Страница 10 из 25
– Нэри создал Илгиз?
– Да, – последовал короткий ответ.
– То есть им твоя защита не помеха?
– Да.
– А убить?
– Мы не уничтожаем созданий Покровителя.
– Пф, – фыркнула я. – Зато они вас убивают.
– Пока мы идем – нет, – невозмутимо произнес пятый подручный, а я усмехнулась.
И мы снова замолчали. Устремив взгляд на небо, я попыталась прикинуть, сколько сейчас времени, но поняла лишь, что уже давно за полдень, даже, наверное, ближе к вечеру, а значит, в пути мы уже давно. Протяжно вздохнув, я облизала пересохшие губы. Во мне горело, казалось, всё: горло, лицо, ноги. Присесть хотелось неимоверно, но о нэри я уже знала, потому о привале не заговаривала.
– Держи, – Рахон протянул мне флягу. – Воды у нас немного, а до источника еще далеко, – ответил он на мое невысказанное негодование. – Пей, но не больше глотка.
– Потерплю, – буркнула я, вдруг обидевшись на жадность илгизита.
Обида эта была рождена усталостью, но тем не менее губы я надула и отвернулась, гордо вздернув подбородок. Пятый подручный усмехнулся и… убрал флягу. Уговаривать меня никто не собирался, а я не стала выпрашивать. Дочь Ашит не опустится до того, чтобы клянчить воду у илгизитов. Так-то.
Впрочем, обижалась я и задирала нос недолго. Вскоре я вновь преисполнилась исследовательского интереса и завертела головой, пытаясь отыскать еще какие-нибудь признаки жизни, кроме ядовитых ягод и медлительных «камней».
– Есть тут еще кто-то, кроме нэри? – спросила я, нарушив молчание. – Или это единственные живые твари? И как называется это место?
– Иссыллык, – ответил Рахон.
– Это…
– Так называется это место, – пояснил илгизит.
Жаровня? Очень близко по смыслу, и вправду уже впору покрыться румяной корочкой.
– А твари?
– Ты еще есть, – донесся до нас голос Акмаль.
– О, прошу извинения, махари, – отозвалась я. – Совсем забыла о том, что и ты тоже здесь есть.
Она обернулась, сверкнула злым взглядом и направилась дальше. Я усмехнулась. Акмаль тоже устала и была раздражена, и на кого же излить свое недовольство? На меня, потому как я и без того ее нервирую. Значит, в Иссыллык обитают нэри и две ядовитые гадюки, очень миленькое местечко.
Не знаю, подумал ли Рахон о том же, о чем и я, но едва слышное хмыканье я все-таки расслышала, но оставила без внимания. Яда во мне сейчас было не так много, подусох под палящим солнцем. Вздохнув, я вновь облизала губы, и передо мной появилась фляга. В этот раз я не стала упрямиться и в молчании приняла предложенную воду. Сделав глоток, я некоторое время перекатывала живительную влагу во рту, затем проглотила и с сожалением закрыла флягу. Однако горлу стало легче.
– Благодарю, – сказала я. Рахон чуть склонил голову, отвечая любезностью на любезность.
К скалам мы добрались, когда уже сгущались сумерки. Итак, первые сутки вдали от мужа прошли, начались вторые. Впрочем, именно об этом я подумала лишь мельком, потому что всё мое существо стремилось к одному – упасть и не двигаться еще пару суток.
– Еще немного, – сказал Рахон, который поддерживал меня уже не менее пары последних часов.
Я висела на нем и даже не думала возмущаться и бить по рукам. Такое положение сейчас было самым приемлемым. Разговоры? К Илгизу разговоры! Рот я вообще уже давно не открывала, а если и открывала, то только для того, чтобы сцедить ругательство на родном языке. Брань была площадной, потому произносить ее так, чтобы поняли остальные, я не стала. Правила хорошего тона были со мной, тут я оказалась бессильна. Преодолеть себя оказалось невозможно. Похоже, когда-то их не просто вложили в меня, но вбили, подобно сваям.
Что до размышлений, то они меня покинули вслед за желанием задавать вопросы. Единственное, о чем я могла думать, так это о вожделенном привале, а потом перестала думать и о нем. Сил даже на это уже не осталось. А моя ненависть к илгизитам возросла до небес, став не просто лютой, но всепоглощающей. Впрочем, выразить ее тоже не было сил, и я ненавидела их тихо и незаметно, продолжая висеть на плече пятого подручного.
