Страница 23 из 72
— Я не могу на это смотреть, — театрально произнесла Зоя, приложив руку ко лбу. — Мне срочно нужен свежий воздух. Подожду вас на улице.
Несмотря на отвратительный запах в доме, после Зоиного ухода мне стало легче дышать. Ее было слишком много. Я проводила взглядом принцессу и вновь взглянула на хозяйку, лежащую на полу.
— Не хочется к ней прикасаться.
От одной мысли о прикосновении к обезображенному синему телу Марии, покрытого кровью, ранами и язвами, накатывала дурнота. Мы с Маратовной отыскали перчатки в шкафу под раковиной. Вместо веревок использовали простыню, найденную в шифоньере. Вскоре руки и ноги Марии, которая по-прежнему находилась без сознания, были крепко связаны.
— Ее укусили, — уверенно сказала Маратовна. — Посмотрите на рану.
Мы присмотрелись. Действительно, на той руке, которую Мария чесала накануне, виднелся глубокий след от чьих-то зубов. Вот как произошло заражение.
— Может, свалим, пока она без сознания? — предложил Дима.
— Я согласен с Маратовной, — сказал Илья. — Нужно ее убить.
— Кто это сделает? — задала я резонный вопрос.
Мы все переглянулись. Я точно не хотела этого делать. По Диминому лицу стало понятно, что и он не готов взвалить на себя убийство Марии. Оставались Маратовна и Илья.
Пока мы решали, Мария стала приходить в себя. Сначала послышалась громкая отвратительная отрыжка, после которой у девушки началась страшная рвота с кровью и кашлем. Подбежав к связанной девушке, Маратовна перевернула ее со спины на бок, чтобы та не захлебнулась собственной блевотиной. Сплюнув остатки содержимого желудка, девушка жалобно простонала:
— Мне так больно. Помогите.
Мы в оцепенении остановились. Что нам делать? Сбежать? Оставить ее в таком состоянии? Как, в конце концов, мы можем помочь?
— Я разберусь, идите, — твердо сказал Илья.
— Что ты будешь делать? — в ужасе спросила я, хотя все уже было понятно.
— Подарю ей покой.
При этих словах Мария забеспокоилась. Она стала брыкаться, пытаясь освободиться от пут, но веревки из простыни крепко удерживали пленницу.
— Но она еще живая! Она может мыслить и разговаривать. Ей больно!
Мария то умоляла о помощи, то осыпала проклятиями нас и мужа, который ее укусил:
— Я его кормила. Эту скотину. Но ему не нужен был мой чертов суп. Он все время хотел меня укусить. И у него получилось. Тварь! Хорошо, что я его убила. С каким же удовольствием я разбила его проклятую голову. Вы все умрете, если не поможете мне. Очень больно… Прошу… Помогите. Вы! Бесчеловечные ублюдки.
— Кажется, совсем скоро состоится переход от живого человека к синему, — сказал Илья, стараясь не обращать внимания на стенания и крики Марии. — Надо поступить правильно. Облегчить ее страдания.
— Нет! Мы не можем убить живого человека. Пожалуйста, Илья…
Я видела, как он сомневался. Одно нажатие на курок — и закончатся мучения девушки. Но она
Мария извивалась в агонии, будто всеми силами боролась за жизнь. Вскоре тело свело судорогой. Мы в оцепенении смотрели, не в силах что-то предпринять, как-то помочь. Внезапно девушка обмякла, дыхание стало прерывистым, потом вовсе прекратилось. Невидящие глаза с расширенными зрачками были широко открыты; казалось, девушка чему-то удивлена.
Мертва.
— Берите вещи и уходите, — сказал Илья. — Сейчас же!
Диму долго уговаривать парня не пришлось. Меньше, чем через минуту, его не было в доме.
— Вы тоже идите.
На этот раз Илья обращался к нам с Маратовной. Она кивнула, бледная, как мел и вышла. Я развернулась, чтобы уйти, но не успела сделать и шага. Раздался яростный рев, от которого волосы на руках встали дыбом. Я перевела дыхание, пытаясь устранить тошноту, и взглянула на Марию.
Перевоплотилась. Она истошно билась в оковах, пытаясь освободиться, рычала, брызгая слюной. Ничего человеческого в ее облике не осталось: кожа выглядела восковой и мертвенно-синей; остекленевшие глаза уставились куда-то в пустоту; губы раскрылись, обнажив хищный оскал. Она стала кровожадным монстром. Синей тварью.
— Уходи, — приказал мне Илья. — Бегом!
Ответить не смогла — перехватило горло. Я выбежала на улицу и стала жадно вдыхать чистый воздух. После дома, где каждый уголок наполнен смрадом гниющего тела, крови и смерти, запах травы кружил голову.
Раздался звук выстрела. Потом все стихло.
Ушла еще одна жизнь.