Ржевский 3

— Уже. Последних пяти минут как не бывало. — Мадина нехотя пояснила, — Дим, я же вижу, кто в портал с нашей стороны и что грузит. — Она коснулась ногтем браслета.

— И?

— Ваше законодательство, таможенное в частности, как менталист помню лучше тебя. Судя по всему.

— И? — взгляд Ржевского, словно загипнотизированный, не отрывался от её груди.

Похоже, опекуна снова заклинило.

— Дим, о чём ты думаешь, у тебя эрекция сейчас будет, — вздохнула Наджиб, уже даже не удивляясь. — Что люди скажут? А впрочем, твои проблемы… Я, когда подходила, ему всё потерла на автомате: нам круги по воде про портал и ящики не нужны. А дед Анастасии тот ещё старый козёл — тебя угнетать приехал и в зависимое положение подмять.

— Да то понятно. Сироту всякий обидит норовит, — хохотнул опекун.

Буквально за минуту он перебросил тяжёлый груз в машину клиенту и получил мешочек с золотом, почти точную копию своего, только гораздо более увесистый.

— Пересчитайте. — Водитель получателя, хмурый мужчина со шрамами на лице, покосился на оттопыривающиеся зелёные труселя хозяина, затем на деньги в его руках.

— Нет необходимости, — Ржевский подбросил плату на ладони. — Пятьсот двадцать ровно, как договаривались.

Курьер здорово удивился, но ничего не сказал.

— Проба девятка — соответствует, монеты новые. Дефектов или отклонений по весу не имеют, — беззаботно улыбнулся попечитель. — Спасибо за аккуратность, с вами приятно иметь дело.

— С вами тоже. — Курьер не стал спрашивать, каким образом Ржевский видит сквозь кожу.

На Барсукова он старательно не смотрел, как и на менталистку, рванув с места на скорости.

— Веди в ограду. Я сниму с него стазис, когда защиту вернёшь, — предложила Наджиб. — Будет искренне думать, что ты его сам запустил.

— Посканируешь его, пока болтать будем? Можешь со мной под руку идти и делать вид, что по-русски не понимаешь?

— Хорошо, но лучше иначе. В трёх шагах сзади идти буду, конкретно от него отводом глаз прикроюсь. С точки зрения ментала, так в конкретном случае правильнее.

— Спасибо большое. — Ржевский весело перебросил золото с ладони на ладонь ещё раз и запел свою дурацкую песню про кабана под окнами. — Кажется, жизнь налаживается.

Мадина дождалась восстановления иллюзии по периметру участка:

— Дим, убивать он тебя не собирался, но надавить планировал достаточно серьёзно. Он не в курсе про твои резисты, считает тебя абсолютным простаком.

Затем менталистка щёлкнула пальцами повторно.

— Ой. Что-то голова закружилась! — Барсуков-старший вскинул руки к вискам, озадаченно оглядываясь по сторонам.

— Лови. — Дмитрий бросил ей вначале портальный ключ, затем без паузы золото. — Делим поровну, половина твоя. Пусть у тебя будет, мне в трусы положить некуда. А руки свободными пока подержать хочу, — он со значением покосился на визитёра.

Деньги ей не были нужны, но и спорить было бы лишним. Ладно, пусть лежат в доме.

— Как закончишь с дорогим гостем, — побольше сарказма в голос, — несёмся к Норимацу. Надо со вторым фигурантом доработать, раз ты старшего у Левашовых оставил.

— Да помню, — поморщился Ржевский с досадой, не обращая внимания на напряжение старика.

Тот не понимал ни слова, поскольку разговор шёл на языке Залива; но очень хотел бы знать, что именно при нём обсуждают.

— Дим, один вопрос. Немного неуместный и не срочный, но лично для меня важный.

— Спрашивай.

— Почему ты Романова княгине в итоге оставил? Как ни крути, это же риск для тебя? Они вполне могут договориться в итоге.

— Знаешь, а я так общество время от времени тестирую, — неожиданно задумался вслух опекун. — Поначалу хорошей идеей показалось в круги Семьи побольше противоречий внести: пусть как пауки в банке между собой грызутся, здесь больше кислорода будет.

— Но?

— Но теперь думаю: если этот деятель из рук матери пострадавшей сухим выйдет, для меня это тоже маркер. Кое-что в будущем буду чуть иначе делать. Как царь с нами, так и мы с царём.

— При чём тут ваш император?

— Я образно. Об обществе в целом. Если родную дочь и воздаяние мать в итоге на какие-нибудь плюшки разменяет. Кстати! Он ей ничего не сделает без тебя?

— Раньше надо было думать, — резонно заметила менталистка. — Но четверть часа должен валяться без сознания, а за это время…

— С чем пожаловал, Евгений Николаевич? — задавая тон, иду по тропинке вдоль периметра, указывая визитёру рукой место рядом с собой.

— Настрой почему-то сбился, — задумывается он. — Ладно, сейчас соберусь… Так. Гонору в тебе много, но по нынешним временам это, может, и неплохо. Защитный купол ты хороший поставил; сбросишь мне ключи доступа, когда уезжать буду.

— Ещё что сделать?

— Знаешь, я поначалу тебя отселить хотел вообще, — с сожалением признаётся собеседник. — Но ты так бодро взялся тут, что хоть планы меняй. — Он задумчиво смотрит на новые фонари вдоль дорожки.

И ведь не играет и не притворяется. Реально говорит, что думает.

Занятно.

— А почему ты меня отселять хотел из моего же дома? — интересуюсь вежливо.

Про то, с каких кочерыжек, не спрашиваю: если хоть чуть-чуть в людях понимаю, сам расскажет. Без наводящих.

— Да чтоб ты у меня под ногами не путался в угрожаемый период, — простодушно и искренне объясняет Барсуков. — Ну посуди сам, нахрен ты мне на этой земле нужен⁈ Ладно бы ещё в мой род перешёл. Но с твоей-то сволочной фамилией!

Интересно, что Наджиб ему такое в мозгах подкрутила? Или он в самом деле такой, и был всегда?

Сама она неслышной тенью следует сзади; если не знать, можно вправду не обратить внимания.

— Мне кажется, ты кое-что попутал, Женя. Это ты сейчас на моей земле, а не я на твоей.

— КАК ТЫ СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАЕШЬ, МОЛОКОСОС⁈ — личико престарелого одуванчика краснеет.

Возникает жгучее желание дать ему по корпусу, пока он боевыми кастами не изготовился.

К сожалению, рановато.

— Как и ты со мной, — пожимаю плечами. — Можешь быстро и на пальцах объяснить, с каких кочерыжек ты так оперился?