Акмаль ни на ком не висела, она пошатывалась где-то впереди. Следом за ней шел ученик Рахона – Эмселах, в нем следы усталости были незаметны, хоть я и видела только спину. Да и моя опора не пыхтел и не страдал в отличие от меня. По всему выходило, что самой изнеженной тут была я, но по этому поводу я не переживала. Мне это полагалось по статусу. Был бы рядом Танияр, я бы, может, и преисполнилась бравадой, желая показать ему, что сильна и духом, и телом, и вообще достойна моего восхитительного мужа. А пускать пыль в глаза илгизитам не видела смысла. Я с ними идти не напрашивалась, сами украли.
А потом мы полезли наверх. Поднявшись по узкой тропе, я остановила на Рахоне рассеянный взгляд, а затем призналась от всего сердца:
– Лучше бы вы мне шею свернули, чем так издеваться.
– Это всегда можно сделать, – легко отмахнулся илгизит. – Но не сейчас.
– Негодяй, – буркнула я и уселась, не спеша продолжить подъем. Откинувшись спиной на скалу, я протянула с неимоверным облегчением: – Боги, как же это восхитительно…
Надо мной послышался протяжный стон, а затем пятый подручный повернулся ко мне спиной и присел:
– Забирайся, я тебя донесу.
Я одарила его спину ненавидящим взглядом. После произнесла еще несколько скабрезных ругательств на родном языке, а затем заставила себя встать. Но… не буду кривить душой, ехать на спине илгизита было даже лучше, чем висеть на нем. И если бы не подъем по тропе, не становившейся шире, я бы, наверное, даже уснула. А так следила за тем, чтобы мой скакун не слишком приближался к краю.
Еще чуть погодя наша тропа вывела нас на другой склон скалы, а еще спустя пару минут Эмселах зажег факел и помахал им:
– Сюда.
– Пришли, – оповестил меня Рахон. Перед нами был широкий грот. – Пагчи здесь нет, – усмехнулся илгизит, напомнив о моем побеге в первое похищение.
– Очень жаль, – равнодушно отозвалась я больше для порядка, чем сожалея на самом деле.
Сейчас мне бежать совсем не хотелось. Ни бежать, ни идти, ни ползти, ни даже ехать на чьей-либо спине. Желание было остановиться и уже никуда и никогда не двигаться. И до воплощения этой мечты осталось всего несколько шагов. А что самое невероятное, осознание этого оказалось подобно второму дыханию.
– Иди скорей, Рахон, – потребовала я, заерзав на илгизите. – Ну же.
Он ничего не ответил и в шаге не прибавил. А войдя в грот, стряхнул меня на каменный пол. После протяжно выдохнул и утер лоб.
– Ты казалась мне легкой, как пушинка, – не глядя на меня, но обвиняюще произнес неучтивый илгизит.
– Это и отличает воина от ученого, – потирая спину, которой проехалась по каменной стене, ответила я. – В тебе нет силы, Рахон.
– Ты забрала последнюю, – ответствовал пятый подручный.
Я промолчала. Моего убеждения он не поколебал, а доказывать истинность своего мнения было лень. И я устроилась на небольшом выступе, удачно заменившем мне стул. После откинулась на стену грота, уперлась в нее затылком и закрыла глаза, но лишь на минуту, потому что тут же родился вопрос:
– Эмселах, где ты взял факел? Твоя сума не могла бы его скрыть…
– Здесь, – ответил илгизит и указал на вход.
Там лежало еще несколько заготовленных факелов. Хмыкнув, я уже собралась снова закрыть глаза, но передумала – стало интересно, что еще у них лежит в гроте, который явно был обычным местом остановки. Оказалось, что здесь есть хворост, несколько тюфяков, даже глиняная посуда и котелок, а к нему мешки с припасами. Маленькие, чтобы провизия не пропала, простояв долго без надобности. Я оценила удобство и предусмотрительность последователей Илгиза. Впрочем, и не впечатлилась. Если бы здесь пришлось жить тагайни, они бы сумели обустроиться не хуже.
Вскоре посреди грота был разведен костерок, нам с Акмаль притащили тюфяки, а мужчины занялись нашим ужином. Это было справедливо уже хотя бы потому, что выглядели они лучше нас с махари. Ну и мы были все-таки важными персонами. В эту минуту я была по-настоящему счастлива, что существует такая замечательная вещь, как неравенство. Дайнани и махари возлежали на соломе, подручный и ученик о них заботились. Всё так, как и должно быть.