Пока мы живы

Глава 7

В дороге принцесса щебетала как птичка, рассказывая всем о своих маман и папан, как она сама их называла.

— Маман у меня домохозяйка. Очень красивая. Я в нее пошла. А папан — судья. Его никогда не бывает дома. Очень люблю его. Хотя он и строгий, но никогда не кричит. Только так строго смотрит, что хочется сквозь землю провалиться. Не по себе становится от одного его взгляда. А маман, наоборот, очень добрая. За ней все мужчины бегают, но она любит только папу.

— За тобой тоже все мужчины бегают?

— Да, Дима. Я же красивая, я это знаю. И пою хорошо. Хотите послушать?

Собственно, наше мнение ее не интересовало. Не дождавшись хоть одного ответа, Зоя запела. Мне хотелось оглохнуть, лишь бы не слышать этот вой. Судя по всему, Зоя чувствовала себя оперной певицей. Но ее завывания сложно было назвать песней. Они раздражали меня и Маратовну, судя по ее каменному лицу. Она из последних сил держалась, потом рявкнула на всю машину:

— Заткнись!

На секунду в машине наступила тишина. Зоя и на этот раз не обиделась. Она пожала плечами и зашептала Диме на ухо так громко, чтобы всем было слышно:

— Мне многие завидуют. Я привыкла к этому.

Маратовна закатила глаза. Мы проехали только несколько километров, а ей уже хотелось выбросить принцессу из машины. И не только ей. Я разделяла ее чувства.

Я взглянула на Диму. Зоя ему явно нравилась. Ее внимание льстило парню, хотя я не понимала почему. Насколько я знала Диму, он не был влюбчивым и явно не страдал от недостатка женского внимания.

Илья. По его непроницаемому лицу невозможно было определить, что он чувствует. Вот это выдержка! Я о такой могла только мечтать. Илья был для меня загадкой. Что скрывается за его полной невозмутимостью? Какой он человек? На первый взгляд он казался жестким и сильным.

Дальнейшая поездка проходила более или менее сносно. Дима с Зоей о чем-то переговаривались в пол голоса, причем, говорила по большей части принцесса. Илья молча смотрел в окно. Маратовна следила за дорогой, поглаживая ручку Олега. Я вела машину и думала о том, что нас ждет.

Мы ехали по безлюдной дороге, вдоль которой мелькали однообразные деревья, навевая тоску. Я включила радио. Удивительно, но на некоторых станциях эфир шел как ни в чем не бывало. Прогноз погоды. Музыка. Реклама. Маратовна упрямо переключала каналы, будто что-то искала. И нашла. После очередных помех в машине раздался мужской голос с нотками страха. Мы все напряженно вслушивались в его бессвязный монолог.

— … и вообще неважно это все. Весь мир умер. Смешно, да? Ни хера не смешно. Какая-то чертовая болезнь пришла и скосила весь мир. У нас ничего не осталось. Хотя нет. Как это ничего? Жажда выжить у нас все еще есть. А ради чего? Все, что человечество строило веками, тысячелетиями, погибло за несколько дней. Мертвые люди заполонили планету. Почему я говорю планету? Потому что не только нашу страну постигла такая участь. Мертвые человечки ходят по всему миру. Я это точно знаю.

Говоривший прервался, очевидно для того, чтобы что-то выпить. Никто из нас не проронил ни звука.

— У меня никого не осталось. Только я и мой пес Сэм. Очень символично, да? А я чертов Роберт Невилл3, — усмехнулся мужчина и сделал еще глоток. — Я даже не знаю, кто еще остался в живых. И слышит ли кто-то меня. Может, я остался один в проклятом мире, наполненном зомбаками. Спасибо моему предприимчивому папочке, который всегда запасался провизией на случай катастрофы. Хотели катастрофу? Нате. Распишитесь. А где папа? Он ходит-бродит под окнами и ему на хрен не нужна вся эта жратва! — голос мужчины перешел в крик. Нетрудно угадать истерику. Наступила тишина. Ее прерывали всхлипы. Мужчина плакал. Громко и надрывно. Мы молчали. От его эмоций стало тяжело на сердце. Все разделяли его чувства.

— Переключите это, — с мольбой в голосе сказала Зоя.

— Нет, подожди, — ответила я, подняв в воздух указательный палец. — Давай немного послушаем. Может, он скажет что-то важное.

— Это просто очередная истеричка, Варь, — сказал Дима. — Мы от него зарядимся только негативом.

— Дайте пару минут, — попросила я.

Тем временем мужчина перестал реветь, но все еще шмыгал носом. Он успокоился и продолжил:

— Папочка. Спасибо тебе. За твою любовь и за припасы. Если бы не ты я бы умер от голода. Папочка… Мне невыносимо смотреть на то, каким ты стал. Мертвым. Синим. Мне невыносимо думать о том, что я ничем не могу тебе помочь. Не могу отплатить добром за твою любовь. Папа…

Больно было слушать эти признания. Страшно даже подумать, что с моими родителями могло что-то случиться. Что они тоже стали синими… Но я решила прослушать монолог мужчины до конца. Оставалась надежда, что мы услышим что-то важное.

— Все, хватит ныть, — мужчина решил сам себя успокоить.

Его голос вдруг стал серьезным и решительным:

— Если вы меня слышите… хоть кто-нибудь… Знайте, Старый город умер! Здесь все умерли, кроме меня. Если кому-то нужна помощь. Если кто-то одинок. Если ваша кожа не синего цвета. Свяжитесь со мной. Я нахожусь в церкви на окраине города. Найдите возможность присоединиться к вещанию. Запомните станцию. Меня зовут… Агент П. Пусть будет так. Еще раз. Если кому-то нужна помощь. Если кто-то одинок…

Маратовна выключила радио.

В машине повисла напряженная тишина. Слышать, как ломается человек очень тяжело. Но его последние слова вселяли надежду.

— Вероятно, там, где находился Агент П. безопасно. Там много еды, — сказал Дима, разрушив тишину.

— И что ты предлагаешь? — спросила я.

— Поехать к нему.

— Мы едем к моим родителям, — твердо сказала я.

— А как же мой дом? — пропищала Зоя.

— В твой заедем по пути.

— Сначала мы поедем в Старый город, — Дима не отступал.

— Нет.

— Кто тебя назначил главной? — едко спросил он.

— Никто. Я не главная. Мы с самого начала решили ехать к моим родителям. И до этого момента тебя все устраивало, Дима. Не вижу смысла спорить. Мы едем туда, куда собирались.

Мы с Димой продолжали пререкаться некоторое время. Я дико злилась. Маршрут намечен с самого начала, а он, рисуясь перед принцессой, настаивает на другом пути! Что за позерство! Отступать я не собиралась.

— В любом случае, — сказала я, — машина моя. И если тебе что-то не нравится, можешь идти пешком!

Я понимала, это перебор, но не могла остановиться — меня понесло. Я должна ехать к родителям! Пугала мысль о том, что я не доберусь до них.

— Ах так?!

Димино лицо стало пунцовым от злости. Глядя на него, я подумала, что он похож на красный воздушный шарик, который вот-вот взорвется. Он и взорвался.