Трубадура

*

Удалось-таки поймать ее в скайпе. И залюбовался. Кажется, загорела – а был уверен, что к таким северным девам загар не прилипает. Улыбка, от нее на щеках – ямочки. Вот и щеки появились, надо же. И голые плечи в сарафане кажутся уже не такими худыми.

- Как ты?

- Хорошо, - улыбнулась. Потом спохватилась. – Скучаю по тебе ужасно.

- Я тоже, - Степка тоскливо взъерошил волосы на затылке. – Думал, я в хорошей физической форме. Куда там. Гоняют так, что семь потов сходит. Мне кажется, я или пашу на площадке, или сплю в дороге. Другого состояния не бывает.

- Неубедительно! – она не просто улыбается - смеется. И Степа от изумления открывает рот. Когда он видел ее смеющейся в последний раз? Ай, Василиса, ай, кудесница! – Тебе же это нравится, Степа! И вообще, чемпионам ныть не полагается.

- Мир не выиграл – еще не чемпион.

- Аппетит приходит во время еды, я смотрю.

- Конечно.

 За спиной Туры появляется отец.

- О, Степка, привет. И пока.

- Что значит – пока?!

- Тренировка у нас,  - Аркадий Ефимович обнимает Туру за плечи. – Пошли, рыбка моя. Переодевайся и на площадку. Будем отрабатывать подачу.

- Эй, погодите!

- Степка, ну сам посуди, - Аркадий упер руки в пояс. – Как это так, девчонке двадцать семь, а мяч в руках держать  не умеет. Непорядок!

За спиной отца Тура изображала какую-то пантомиму. А потом связь прервалась. Степан почесал затылок. Непорядок – нет то слово. Бардак у них там!

*

- Левка, как там у вас?

- Тебе делать нечего перед началом чемпионата?

- До начала еще времени сколько. Как вы там? Как Тура?

- Тюльку Василиса на рынок услала. Используем детский рабский труд.

- Ты серьезно ответить можешь?!

- Могу. Но не хочу. Ладно-ладно, - прервал Левка начавшуюся гневную отповедь старшего брата. – Все нормально. Тюлька с Василисой живут душа в душу, на кухне ругаются будь здоров – такие кулинарные баталии, что дым до потолка. Василиса просто счастлива. Мы с батей тоже – еда с каждым днем все вкуснее и вкуснее, хотя куда уж. Да и вообще – Тюльке все внимание, нас с отцом почти не достают. А я учу рыбку нашу плавать.

- Ругаются? Счастлива? Рыбку?! – Степка не знал, за что хвататься.

- Ну Тюлька же! А батя ее не иначе как «рыбка моя» зовет. А тебе, Степан Аркадьевич, выговор.

- За что это? – мрачно поинтересовался Степан. То, что происходило дома, явно вышло из-под его не то что контроля – даже понимания.

- Ты почему девушку свою плавать не научил? – Лелик явно наслаждался разговором и замешательством старшего брата. – Это же стыд и позор. Плавать не умеет. Ужас! Сексом можно не уметь заниматься, но уметь плавать человек о-бя-зан.

- Иди ты к черту! – под довольный хохот брата Степан разъединил связь. Спустя минуту на телефон пришла фотография.  Расчерченный лист бумаги с цифрами, прикрепленный питерским магнитиком к холодильнику. «Отчет о динамике прибавки веса» - было подписано фото.

Нет, там не бардак. Там – дурдом. Дорвались родственнички.

15.4

***

- Хорошая девка, рукастая, - довольным голосом вещала Василиса в трубку.  – Нет, ее есть чему научить, но руки из нужного места растут.

- Ба… - Степка не знал, как это комментировать. А Василиса даже «ба» проигнорировала, продолжая говорить с какой-то – мечтательной, что ли?! – интонацией.

- И рыбник, и курник, и с клубникой – все освоила. Суп и без меня варить умеет. Сегодня будем лопатку запекать – у Аркадия же день рождения, заказал. Посмотрим, что с рынка принесет – учу ее мясо выбирать.

- Ясно, - каждый звонок домой – удивление. – Если не получится позвонить отцу – передай ему мои поздравления.

***

- Мужчина, я по вам скучал!

- Яков, прекрати, на нас смотрят! – Степа попытался – безуспешно – отбиться от объятий Больцмана.

- Санкт-Петербург  - это либеральная Европа, друг мой! – довольно сияя, вещал Яков. – Здесь вам не ваша дикая азиатская Московития.

