательный палец вверх Бубнов. — С корабля-матки спустили десять катеров, они догнали отходящие немецкие силы и торпедировали три дредноута, “Зейдлиц” и “Гроссер Курфюрст” затонули!

Вот это подарок так подарок! Минус два линкора у немцев за цену одного эсминца!

— Иван Григорьевич, а катера вернулись в базу?

— Восемь, — несколько умерил радость кораблестроитель. — Один потоплен огнем немецкой эскадры, один сбился с курса и сдался норвежским властям.

— Как сдался? С торпедными аппаратами???

— Нет-нет, команда действовала строго по инструкции, аппараты отсоединили от покреплений палубы и сбросили за борт, в порт пришли как “рассыльный катер”.

Ну слава богу, глядишь, до конца войны побудут торпедники в секрете.

Тем временем в Галиции состоялось кавалерийское сражение — наверное, крупнейшее в этой войне, две немецких и три наших дивизии. Немцы пытались вводом конницы в прорыв загнуть фланги — вот такой недоблицкриг, но разведка и командование фронтом не оплошало, уж что-то, а лихую рубку в императорской армии уважали.

Понемногу, через большие потери и кровь, залившую равнины от Перемышля до Сана и Вислы, немцев остановили — валом пошли резервы, артиллерия не жалела снарядов. Авиаторы малость реабилитировались и действовали строго с истребительным прикрытием, а лейтенант Лавров, изначально флотский офицер, придумал бомбовый прицел из подручных средств. И теперь “муромцы” да “святогоры” бомбили с высоты, недосягаемой для ПВО.

Увы, начальника авиации западного фронта — генерала Ефимова— пришлось отдать под суд. После того, как я отбил Палицына, Корнилова, отмазать “воздушного Рождественского” уже не хватило сил — слишком много ярких аристократов погибло. Причем да, Михаил Никифорович нарушил устав — отправил бомберы почти без воздушного сопровождения. Но все почему? Да потому, что на него жала Ставка — умри, но прорыв отбомби. Но главное, ростеховцы вовремя не поставили моторы сломанным истребителям, которые пылились на стоянках. Я начал разбираться в собственной корпорации. И там не придраться. По тайному соглашению с союзниками — в первую очередь с французами — моторы первым делом шли на экспорт. Куда ни кинь — везде клин. Хочешь свободный проход через проливы военными кораблями и нафиг конвенцию Монтре? Изволь кинуть кость англичанам и французам. А в итоге — за все заплатили русской кровью.

Михаила Никифоровича я пообещал вытащить из тюрьмы максимально быстро. По моим оценкам немцы спели свою лебединую песню — больше у них возможности устроить второе наступление такого масштаба уже не будет. Просто по мобилизационному потенциалу. А значит, войне вот-вот конец. За ней будет амнистия — генерала я выпущу первым на свободу. А его сына и дочь уже сейчас устрою на хорошие должности в Ростехе. Хоть так загладить свою вину.

Перемышль держался, немцы и австрийцы до собственно фортов так и не пробились, долбили тяжелой артой издали. Тройная линия окопов, полевые укрепления, наконец, до фронта доехали нажимные мины. Пока только пехотные. Совместное производство Ростеха и минных мастерских в Севастополе. Благо у черноморского флота случилась пауза в военных действиях — получилось быстро переориентировать производство на нужды сухопутных войск.

Еле-еле успели подготовить линию обороны в Галиции — немцы и австрийцы погнали дивизии вперед. Артподготовка — штурм, еще артподготовка — перекатом вперед. Мы получили свой собственный Верден — две недели бесконечной бойни, когда все решает мужество, упорство войск. Ну и логистика с производством. Кто подвезет больше снарядов, патронов и пополнений. Весь мир в напряжении смотрел на юго-восточный фронт — окружат немцы с союзниками Перемышль или нет. В чью сторону качнутся весы? Угробив по пятьдесят тысяч с каждой стороны… нет, не окружили. Царь с Палицыным сидели во Львове, солдаты по всему фронту знали — отступать некуда, позади августейшее семейство. Вот прям все — от царевен до Алексея включительно, наследник с государем, дочери в санитарных поездах и госпиталях.

Уперлись. Пехота в траншеях, артиллеристы палили, что называется, “на расплав стволов”, даже авиация выступила как надо — Ростех им подкинул портативных радиостанций, а я кое-кому объяснил про “передовых авиационных наводчиков”. Их прямо в передовые траншеи и сажали, а принимали сведения либо на ближних аэродромах, либо прямо в воздухе — станции воткнули и на машины командиров бомбардировочных эскадрилий.