Страница 7 из 72
— Бензина может не хватить, — сказала я, взглянув на приборную панель. — До родителей около тысячи километров.
— По пути наверняка стоят заправки. Давай решать проблемы по мере их поступления. Нам некогда сейчас разрабатывать план в мельчайших подробностях. Поедем в деревню, а там видно будет. Позвони родителям, узнай, как там обстановка.
Дима подал мне телефон, но связи не было.
Несколько минут мы ехали молча, стараясь как можно меньше обращать внимание на то, что происходит вне машины. Маратовна включила радио, чтобы хоть как-то отвлечься. Играла какая-то зарубежная песня. Если не смотреть по сторонам, то наша поездка казалась чем-то обыденным. Будто мы не убегаем в неизвестность от синих, а едем на обычный пикник в соседнюю деревню. Я даже на минуту позволила себе подумать, что так и есть, но вскоре заставила себя откинуть эти мысли.
— Прибавь скорость, — торопила меня директор. — Нужно как можно быстрее валить из этого ада.
— Пока не закрыли город, — сказал Дима, сидящий сзади.
— Думаешь, закроют? — спросила Маратовна.
Дима мрачно кивнул:
— Вспомните историю о черной оспе, которую привез из Индии в Москву художник… Забыл его фамилию.
— Кокорекин, — напомнила Маратовна.
— Да, точно! Тогда правительство быстро справилось с эпидемией.
— Расскажите мне об этом случае, — попросила я.
— В декабре 1959 года, — начала директор, — художник Кокорекин приехал с Индии и направился к любовнице. Вместе с подарками он привез и смертельное заболевание — черную оспу. Так, по цепочке, он заражал все больше и больше людей. Врачи не сразу определили болезнь, некоторые люди умерли, в том числе и Кокорекин. Все светила медицины были подключены к решению этого вопроса. Благодаря одному опытному вирусологу — фамилию не вспомню — был поставлен верный диагноз. С помощью КГБ удалось выяснить, с кем общался художник после приезда. Все эти люди были отправлены в изоляцию. Город перекрыли. Чтобы избежать паники, жителей держали в неведении.
Я почувствовала, как по всему телу побежали мурашки.
— Что произошло дальше? — спросила я.
— Дальше — тотальная принудительная вакцинация. Было запущено экстренное производство препарата. Прививали всех: от новорожденных до больных и умирающих. В кратчайшие сроки привили больше миллиона людей.
— Удивительно, — сказал Дима, — но правительству удалось быстро предотвратить масштабную трагедию.
История меня потрясла. Появилась тоненькая ниточка надежды, которой я поспешила поделиться со своими спутниками:
— А что, если происходящее в 1959 году повторяется? Только это уже не черная оспа, а невиданная ранее болезнь? Может быть, и наше правительство не афиширует об опасности, чтобы избежать паники?
— Судя по живым мертвецам, ситуация вышла из-под контроля, — буркнул Дима.
— Но правительство не может оставить нас умирать, — не сдавалась я, — скорее всего они занимаются разработкой вакцины. Точно! Нужно только подождать. Пережить эту неразбериху.
В машине повисла тишина. Мне и самой до конца не верилось в то, что я говорила. Но как жить без надежды?
— Пока мы все не съедим друг друга.
Как же непривычно слышать такой тихий Димин голос. Вероятно, он пытался осознать то, что случилось. Но как вообще можно поверить в подобное? Даже если ты видел все собственными глазами.
— Сейчас власти поймут, что к чему, — продолжал он, — и закроют все выезды из города, дабы избежать распространения неизвестной эпидемии. Поставят блокпосты.
— Что будет дальше? — спросила я, продолжая вести машину и всматриваться в дорогу.
— Город начнет вымирать. Судя по всему, заражение происходит молниеносно. Подозреваю, что после укуса синего, у человека нет шанса выжить.
— Он умрет?
— Нет, Варя. Он тоже станет синим, — голос Димы оставался серьезным. Без тени юмора.
Мы замолчали, погрузившись в раздумья.
Получается, если кого-то из нас укусит синий, то мы тоже посинеем, выпятим губу, будем шаркать ногами и бродить в поисках жертвы, брызгая слюной? Так себе перспектива. Верить в это не хотелось.
— Интересно, как происходит заражение? — вслух подумала я.
— Черт его знает, — ответила Маратовна. — Опасность может быть где угодно: в еде, воде, воздухе.
— Одно известно точно: синих лучше не подпускать к себе близко, — заметил Дима. — Иначе рискуете быть съеденными.
— Бред какой-то, — громко заявила Маратовна. — Не могут они есть людей.
— Ничего не бред, — почти обиженно сказал Дима.
Я взглянула на него через зеркало заднего вида. Парень выглядел подавленно. Он смотрел в открытое окно; ветер развивал густую челку.
— Мы не можем утверждать, что мертвые оживают и едят людей, — сказала я. — Мы этого не видели. Еще ни один труп не вставал.
— Да? — едко спросил Дима. — А почему же кассирша бродит там в поиске вкусного мяса? Я наткнулся на нее, когда вернулся за ключами.
Сердце пропустило один удар.
Я пыталась уговорить себя, что он все придумал, что это больная фантазия. Реальность — министр с пробитым черепом и мой коллега с окровавленной битой в руке. Но ведь еще была Дарья Прокопьевна. И два подростка. Но они никого не ели! Дима все придумал. Мне отчаянно хотелось в это верить — разум отказывался принимать его слова. Но зачем ему придумывать такие страшные вещи?
Пока все эти мысли проносились у меня в голове, случилось то, что подтвердило Димины слова.