 - Давно она стала моей? – Степан рассеянно поправил лямку рюкзака. Весь перелет он составлял список дел и вопросов, которые нужно обговорить, но Яша сбил его с толку свои напором.

- С тех пор, как ты стал членом национальной сборной. Поздравляю с победой, кстати!

- На мире  - только бронза.

- Ты расстроен, что ли? – недоверчиво округлил глаза Больцман.

- Стать первым на Европе и третьим на мире в дебютный год в национальной сборной – чем тут быть недовольным? Я просто уточнил, что на мире мы были третьими.

- Да я помню, помню! – Яша хлопнул его по спине. – Рад, что ты наконец приехал. А то которую неделю кормишь меня обещаниями, а дело стоит, Римма Романовна уже копытцем бьет.

- Кто?! – бурная деятельность, которую развил Яков по решению их с Турой дел, не могла не изумлять. Но про Римму Романовну Степка что-то не помнил.

- Тетка моя двоюродная по маминой линии. Она риэлтор.

- Слушайте, Больцманы, вы просто окружили!

- Гражданин Кузьменко, у вас таки есть прЭтЭнзии?

- Нету,  - наконец рассмеялся. Степан. – Она может прямо сейчас туда подъехать? Нам тоже час добираться как минимум.

- Не вопрос, сейчас позвоню.

***

Римму Романовну они встретили аккурат у дверей парадной – подъехали одновременно. В машине, отвечая на многословные расспросы Якова и слушая еще более многословные его рассказы, Степа нарисовал себе в голове образ классической еврейской тети Розы. Который не имел, как выяснилось, ничего общего с действительностью. Римма Романовна была миниатюрного роста и сухощавого телосложения женщиной  с каштановым каре и голубыми глазами. Принадлежность к богоизбранному народу выдавал лишь нос – тонкий формой, но значительный размером.

- Так, это у нас хозяин квартиры, Яшенька? – к делу она приступила незамедлительно. Голос у нее был под стать фактуре – тонкий и девичий. Степан про себя вздохнул – в противостоянии с Еленой он рассчитывал на более серьезного союзника.

- Это у нас доверенное лицо хозяина, - ответил за Яшеньку.

- Таки и доверенность имеется?

- Имеется.

- Отлично, - деловито кивнула риэлтор.  – Тогда пойдемте смотреть объект.

***

Елена подарила им полчаса, а потом явилась. Они как раз закончили осмотр, а теперь, сидя за обеденным столом в гостиной, изучали документы. Точнее, изучали их риэлтор, а Степа и Яков негромко переговаривались. И тут в дверях явилась Падлна, блистая атласом ядовито-голубой блузки и тенями аналогичного оттенка.

- Это как понимать?

Римма Романовна лишь на мгновение подняла взгляд от документов, а потом снова вернулась к чтению.

- Как это понимать, я вас спрашиваю?!

Никто не торопился Елене отвечать – Римма Романовна читала, Яков с довольным видом раскачивался на стуле, Степан смотрел в упор. Ему надо было принимать решение. Разумно, взвешенно, без эмоций. Так, чтобы Туре потом жилось спокойно. Надо все сделать правильно. Ничего личного, только бизнес. Только не получалось без личного и эмоций.

Степка всегда легко прощал людей. Ну, скажем прямо, желающих его обидеть находилось мало, но совсем без обид и ссор в жизни не бывает. Но все это не задерживалось в его сердце. Прощал обидчиков и отпускал обиды легко. Но когда дело коснулось Туры… Сколько ей пришлось вытерпеть от Елены только на Степкиных глазах. А сколько было еще раньше? А ведь это мать, которая дала жизнь. На ее фоне ошибки молодой Ларочки Кузьменко казались детским лепетом. В личной системе ценностей Степана Елена тянула на эталон абсолютного зла. Она и Член Леонтьевич. Но до козлобородого Степка еще доберется, и там можно не сдерживаться. А тут…

Спокойно, взвешенно, без эмоций. Без, мать их, эмоций.

15.5

- Ты собираешься продавать квартиру?! – Елена наконец все сложила – документы на столе, которые Римма Романовна принялась фотографировать на телефон, электронную рулетку.

- Да, - вот. Отлично. Ровно и без эмоций.

- А я?!

- А тебя продать нельзя. Во-первых, это незаконно, во-вторых, товар ты совершенно… неликвидный.