Страница 8 из 10
Не дожидаясь Олиной реакции, решительно поддел её под мышку, потянул вверх, и она наконец-то встала, распрямилась. Тут сразу и выпавший наушник нашёлся. Скорее всего, она на нём сидела. Пока шарилась, сдвигалась с место на место, тот оказался под ногой или подолом куртки. А так в общем-то его не трудно заметить. Вот если бы в сугроб попал – точно не отыскать, а чисто-белый на тёмно-сером льду, присыпанном затоптанным грязным и потому тоже серым снегом, он хорошо выделялся.
Артём нагнулся, подобрал изогнутую пластиковую капельку, протянул Оле.
– Вот, держите вашу пропажу.
Она сначала уставилась недоверчиво, убеждаясь, потом сняла с руки варежку – не перчатку, а именно варежку, почти детскую, с мехом по краю – подставила ладонь. А когда Артём разжал пальцы, и наушник упал в самый центр, тут же стиснула его в кулаке, проговорила:
– Спасибо. – И подняла взгляд.
Глаза широко распахнуты, в них настороженное недоверие и вопрос. Сейчас, пока ещё не рассвело, они кажутся просто серыми, а вот на ярком свету наполняются густой синевой. Он это тогда заметил, когда вдвоём торчали в рекреации, заключая пакт о ненападении.
Губы чуть надуты – ну совсем как у обиженного ребёнка. И захотелось сделать для неё что-то, совсем простое, но по-дружески тёплое: типа поправить сбившийся шарф, отодвинуть упавшую на лицо прядь волос, сказать что-нибудь подбадривающе-успокоительное. А она будто этого и ждала, застыла неподвижно.
Глава 7
Оля
Да он сам виноват. А не надо было ничего говорить ей под руку. Или в данном случае – под ногу? Вот тогда бы она и дальше шла спокойно, потому что уже приноровилась, настроилась на нужную степень сосредоточенности, и ничего подобного не случилось бы. А из-за него – повернулась, прислушалась, сбилась. Похоже, как раз на самом скользком месте. А то, что и ему перепало, как раз и является доказательством причастности. Судьба просто так ответочки не подкидывает! Уяснили, Гордин А. А.?
Хотя оптимальней было бы совсем не падать. Больно. И наушник вывалился, едва не потерялся. Ещё и бонусом всякие дурацкие нотации выслушать пришлось про «не сиди на льду – попу отморозишь» и «шапочку надо надевать».
Вот чего он к ней прицепился? Лучше бы встал и топал дальше, как ни в чём не бывало. Но он не ушёл, помог ей подняться и наушник найти тоже.
С чего бы? Опять пытался состроить из себя вежливого и порядочного, усыпить её бдительность? Улыбался благостно и смотрел… ну, как-то очень странно смотрел, будто в первый раз увидел и теперь разглядывал. Оля даже растерялась немного, удивилась, застыла.
– А вы чего это тут? – внезапно прилетело со стороны.
Вика. И с ней Балховец. Видимо, вместе приехали на следующем автобусе, шли в корпус и нагнали.
Подруга переводила поблёскивающий любопытством взгляд с Оли на Гордина, с Гордина на Олю и между делом докладывала:
– А мы с Виталиком, пока шли, всё гадали: вы или не вы.
– Доброе утро! – кивнул ей преподаватель, потом назидательно выдал, прежде чем отвалить: – Не опаздывайте. До начала пары, наверное, не так много осталось.
– Хорошо-хорошо, – пообещала ему Вика. – Не беспокойтесь, Артемий Андреевич.
Но сразу следом не ринулась, потому что времени всё-таки хватало, ну и явно же не могла она думать о занятиях, всё не выяснив и не разобравшись.
– Лёль, а вы, правда… чем тут занимались?
– А ты как думаешь? – ответила Оля вопросом на вопрос, дёрнула плечами, очнулась, вспомнив, что, если подруге предоставить такой простор для фантазии и право выдвигать варианты, она чёрт знает куда вывернет, и потом сама же пожалеешь. Поэтому пояснила с напором: – Поскользнулись и упали. – Но затем всё-таки призналась: – Ну, точнее, я поскользнулась и… – она исподлобья глянула в спину Гордину, как раз поднимавшемуся по ступенькам крыльца, – случайно… его сбила.
Вика сдавленно фыркнула, вывела:
– Лёлик, ты реально камикадзе. – И рассмеялась, уже не сдерживаясь.
