Продолжай

Да, он любил этих парней. И, нет – ничего эгегейского – мушкетеры не простят. Трое друзей, вместе уже не один десяток лет. С Тишкой они познакомились в лето перед первым классом – Тихий пытался отжать у Славика новый велосипед, пользуясь преимуществом в росте и силе - да не на того напал. Ванька к ним прибился позже – когда смог оторваться от идейного маменькиного подола. И так вот, плечом к плечу, всю школу, потом жизнь развела, а потом снова свела – поняла, что этим троим надо быть непременно не порознь – вместе.

Его любимые парни, лучшие на свете парни. Тишка – человек-парадокс, два метра харизмы, интеллекта и наглости, добрейшей души человек совершенно упырской наружности.  Ванечка – нежный мальчик, сын завуча коломенской музыкальной школы, безотцовщина.  Волшебные руки фотографа, взгляд художника, душа поэта – и бойцовский характер бультерьера.

Этих двух парней Слава любил больше всех на свете. И как же так вышло, что в пятничный вечер он сидит и смотрит футбол в гордом одиночестве?

Потому что нашлась рыжая укротительница, которая смогла взять под свою маленькую, но твердую руку Тихого. И у них теперь – дочь,  дом, овчарка и хомяк. А нежный мальчик Ванечка – кто бы мог подумать? – отбил себе девицу-красавицу у весьма успешного и влиятельного столичного бизнесмена. Но Ваньку такие житейские мелочи никогда не волновали. Захотел  - и отбил. Красиво, с песнями, танцами, страданиями. И теперь они вьют гнездо, холят друг друга и ждут прибавления в семействе.

А тебе, Ростислав Игоревич, остаются пиво, пицца и «Арсенал» с «Ливерпулем». Прекрасная картина пятничного вечера, между прочим. Никто не орет в ухо, не прыгает по голове, не отбирает пиццу. Не мешает смотреть футбол.

Красота.

Тоска.

Нет, все-таки – красота.

Как-то Тихий авторитетно заявил, что на свете непременно существует женщина, у которой в руках хомут с надписью «Ракитянский, ко мне!». Их встреча со Славой – лишь вопрос времени. Ростислав от всей души пожелал этой женщине и дальше пребывать в блаженной неизвестности и в той точке пространства, где она сейчас находится. Пусть живет себе спокойно в обнимку с хомутом. Зачем ей лишняя нервотрепка?

Слава взял пульт, чтобы включить звук  - в телевизоре снова показалось зеленое футбольное поле. Но в этот момент подал голос дверной звонок.

Кого еще нелегкая принесла? Слава проверил телефон – никто его не домогался последние два часа. Кто-то из соседей? Кто может прийти без предупреждения? Разве что те двое, о которых он только что думал. И воодушевленный Слава отправился в прихожую, отложив пульт.

Давно Ростислав Ракитянский не удивлялся так, как в тот момент, когда посмотрел в «глазок». Это не мушкетеры. Это целая миледи. После небольшого раздумья он все же решил открыть дверь.

- Какими судьбами, Полина Алексеевна?

- Я могу войти? – она держала руки в карманах наглухо застегнутого серого плаща и вид имела при этом какой-то совершенно гангстерский. Не доставало только широкополой  шляпы и сигары.

Слава вдруг остро почувствовал, что ему не нравится все это. Ее приход, ее внешний вид. Черт, жаль, что выпил. Два бокала все-таки слегка туманили голову, и он не мог сообразить, что именно ему не нравится. Но смешно ему, такому большому, бояться эту кареглазую кроху.

- Прошу, - он раскрыл дверь и сделал широкий жест рукой.

Не такая уж и кроха - каблуки у нее на пределе возможного.

- Чем обязан? – Славе хотелось потрясти головой, чтобы изгнать хмельное. Светлая голова в присутствии Чешко – не роскошь, а жизненная необходимость. Зачем же все-таки пришла госпожа адвокат?

- Исключительно собственной харизме,  - она смотрела прямо в глаза. Это нервировало.

- А точнее? Не улавливаю связи.

- Ты мне нравишься, Слава. Ты мне понравился. Сразу. Но между нами стояли Коровкины. Теперь дело закрыто.

