Роузуотер. Восстание

Джек ждет в тишине, но жизнь ничего ему не выдает, поэтому он встает, поднимает стул и повторяет все еще раз. И еще раз. В голове у него поет кровь, локти болят, ноги покрыты синяками. Жизнь, или Вселенная, – не важно, – шепчет ему. Контроль снова в его руках. Джек подходит к окну, велит ему стать прозрачным и устремляет взгляд на купол.

Джек дома.

Глава шестнадцатая

Энтони

Третья прореха в ксеносфере расположена в жилом районе. Энтони приходится остановить такси в нескольких ярдах оттуда, потому что ему становится плохо. Его новый глаз не различает цветов. Энтони чувствует, что это тело повреждено, однако власть над организмом ускользает от него, и он не может вылечиться так, как ему бы хотелось. В ксеносфере – Энтони то погружается в нее, то выныривает – это место выглядит клубящимся черным облаком, пятном тьмы. Он оглядывается в поисках Молары, но никого не находит. В Роузуотере он останавливается посреди улицы; ему так плохо, что хочется лечь. Он думает, не провернуть ли снова трюк с глазом, однако новый и так уже вырос не различающим цветов – что если это не единственный дефект? Он может остаться слепым, лишиться световосприятия. Энтони все еще размышляет над этим, когда слышит рев двигателя – это скорая помощь. Она проезжает мимо, и… в следе этой машины… есть нити, подобных которым он никогда раньше не ощущал, но при этом знакомые. Квантово-запутанные воспоминания бьют тревогу: там, внутри, сознание домянина. Энтони почти не замечает вторую машину, проносящуюся следом. Ему все равно. Возможно, новый носитель каким-то образом травмирован? Куратор говорила, что с ним что-то не так. Но что? Прохлаждаться времени нет – ему нужно спешить туда, куда направляется скорая.

Энтони заставляет тело придать ему сил и бросается вслед за выцветающими щупальцами чуждости. Он блокирует боль и усталость. Он останавливает накопление молочной кислоты в мышцах и выжимает из тела все возможное. Он оставляет в ксеносфере сгустки сплетенных воедино ксеноформ через равные интервалы – хлебные крошки для Молары, на случай если он умрет раньше, чем найдет носителя. А может, и для него самого. Люди таращатся на него, поражаясь его скорости; по мере того как расстояние между ним и прорехой растет, Энтони становится сильнее и бежит все быстрее. В какой-то момент он замечает, что след, по которому он идет, становится ярче, и понимает, что машина остановилась. Он ускоряется, повышая растяжимость сухожилий, производя больше синовиальной жидкости в суставах, увеличивая ширину шага. Через каждые несколько ярдов Энтони отталкивается от земли, и порой кажется, что он взлетает. Он рассеянно гадает, как высоко смог бы прыгнуть, если бы этого захотел. Достигнув больницы, он видит, что от нее исходит темное излучение, заметное только в ксеносфере. В отличие от прорех, оно не оказывает на Энтони никакого воздействия, и он заходит внутрь. К этому моменту его зрение, его чувства раздвоились. Он постоянно переключается между ксеносферой и физической реальностью. Облаку носителя почти невозможно противиться, и когда люди заговаривают с Энтони, пытаются помешать ему достичь цели, он практически не замечает их присутствия. Он пресекает их попытки остановить или замедлить его. Когда он на земле, он ломает их тела. Когда он в ксеносфере, он разрушает их разумы. Он входит в коридор; носитель – в одной из комнат. Стены здесь с отражающей поверхностью, и Энтони видит себя. Он истощен; так худ, что похож на скелет. Он сжег слишком много энергии, пока бежал сюда. Неважно. Люди ценят худобу во взрослых. Скорее всего, он кажется им привлекательным.

Дверь открывается; носитель стоит позади человеческой женщины. Энтони избавляется от женщины одним ударом. Нет. Ему ломают руку, потом ребра, а потом он теряет сознание. Он поражен тем, что его одолел человек. Десять секунд спустя его тело умирает, и Энтони возвращается к Полыни через ксеносферу, огорченный тем, что оставляет носителя позади, спеша воссоздать свое тело. На этот раз он подойдет к энергетическим запасам серьезнее.

И перестанет недооценивать людей.

