Страница 12 из 223
В голове у него явно творился сумбур. До него никак не могло дойти, что происходит, какого черта вчерашний кроткий и застенчивый мальчик в одночасье превратился в злобное чудовище, с легкостью причиняющее другим боль.
— Будешь дергаться или попытаешься что-нибудь выкинуть — подыхать будешь долго и крайне мучительно, — напоследок пообещал я и хлопнув по плечу, резко подтолкнул сломленного мордоворота к металлической двери.
Мы вошли, как и в палатке попав в небольшой тамбур. Вторая раздвижная дверь, ведущая внутрь оказалась заперта.
— В чем дело? — я оглянулся, опасаясь увидеть, как дверь на улицу захлопывается, запирая нас в небольшом помещении. Пустить внутрь газ и можно будет брать голыми руками.
— Сейчас, — Йохан суетливо облизал пересохшие губы. Пальцы-сардельки ткнулись в небольшую панель справа. Где-то далеко прозвучал сигнал вызова.
Понятно, мог и раньше догадаться, зайти можно только после того как доктор даст добро. В санчасти полно лекарств, с многих можно забалдеть, и понимая это, рядовых наемников сюда просто так не пускают, иначе торчки разворуют все запасы медикаментов.
Не лишено логики, я бы тоже местным воякам не доверял, если судить по Кристоффу и встретившемуся на дороге солдату. Закидываться всякой дрянью здесь любят и делают это часто и с удовольствием.
Наверное, и воюют также, под веществами. Неудивительно, что у данного отряда весьма скромные успехи в деле наемных контрактов, иначе лагерь выглядел более презентабельно.
Впрочем, мне на это плевать. Пусть хоть все здесь упарываются, главное сейчас решить вопрос с чертовыми органами.
— Открывай, медведь пришел! — рявкнул я, взбешенный что дверь все еще оставалась закрытой.
Йохан удивленно покосился на меня, должно быть решив, что я окончательно спятил. Я же в свою очередь отметил, что произнес фразу машинально использовав слова из разных языков, умудрившись выстроить вполне органичную фразу. Причем сделал это так легко и естественно, словно всегда говорил на этой несуразной мешанине наречий.
Забавный выверт сознания, даже не пришлось напрягаться, все получилось само. Делаю успехи, с чудовищной скоростью адаптируясь к местным реалиям и вливаясь в местное общество. А куда деваться? Когда над тобой завис меч, хочешь не хочешь начнешь торопится. Если, конечно, ты не безвольный слабак, склонный к суицидальным наклонностям.
— Чего надо? — недовольный голос раздался из динамика откуда-то с потолка.
Миниатюрная камера в углу чуть шевельнулась. Доктор все это время наблюдал за посетителями. Йохан послушно повернул лицо наверх, чтобы торчащий нож было хорошо видно.
Последовала небольшая пауза, затем замок щелкнул. Дверь плавно отъехала в сторону, пропуская нас внутрь. Амбал сразу зашагал быстро и уверенно, явно зная дорогу, я же чуть тормознул, потому что внезапно наткнулся на висящее на стене квадратное зеркало.
Я еще не видел своего лица, поэтому прикипел к зеркальной поверхности. Через несколько секунд тщательно изучения устало выдохнул. Меня и правда занесло в тело едва достигшего совершеннолетия юноши.
Что сказать, могло оказаться гораздо хуже. Правильные черты лица, чересчур правильные на мой взгляд, словно четко выверенные. Интересный типаж, хотя к сожалению подобная «правильность» как правило бросалась в глаза. Я бы предпочел более неброскую внешность.
Короткая стрижка, кожа мягка, нежная, еще не пропеченная под местным жарким светилом. Но вроде нормальная. Симпатичный, но в меру, не урод, уже повезло.
Я всегда относился к собственной внешности как к еще одному инструменту. Проскользнуть через границу, таможню, меняя личину, как перчатки — это в моем вкусе.
Сегодня играть роль жизнерадостного блондина, выходца из солнечной Калифорнии — «Да, сэр, у нас отличный серфинг», а завтра превратиться в хмурого делового брюнета с Лондонской биржи — «Несомненно котировки достаточно опустились, советую входить в рынок сейчас» — вот это по мне. Игра и притворство, что приближает тебя к назначенной цели.
Но самое лучше — усредненность. Невыразительные черты, без четко запоминающихся деталей, чтобы чужой взгляд не смог ни за что зацепиться. Превратиться в одного из тех, кто легко растворяется в толпе.
Или, наоборот, выделить какую-нибудь примету особо, чтобы скрыть остальные детали внешности. Выглядывающая из-за края ворота рубашки кончик татуировки — и человек ни за что не вспомнит цвет ваших глаз или форму подбородка. Он запомнит только татуировку, о которой машинальной задумается, гадая, что из себя представляет в целом рисунок. Простой и легкий прием, но весьма эффективный.
Тут же такое уже не сработает. У пацана слишком выразительное лицо. Аристократичная порода прямо прет на глаза. Видимо и правда относился к древнему роду, где поколение за поколением через селекцию улучшали генетику путем тщательно отбора партнеров для брака.
— Ну что там у вас случилось? — доктор ждал нас в окружении белого цвета. Просторная комната была заставлена оборудованием, самое большое место занимали пять капсул с крышкой из прозрачного пластика.
Автодок? Киберхирург? Что там говорил на это счет Кристофф?
— Бытовой несчастный случай, — быстро проговорил я, не давая Йохану раскрыть рот. Угрозы угрозами, но вдруг здоровяк так обрадуется от близости медицинских приборов, что ляпнет правду о стычке. Порядки здесь может и аховые, но за драки в подобных коллективах, как наемные отряды, обычно наказывали. Или хотя бы делали вид. А мне сейчас даже формальное наказание никуда не уперлось.
— Его на починку, — я толкнул Йохана в спину. — А мне что-нибудь укрепляющее. И ответить на пару вопросов.
Уверенный и напористый тон с моей стороны вызвал у доктора удивление. Проклятая репутация тихого мальчика Тимофея Мещерского, преследовала меня с самого пробуждения. Голову что ли кому-нибудь оторвать. Чтоб в мясо и кровь. И чтоб потом никто не пялился на меня, как на восьмое чудо света.
Помедлив и оглядев нас внимательным взглядом, доктор неспешно кивнул и сказал:
— Ну проходите.