Страница 12 из 54
А потом мое внимание привлекла серебристая металлическая фляжка с гладкими потертыми краями и удобным кожаным ремнем, чтобы можно было вешать на шею или на пояс. Я отвинтил крышку и заглянул внутрь.
На донышке колыхалась черно-бурая жидкость, я осторожно принюхался и ощутил аромат кофе, а еще слабый запах алкоголя. Хм, кофе с коньяком, а наш профессор был гурман.
Я положил фляжку на место, потом открыл заднюю дверцу и заглянул назад. На коврике остались еле видимые комочки грязи, сам коврик лежал косо, как будто его сдвинули резким движением. Вот где он прятался, этот уродец.
Вернулся назад, а продираясь по дороге через кусты, я с удовольствием стянул с себя мокрые от пота темно-синие перчатки. Они принадлежали не мне, и сомневаюсь, что владелец криминалист мыл их каждый раз после осмотра, снаружи и внутри. Тьфу, какая мерзость, в следующий раз буду пользоваться носовым платком.
Белокрылова разговаривала с экспертом-криминалистом Русецким, мы с ним до этого виделись несколько раз, и он каждый раз насмешливо отзывался о моих способностях.
— Ну как, ты уже нашел убийцу? — насмешливо спросил Русицкий, молодой мужчина лет тридцати, тощий и среднего роста, с небольшими пронзительными зелеными глазками, в нелепо сидящих на нем широких пузырчатых брюках и клетчатой рубашке. Волосы всклокочены, как будто он только что проснулся. — Тебе дать наручники, чтобы привести его сюда или ты его загипнотизируешь и заставишь сдаться самому?
Я с неудовольствием поглядел на Русицкого. От своей профессии криминалисты, как и врачи, частенько становятся циничными и черствыми к насильственной смерти людей, бывает, позволяют себе и черный юмор. Я тоже не подарок в этом отношении, но сейчас меня занимала личность преступника и совершенное преступление, поэтому мне было плевать на насмешки криминалиста.
— Он усыпил жертву с помощью снотворного, подмешанного в фляжку, — я указал в сторону машины. — Проверьте состав напитка внутри фляжки, там наверняка есть посторонние примеси. Потом перехватил управление и привез сюда. Но сначала дождался прихода профессора, сидя на заднем сиденье его машины. Он взломал замок и затаился внутри.
Русницкий тревожно взглянул на машину, и ответил:
— Мы и так собирались ее осмотреть, что ты вечно лезешь поперед батька в пекло? — не дожидаясь окончания беседы, он пошел к машине через кусты, моим недавним путем. На ходу позвал коллегу: — Эй, Рубахин, пойдем! Почему вы до сих пор не осмотрели машину?
Белокрылова внесла данные в записную книжку маленьким карандашиком.
— Ты уверен, что это Пиковый туз? — спросила она, не глядя на меня.
Я кивнул. Сомнений нет. Это он, черт его подери.
— Вполне возможно, что этот псих сожрал сердце и другие внутренние органы, — пробормотал я. — Это их внутренние убеждения. Они считают, что если съесть часть человека, к тебе перейдут его знания и силы. А еще он наверняка выпил кровь профессора. Проклятый псих.
Белокрылова закрыла глаза. Я видел, как она борется с отвращением.
Сзади подъехал «УАЗик», скрипнул тормозами, поднял кучу пыли на сухой дороге. Из него вышел Терехов Витя, все такой же сильный и улыбчивый, рубаха парень. В строгом сером костюме, с синим галстуком, несмотря на жару, коротко постриженный, большие глаза радостно блеснули.
— Шеф, нас срочно вызывают в Политех, — сказал он, быстро подойдя к нам и пожав мне руку: — Привет, Ян. Надо же, ты нисколько не изменился. Где ты был?
Но Белокрылова сложила записную книжку, чуть выступила вперед и насторожилась.
— А что случилось? Только не говори, что еще один труп.
Терехов сокрушенно кивнул.
— Так точно. Да еще какой труп. Убили Бокина Михаила Григорьевича, он известный ученый и публицист, занимался проблемами охраны окружающей среды. Должен был выступать с докладом на Всесоюзной конференции политехнического университета, но его убили прямо там, перед выступлением.
Белокрылова застонала и сунула записную книжку в сумочку.