Глава семнадцатая

Аминат

На выходе из комнаты на Аминат бросается уродливый реанимат. Сквозь истощенные мышцы проглядывают кости, кожа облезает и опадает, один глаз смотрит напряженно и лихорадочно, второй выпал из глазницы и болтается на нерве, нижняя челюсть отвисла, от тела несет плесенью. Он голый, одежда, должно быть, с него свалилась. Аминат уклоняется от удара и ломает реанимату руку в локте, а потом роняет его на пол пинком в грудь. Выхватив пистолет, стреляет ему в голову. Реанимат продолжает дергаться, и Аминат стреляет еще раз, в сердце. Выстрел эхом разносится по коридору; у Аминат звенит в ушах. Реанимат мертв. Кровь сочится медленно, а не хлещет струей из артерий. Из раны в голове поднимаются в воздух несколько… спор. Аминат озадачена, но слишком занята, чтобы раздумывать над их загадкой.

– Что это? – спрашивает Алисса.

– Не знаю и знать не хочу. Пойдем.

Охранник мертв. Путь к стоянке усеян трупами; на некоторых – ни царапины, некоторые разорваны пополам, точно переспелые фрукты. Неужели один-единственный больной реанимат оказался на такое способен? Зачем ему Сатклифф?

– У кого-нибудь есть причины вас убить? – спрашивает Аминат.

– Нет. По крайней мере, я об этом не знаю. Возможно, у Алиссы были враги.

Подойдя к машине, Аминат поражается как мертвецам в униформе, так и тому, что до сих пор не видит полиции и не слышит сирен. Машина автоматически открывается, Алисса залезает на пассажирское сиденье.

– Автопилот. Офис, – говорит Аминат.

– Выполнение невозможно.

– Перезагрузка.

Машина перезагружается, но все равно отказывается запускать автопилот или объяснять ей почему.

– Олалекан, подключись к моей машине по удаленному доступу и почини программу автопилота.

Ответа нет.

– Что происходит? – спрашивает Алисса; ее спокойствие раздражает.

– Не знаю. Нет доступа к Нимбусу. – Она звонит по телефону.

– Босс! Слава богу, – говорит Олалекан.

– Ты должен был за мной наблюдать.

– В Атево крупный теракт, и он связан с Джеком Жаком, так что весь город в режиме повышенной готовности.

– Ладно, ладно. Как мне?.. Я хочу…

– Она с вами? Алисса Сатклифф?

– Да. Я везу ее к тебе.

– Вам… э-э… нужно поторопиться.

– Почему?

– Здесь Мать.

Матерью они зовут Феми. Должно быть, ей совсем невтерпеж, раз она приехала из Абуджи. Блядь. Ну ладно. Сначала информация. Аминат включает новости.

– Куда вы меня везете? – спрашивает Алисса.

– В лабораторию. Очень важно, чтобы мы смогли изучить ваше состояние. Хотите связаться с семьей?

– У меня нет семьи.

– А кому-нибудь другому позвонить хотите?

– Нет.

– Ну хорошо. Пристегните ремень. Отвезу нас сама.

– А если я не хочу с вами ехать?

– Я могу вас арестовать.

– По какому обвинению?

– Понятия не имею. Препятствование работе государственного служащего. Преступление против моды. Что-нибудь в этом роде.

– Я хочу…

– Заткнись, Алисса. Заткнись. Я только что убила человека, и мне нужно поупиваться ненавистью к себе. Наверное, даже ты способна это понять?

Закрой глаза.

Из головы у нее не идет один из рекламных роликов Ханны Жак о том, что реаниматы – это люди. Произнесенные идеальными губами жены мэра слова бесконечно проигрываются в мозгу Аминат.

Дыши.

Дыши.

Слишком много перемен за такое короткое время. Подведем итог: в плюсы можно записать то, что Аминат заполучила свою цель, – Алисса Сатклифф с ней, хоть еще и не в лаборатории. К тому же, обе они невредимы. Теперь минусы: куча трупов неизвестного происхождения. А еще взрыв бомбы, отключенный Нимбус, неработающий автопилот – а задание не будет считаться выполненным, пока Алисса не окажется в лаборатории и не подвергнется анализам. Если придется вести машину самостоятельно, не лучше ли надеть на Алиссу наручники? Она может попытаться выпрыгнуть из салона или напасть на Аминат. Боже, как хочется позвонить Кааро, но правила безопасности О45 запрещают это делать во время операций.