Страница 17 из 18
– Да, Сергей Васильевич, достаточно, – согласился Толбузин. – Даже, знаете ли, досада берет, почему я здесь, а не по-прежнему там…
– Здесь тоже есть чем заняться, – хмыкнул младший прогрессор. – Разве вам не льстит мысль, что на вас обратил свое благосклонное внимание сам Творец Всего Сущего, решив, что вы достойны принять участие в Его Замысле, а потому вам следует даровать возможность прожить еще одну жизнь?
– Честно говоря, я до сих пор в смущении от такой мысли, – признался капитан первого ранга. – И вообще, я думал, что дело не во мне лично, а в моей команде.
– Как говорит мой командир и учитель, – произнес Сергей-младший, – для воинских подразделений выражение «каков поп, таков и приход» еще более верно, чем для церковных дел, ибо ни один священник не имеет над своими прихожанами такой власти и влияния, как командир над своими подчиненными. Ваша команда – в какой-то мере ваше отражение, и оттуда, с горних высей, вы выглядели как одно целое. А о тех, кто погиб, я сожалею, и думаю, что сейчас они смотрят на вас из рая и радуются, что их командир и товарищи удостоились возможности прожить вторую жизнь и свершить такое, что кажется невозможным обыкновенным людям.
Толбузин огляделся по сторонам, особо остановившись взглядом на коновязи, где под фок-мачтой в импровизированных денниках гусарские кони тихо, вполголоса, разговаривали о своем, о лошадином.
– Да, Сергей Васильевич, скорее всего, это так, – сказал он своему собеседнику, – но давайте сейчас оставим этот разговор. Как я вам уже говорил, мне от него не по себе. А сейчас проводите меня туда, где размещена моя команда, ибо я уже знаю, что ваши командиры спят там же, где и их люди, и ничего не могу сказать против такого обычая, особенно в этих чрезвычайных обстоятельствах.
– Почивать, вам Никифор Васильевич, пока преждевременно, – ответил Сергей-младший, – позвольте пригласить вас на небольшую командирскую тайную вечерю – можно сказать, семейный ужин. Только вас и ждали к ужину, за стол не садились. И не извольте беспокоиться: все ваши люди накормлены и размещены в трюмных помещениях наравне с прочими бойцами и командирами.
За грот-мачтой у входа в бывшие офицерские помещения на чисто выскобленной палубе был расстелен квадрат парусины, и на нем – блюдо с жареным мясом, миски с салатами из дикоросов, кувшины с травяными настоями, а также керамические тарелки и стеклянные стаканы. А вокруг этого импровизированного дастархана прямо на палубе по-турецки расселась престранная, с точки зрения каперанга Толбузина, компания. Помимо тех людей, что вместе с полномочным представителем Правящего Сената сходили на берег с ознакомительным визитом, тут были и другие офицеры в светло-коричневых кожаных куртках, а также некоторые девицы, часть которых была одета в солдатское, часть в матросское, а часть носила штатские одежды. Особое внимание Никифора Толбузина привлекла массивная носатая девица в плечах даже шире обычного мужчины, что сидела по левую руку от доктора Блохина и смотрела на того влюбленным взглядом. И еще одна такая же – даже еще более внушительная в своем матросском наряде, открывавшем сильные мускулистые руки – сидела рядом с командиром фрегата господином Раймондо Дамиано.
Когда каперанг и Сергей-младший приблизились к этой честной компании, четверо девиц в солдатской пятнистой форме поднялись на ноги одним плавным движением и сделали два шага им навстречу.
– Никифор Васильевич, – сказал младший прогрессор, – позвольте представить вам моих жен: Лаис, Чиллу, Бьёрг и Аусу…
– Жен, Сергей Васильевич? – переспросил тот, недоуменно моргая. – А как же такое многоженство позволяют ваши христианские убеждения?
