Роузуотер. Восстание

– Не сработает. Здесь установлены камеры.

– Можешь проверить запись.

Дахун подходит к Джеку и шепчет:

– Белый шум.

– Я не дилетантка, а времени у нас немного.

– «Времени у нас немного»? Да ты только что войну объявила!

– Война уже идет, господин мэр. Ты разве не знал? – Алаагомеджи встает и поворачивается к окну. – Вот твой враг: купол, пришельцы. Мы воюем, и они побеждают.

– Сэр… – начинает Лора, но Джек жестом велит ей умолкнуть.

– Расскажи мне, – говорит он. – Как можно проще. Представь, что я дурак.

Алаагомеджи фыркает.

– Мне и представлять не надо.

– Чего ты хочешь добиться?

Она медленно встречается с Джеком глазами.

– Твоя политическая карьера, – а возможно, и жизнь – закончилась в тот момент, когда ты попросил о суверенитете. Остальное было лишь вопросом времени. Сберечь власть ты сможешь только одним способом – провозгласив независимость.

– Мы не готовы к гражданской войне.

– И никогда не будете. У правительства всегда будет больше пушек и солдат. Но у вас есть Полынь. Ты знаешь, как были определены границы города?

– Да, город начинается на линии, за которой ганглии не поджаривают вторгающуюся технику.

– Вот именно. Будет блокада. Это неважно. У нас есть еда, бесполетная зона над городом и здоровенный вышибала-пришелец на границе.

– Но ты сама только что сказала, что с пришельцем мы воюем.

– Это так, и пока мы здесь, я со своей командой найду способ победить в этой войне.

– Если ты убьешь Полынь, Роузуотеру конец.

– Наш враг – не Полынь. Не совсем Полынь. Наши противники – те, кто ее послал. Но это сейчас не самая важная проблема. Твое милое личико должно появиться на экранах и объявить о независимости Роузуотера прежде, чем эти новости доберутся до него – до президента. Захвати контроль над информацией прежде, чем это сделает он. А медленным вторжением займутся мои люди.

– Я ненавижу тебя за то, что ты поставила меня в это положение.

– Ты разбиваешь мне сердце. – Алаагомеджи убирает револьвер в свою ультрастильную сумочку. – Принимайся за сочинение речи. Времени нет.

– Дахун, задержи мисс Алаагомеджи.

– Миссис. – Она подчиняется без протестов.

– Сэр, – говорит Лора. – Я не хочу с ней соглашаться, но она права.

– В 1219 году монголы осадили персов. Осада продлилась месяц, но персы пали. Монголы убили примерно миллион человек. Знаешь, с чего это началось? С убийства послов Чингисхана в маленьком городке под названием Отрар. Мы только что убили посла президента. Убийство послов никогда не было хорошей стратегией.

– Сэр, вы должны…

– Я знаю, что я должен сделать. Добудь мне камеры.

Ты добрый или злой?

Я… нормальный. В основном добрый, наверное.

Нет. Неправильно. Ты злой.

Но это не так.

«Нормальными» бывают добрые вожди. А есть вожди хорошие, но они – злые. Чтобы стать поистине великим лидером, ты должен быть готов и способен принять то, что тебя назовут злым.

Я понимаю.

Истинная мудрость состоит в том, чтобы осознать, что эти концепции эфермерны и в конечном итоге несущественны.

Я понимаю.

Так добрый ты или злой?

Я злой.

Я злой.

Перед трансляцией Лора вручает Джеку планшет.

– Что это?

– Ахиарская декларация. Ну, знаете, принципы Биафранской революции. Для вдохновения.

– Нет. Это не имеет никакого отношения к восстанию угнетаемого народа. Мы привилегированы – по случайности, но все же привилегированы. Использование речи Оджукву станет оскорблением для игбо.

– Сэр, вы знаете, я вас уважаю, но я должна вам кое-что сказать.

– У тебя есть… сколько минут я могу тебе выделить?

– Шесть.

– У тебя есть шесть минут, Лора.