— Да сегодня прямо день убийств людей науки, — заметил я. — Что это, звезды сошлись неблагополучно? Витя, ты не пишешь диссертацию? Если что, лучше даже не начинай, сейчас это опасно. Вы езжайте, а я подъеду позже.
Белокрылова схватила меня за локоть и потащила к «УАЗику». Терехов с улыбкой шел сзади.
— Ага, еще чего! Ты поедешь с нами! Мне нужно, чтобы ты осмотрел место происшествия и вообще, занялся этим делом. А иначе мы будем с ним еще полгода ковыряться.
Пришлось подчиниться. Мы забрали вещи, уселись в «УАЗик», хлопнули дверцами с характерным металлическим лязгом и автомобиль тут же сорвался с места. Я поздоровался с шофером:
— Как дела, Михалыч?! Как твой радикулит? Все также лечишь пчелами? Я тебе привез лекарство из Югославии, оно тебя мигом вылечит.
Усатый водитель улыбнулся:
— Да ладно тебе. Терпимо мне. Временами только, перед дождем, схватывает.
Терехов сидел рядом со мной на заднем сиденье. Он пихнул меня в бок:
— А как же мне? Привез что-нибудь? Ты в Югославии был?
Я кивнул.
— Конечно. Тебе и Рэму белые камешки с побережья Адриатического моря. Ракушки. Очень красивые. Ты можешь положить их на пианино.
«УАЗик» прыгал по кочкам, потому что мы сейчас ехали по грунтовой дороге, а Михалыч не жалел машину, чтобы поскорее выбраться на асфальт. Ласточки стремительно пересекали нам дорогу и улетали в небо, ловя комариков на ходу.
У Терехова огорченно вытянулось лицо.
— Камушки? Ракушки? И все?
Я улыбнулся.
— Нет, конечно, я шучу. Тебе и Рэму дубленки. Говорят, тут они в жутком дефиците. Надеюсь, подойдет.
— Вот это другое дело, — широкое лицо Терехова растянулось в улыбке. И он тут же снова спросил: — А для Лидии? Тоже что-нибудь привез?
— Она обойдется ракушками. В них можно послушать море, — ответил я.
Остаток пути Терехов пытал меня расспросами о том, как мне жилось в Югославии. Я рассказывал всякие байки, одновременно следил за дорогой и прикидывал, кто мог убить специалиста эколога.
Судя по тому, что с ним расправились прямо перед выступлением, это могло быть вызвано двумя причинами. Первое — это аффект, кто-то действовал необдуманно и во время вспышки ярости или другой сильной эмоции. Тогда улик будет больше, шансы найти преступника гораздо выше.
Второе — это может быть связано с работой. Тогда придется попотеть, чтобы найти убийцу.
Мы проехали Петергофское шоссе, выбрались на проспект Стачек, оттуда на Садовую. Дальше проехали на Литейный проспект, оттуда через одноименный мост переехали на другую сторону Невы, к Лесному проспекту. Все это время я рассказывал Терехову историю, как с помощью гипноза избавил маршала Тито от мигрени.
— Да ты все придумал, — Терехов недоверчиво покачал головой. — Тебя бы и близко не подпустили к Тито.
Я улыбнулся.
— Еще вчера я разговаривал с Андроповым и Щелоковым. Обращался на ты и даже получил визитку от министра. Вот она. Думаешь, мне не удалось бы добраться до Тито?
Терехов изумленно посмотрел на визитку Щелокова. Потом поглядел на Белокрылову.
— Это правда, шеф?
Девушка рассеянно кивнула. Она тоже о чем-то размышляла.
— Он назвал Андропова Юрой, — ответила она.
Терехов недоверчиво покачал головой.
— Все равно не верю.
Мы подъехали к зданию политеха и машина остановилась на стоянке. Белокрылова поправила прическу и выскочила из машины. Я отправился за ней.
Пока мы ехали, погода быстро изменилась. Жара спала, небо нахмурилось, по улицам задул холодный ветер, почти недвусмысленно предупреждающий о скором дожде. Надо же, какая капризная погода, утром солнце, а вечером дождь.
Ворота, территория, внутренние площади заполнены озабоченными студентами, вечно куда-то спешащими и живущими предстоящей сессией. Впрочем, многие сидели на скамеечках, болтали, пили газировку, смеялись и веселились. Нас многие студенты проводили внимательными взглядами.
— А здесь очень интересно, — Терехов улыбнулся симпатичной студентке. — Может, мне все-таки поступить в аспирантуру?