– Я что, специально?! – воскликнула Оля. – Вот делать мне больше нефиг. Сказала же, что случайно.
Но подруга всё равно ржала. А вот Виталик не ржал, просто хмыкнул, сообщил:
– Я пойду. – И тоже двинул к корпусу.
– Иди-иди, – махнула вслед ему Вика, бросила вдогонку: – Если Стаську увидишь, скажи, что мы тоже сейчас подойдём. Пусть места получше занимает. – А потом предложила Оле. – Давай отряхну. А то у тебя весь зад в снегу. Разворачивайся.
Оля послушно развернулась, подставляя ей спину, и Вика заработала ладонью, приговаривая:
– Хорошо ещё лёд, а не лужи и грязь.
– Сама бы так задом навернулась, – проворчала Оля беззлобно, – я бы посмотрела, насколько тебе тогда было бы хорошо, что только лёд.
– Зато просто больно, а не больно и мокро, – заметила Вика, добавила назидательно: – Учись во всём находить положительные моменты. – Потом сообщила: – Всё, чистенько. – И, когда Оля опять повернулась к ней лицом, задумчиво предположила:
– Лёль, а тебе не кажется, что это судьба?
– Что «это»? – поправляя на плече сумку, откликнулась та.
– Ну вот это всё, – Вика повела руками, но поняв, что яснее ничуть не стало, всё-таки соизволила, перечислила: – Ты, Артемий Андреевич, упала и его уронила.
Оля опять чуть не поскользнулась, вцепилась в её рукав для устойчивости, вперилась ошарашенно.
– В чём судьба? В том, что в конце концов всё-таки придётся кого-нибудь из нас прибить? Чтобы выжил хотя бы один?
Но подругу только опять смех разобрал.
– Ну ты и дурочка, Лёль, – проворковала она снисходительно-ласково. – Наоборот. Жизнь вас сталкивает, сталкивает, а вы как два барашка, только упираетесь. И ничего не понимаете.
– Пф! Фигня какая! – заключила Оля без тени сомнения. – Во-первых, тогда это было бы что-то романтичное, а не всякие гадости. Во-вторых, он – препод.
– Препод он только по должности, – откликнулась Вика, распахивая дверь. – А во всём остальном… весьма привлекательный парень.
– В каком месте он привлекательный-то? – возмутилась Оля. – Извращенец и обманщик. Ещё и зануда. Представь! Сказал мне, что в такую погоду надо шапку носить, чтобы голову не застудить.
Подруга уже в третий раз за утро прыснула, торопливо подошла к освободившемуся диванчику, швырнула на него сумку и произнесла, многозначительно помахивая указательным пальцем перед Олиным носом:
– Ну! Вот видишь, как он о тебе заботится. Разве не романтично?
Оля закатила глаза от безнадёжности.
– Ви-ик, да хватит уже! Не романтично, ни капельки. Ерунда полнейшая. – Расстёгивая куртку, напомнила, наверное, уже в сотый раз: – И у меня Дима есть. Понимаешь? Ди-ма. А если он тебе не нравится, это твои проблемы. Главное, меня полностью устраивает. Я его вообще-то люблю.
А ещё она ждёт не дождётся, когда они наконец-то увидятся вечером. Поэтому после занятий Оля, не задерживаясь, рванула домой, переоделась, собрала сумку на завтра.
Да, да, да! Ночевать она планировала не дома, а в общаге. Родители уже давно не возражали и не падали в обморок, а Дима жил в комнате один. Не потому что считался VIP-персоной и имел какие-то особые привилегии, а потому что его сосед, который учился уже на четвёртом курсе, ещё в прошлом семестре перебрался к своей невесте и вроде как ближе к лету даже планировал на ней жениться. Хотя из общаги на всякий случай выписываться пока не стал. Ну мало ли!
Дима поджидал её у входа, но не внутри, а снаружи – в распахнутом пуховике, футболке, шортах и шлёпках.
– Ты с ума сошёл! Мороз же! – воскликнула она, взбежав на крыльцо и попав прямёхонько в крепкие объятия. – Не обязательно же было на улицу выходить. Мог бы и внутри подождать.
– Ну ты же написала, что уже подходишь, – беззаботно отозвался Дима, нетерпеливо прихватил её губы, поцеловал. – И мне совсем не холодно. Особенно сейчас.
Оле тоже уже становилось жарковато, и куртка ужасно мешала, но гораздо больше намотанный вокруг шеи шарф.