Такое ощущение, что выпил не пару бокалов пива, а бутылку водки. На голодный желудок. Никакого внятного ответа не рождалось. Никаких умных слов не приходило. Кроме идиотского:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Да ладно?

- У тебя глаза необыкновенные, - ее взгляд был по-прежнему прямой, а голос негромкий. – И губы такие красивые.

Возникшую паузу он заполнил следующим пришедшим в голову и не менее интеллектуальным:

- Продолжай.

- Я… мне так трудно было общаться с тобой, потому что в голову лезли совсем другие мысли – далекие от юридических аспектов. И фигура у тебя просто… - она развела руки, словно признавая поражение. – Ты ходячее искушение, Ростислав. Я пришла сдаваться.

Второй раз «Да ладно?» выглядело бы совсем идиотски. «Продолжай» - тоже. А других слов все еще не было. Что-то было во всем этом неправильное, но он никак не мог понять – что. Единственное, чем мог помочь себе – это попробовать получить дополнительную информацию. Путем визуального осмотра.

Полина усмехнулась, заметив его пристальный взгляд, которым он прошелся по ней – от макушки до носков лаковых шпилек и обратно.

- Ищешь, где подвох?

- Нет, я просто…

Она резко дернула пояс плаща.

- Его нет.

Не зря она показалась Ростиславу гангстером. Потому что под плащом было оружие. Огромной поражающей мощности.

Кружево. Тонкое. Черное.

А как же «черно-бело не носить», адвокат Чешко?

В черном кружеве  - идеальные полусферы. Пока он пялился, открыв рот, серый плащ отправился на пол, а  женщина повернулась спиной.

И тут внизу тоже все сферически-идеально и в черном прозрачном кружеве.

И чулки. Нет, ну все. Это уже вне закона.

Снова ее лицо. Глаза у нее огромные. Манящие, зовущие. Палец поддевает лямку с плеча и замирает.

- Продолжай.

Подошла, прижалась и поцеловала. В рот. Потом в шею. В грудь. Живот. Чем ниже спускались ее поцелуи, тем больше круглели его глаза.

Чертово пиво. И какая, в конце концов, разница, что во всем этом не так.

Когда женские губы замерли над резинкой спортивных штанов, а все, что оказалось доступно его взгляду сверху –  темноволосая макушка и острые темные каблуки, сказать получилось только одно слово.

- Продолжай.

* * *

Полина с наслаждением скинула туфли и сунула босые ноги в «сникерсы». Они выстыли, конечно, за два часа в машине, зато приятно холодили гудящие ступни. Пятнадцать сантиметров – это пытка. Поля прибавила печку, но вентилятор гнал пока только прохладный воздух. Она плотнее закуталась в плащ. Толку от него никакого, особенно если надет на голое тело.

Где-то трусы оставила в квартире Ракитянского.

Полина со вздохом уткнулась в руль. Горячего хочется просто смертельно. Оставленный в бардачке телефон глухо и обиженно подал голос.

- Поля, через пять минут ты должна быть на коврике и разминаться, ты помнишь?

Полина мысленно застонала.

- Зося, я неважно себя чувствую и…

- Полина, - металлическим голосом отчеканила фитнес-гуру. – Я тебя предупреждала. Мои принципы ты знаешь. Никаких поблажек. Никакого соплежуйства. Или мы вдвоем работаем над идеальным телом, или ты ищешь другого тренера. С ленивыми задницами я дела не имею.

Тело – все, включая ленивую задницу -  еще помнило прикосновения мужских рук. Дико хотелось горячего. И как у нее вылетело из головы, что сегодня тренировка?

- Три минуты, Поля, - пропела Зося.

- Значит, я иду к черту, - обреченно вздохнула Полина. И неожиданно всхлипнула.

- Что случилось? - сменила гнев на милость тренер. – Правда, что ли, заболела?

Чудо. Маленькая стальная леди проявила милосердие.

- Температура, - соврала, не моргнув глазом Полина. – Еду домой едва живая.

- Аккуратнее за рулем, - жесткий тон смягчился. – Завтра отчитаешься о самочувствии. Занятия возобновим, когда поправишься.

Полина в последний момент удержала почти сорвавшееся с губ: «Спасибо!».  От Зоси отбились,  теперь на очереди следующая задача.