– Мне хватит и одной. За последние двадцать четыре часа вы несколько раз получили хук левой. Вы растеряны, и вы забываете, кто вы такой.

– Понятно. И кто же я такой?

– Вы – мэр Роузуотера. Вы построили этот город на упрямстве и силе воли, заставили его возникнуть. Каждую палку, каждый кирпич, каждый тенистый бульвар в Атево, каждую хижину и Илубе, все мучительные переговоры с Окампо насчет преобразования энергии – все это вы держали в своих руках. А теперь вы позволили этой суке из О45 кастрировать вас, сразу после того, как позволили президенту вас запугать. Я не узнаю этого Джека Жака. Сэр.

Джек кивает.

– Лора, кроме меня самого, ты единственная, кому я безоговорочно доверяю. Спасибо тебе за твою откровенность.

– Я просто делаю свою работу, сэр.

Когда подходит время и телесуфлер отсчитывает последние секунды, Джек чувствует себя спокойным и собранным. Руки у него совсем не потные.

– Мои дорогие, дорогие граждане Роузуотера, вам лгали. Против нас готовится заговор, цель которого – нас погубить. Я – избранный вами лидер, и я говорю тирании «нет». Мы не станем больше терпеть издевательства федерального правительства. С этого момента я провозглашаю Роузуотер независимым государством…

Глава девятнадцатая

Энтони

Создание нового тела тянется дольше, чем ожидал Энтони. Он застрял в кишках Полыни до тех пор, пока оно не будет готово. Что уже странно, потому что мозг обычно выращивается в последнюю очередь, а не в первую. Но на этот раз его сознание уже функционирует в теле, прикованном к фабрике. Опора молчит, не контактирует с Энтони, и это молчание тревожит его. У него нет ни кожи, ни действующих мышц. Он чувствует, что его внутренние органы растут, но не так быстро, как обычно. Энтони окружают неудавшиеся версии его самого, несколько мертвых гомункулов и труп целлюлозного монстра – все они убиты несколько десятков лет назад, во время атаки британцев, когда Полынь еще не вышла из личиночной стадии, до того, как она переместилась в Нигерию. Монстр сделан из ошметков тела самой Полыни и стоит неподвижно. В этой пещере трупы не гниют, хотя и могут высохнуть. Самый первый Энтони – человек – стоит в центре, верхушка его черепа срезана, и нити нервной ткани расползаются от мозга, как провода от телефонного столба. Энтони думает, что это тело – изначальный Энтони – до сих пор может быть живо в каком-то очень узком смысле этого слова, но никакого сознания в нем уже нет. Он не может поделиться мыслями, воспротивиться, у него нет иной воли, кроме воли Полыни. Энтони поражен внезапным приливом злости из-за того, что ради осуществления жизненного цикла пришельца был порабощен человек. Он чувствует щекотку в нижней части тела и заключает, что там, где будут его ступни, отросла кожа. Его убила человеческая женщина, а носительница снова в бегах. Почему домянка не опознала Энтони? Все пошло наперекосяк. В ксеносфере странные дыры, Молара куда-то подевалась, а домянка оказалась не домянкой? Или – не в достаточной степени домянкой. По крайней мере, ни одного из домянских языков, на которых Энтони ее приветствовал, она не понимала. Они же не стали бы посылать сюда носительницу редкого диалекта, верно? Хотя от инженеров всякого можно ожидать.

Энтони уже способен побудить ксеноформы отправить на Дом сообщение – отчет о ходе миссии. «Да, я обнаружил носительницу, но упустил ее. Отправлюсь за ней снова, как только смогу. Кажется, опора больна».

Ответ приходит быстро. Энтони видит себя на луне Дома, в зале управления.

Ты сказал «ее»? Отправленный нами призрак изначально был мужчиной.

Носительница определенно женского пола.

Нам придется организовать возврат или переселение. Как скоро она окажется у нас в руках?

Сначала я должен снова ее найти. Я не приступил к поискам, потому что мое тело не готово.

Что не так с твоей опорой?

Виновато растение. [Изображение передается автоматически посредством квантовой запутанности.]

Ах.