– Вполне позволяют, – ответил Сергей-младший, – ибо Христос сказал, что не человек для субботы, а суббота для человека. В эти времена, когда количество молодых и красивых женщин, отчаянно желающих вступить в брак и завести законных детей, многократно превышает количество мужчин, никто из нас не должен роптать оттого, что обременен большой семьей. Божий Замысел – это, в том числе, и наши дети, внуки и правнуки, которые должны унаследовать эту пока еще пустынную землю, и чем больше их будет, тем лучше. От женщин у нас требуется желание вступить в законный брак перед Богом и людьми, а от мужчины нужно только согласие; и единственное требование при этом, чтобы невеста была достаточно физически зрелой для того, чтобы выносить и родить детей. Должен сказать, что и вы тоже, как человек выдающийся, очень быстро станете предметом специфического интереса со стороны тех девиц, что не обрели еще себе законного мужа. Мой совет: не пренебрегайте их ухаживаниями, а присмотритесь к претенденткам. Могу вам обещать, что вы не пожалеете о своем положительном решении.
– Ну что же… – усмехнулся Толбузин, – как говорил святой Амброуз, «если ты приехал в Рим, то должен вести себя как римлянин». Если у вас в Аквилонии такие законы и обычаи, а браки при этом совершаются не под ракитовым кустом, а освящаются церковным обрядом, то, как честный человек, принесший присягу вашему государству, я буду следовать им во всем, пока это не будет противоречить голосу моей совести. А сейчас, Сергей Васильевич, будь добры представить тех ваших офицеров, кто мне еще не знаком, а также их законных супруг. Ваше общество становится мне решительно интересным, ибо подобного я не видел еще нигде и никогда…
Часть 30
Поход на запад
7 июня 3-го года Миссии. Пятница. Утро. Эгейское море, между островами Тинос и Миконо, фрегат «Медуза».
В пять часов утра «Медуза» выбрала якоря и, подняв паруса, в сопровождении «Малютки» направилась к проливу между островами Тинос и Миконо. В это время багровая заря на востоке уже полыхала в полнеба, так что ночной мрак рассеялся настолько, что выступили очертания берегов. Левый полный бакштаг меньше чем за час вынес фрегат к горлу пролива, после чего Раймондо Дамиано скомандовал правый поворот на шесть румбов – как раз в этот момент из-за горизонта брызнули первые алые лучи восходящего солнца.
– Это там, в наш времена, пройти этот пролив было просто, – сказал он каперангу Толбузину и его офицерам, в этот ранний час собравшимся на шканцах, – а тут надо крутиться. Фарватер теперь узкий и кривой, но мы пройдем.
И тут в низах раздался раскатистый крика дневального морпехов: «Рота, подъем!» – и в трюме, разгороженном парусиновыми занавесями на кубрики, началось обычное в таких случаях псевдоброуновское движение. Бойцы, без различия подразделений и пола, вскакивали с коек, стремительно одевались по форме «голый торс» и бежали в расположенный под носовой фигурой гальюн рядового состава – мальчики направо от бушприта, девочки налево. Посетив отхожее место и испытав телесное облегчение, они торопливо плескались у рукомойников, после чего бежали строиться на верхней палубе для сеанса утренней гимнастики. А потом звучала команда капитана Гаврилова: «Делай как я, раз-два!» – и начинался гимнастический час. И в то же время с камбуза для пассажиров, где хлопотало поднявшееся одновременно с командой невооруженное женское тыловое подразделение, по трюму уже тянуло вкусными запахами типа «рыба с картошкой, пожаренная в собственном жиру».
Особую пикантность зрелищу упражняющихся на палубе бойцов придавал взвод «волчиц» Сергея-младшего, без всякого смущения сверкавших оттопыренными сосцами. А вот и сам товарищ младший прогрессор – делает упражнения впереди своего личного взвода, как молодой мускулистый Аполлон (это еще господа офицеры Гуга не видели), среди целого выводка юных прекрасных Артемид (ибо за простых пастушек принять этих воинствующих девиц совершенно невозможно).
– И что… так тут всегда? – выражая общее обалдение, спросил каперанг Толбузин у стоявшего рядом командира «Медузы».
– Да, – коротко ответил тот, – так каждый день. Синьорита-маринайо гимнастика не делает, их гимнастика по вантам рано утром – вверх-вниз, вверх-вниз.
Офицеры «Азии» задрали головы – и увидели на мачтах застывших в ожидании матросок, посмотрели направо – и увидели заросшую лесом гористую оконечность острова Тинос, посмотрели налево – а там разлегся такой же лесистый, но гораздо более пологий остров Миконо, составлявший один массив с островом Риния и множеством мелких островков.