Трубадура

- В смысле, комнату буду здесь снимать.

- ТУРА?!

Интонация была столь неприятной, пронзительной и вздорной, что Степке захотелось тут же уйти. А вот на девушку это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Пожала плечами невозмутимо.

- Все вопросы к деду. Его решение.

- А где вы познакомились с моим отцом? – взгляд, вновь обращенный на Степу, стал совсем другим. Расчетливым, холодным, цепким.

- А-а-а… - на этом слова закончились. – Ну… так вышло, что я…

- Степан Аркадьевич помог мне донести продукты из магазина. Остался пить чай и совершенно очаровал деда своим интеллектом и манерами.

Черт! Степа вперил хмурый взгляд в тонкую спину в черной футболке. Но Тура не обернулась. А вот Елена Павловна соизволила прошипеть. И Степа не сразу сообразил, что слова адресованы не ему.

- Ясно. Деньги, конечно, ты прикарманишь себе.

- Разумеется, - голос Туры ровный-ровный.

- Я пойду поговорю с отцом! – в отличие от дочернего голос материнский прозвучал кардиограммой при синусовой аритмии. На грани истерики.

- И я тоже пойду, - поспешно повторил Степа, как только не пойми чем разъяренная Елена Павловна покинула кухню.

- Давай, - Тура наконец-то обернулась от раковины, потянулось за серым вафельным полотенцем. – Только телефон запиши мой.

В адресной книге Степа для краткости назвал свою новую знакомую «Ту».

*

- Как ты это провернула?

Тура не стала оборачиваться. Методично расставляла тарелки и раскладывала вилки. Все по своим местам. Как любит дед.

- Ты собираешься мне отвечать?! – раздалось требовательное.

- Я не слышу вменяемых вопросов.

Судя по тому, как скоро вернулась Елена, Павел Корнеевич не стал утруждать себя объяснениями. Впрочем, как обычно.

За спиной Туры мать театрально и громко вздохнула.

- Ну что же… По крайней мере, он приличный. Не гастарбайтер какой-нибудь.

Тура закончила наводить порядок на кухне. Теперь еще посмотреть внимательнее на состояние комнаты, которую они планируют сдавать. Хотя бы прикинуть объем работ. А начать уже завтра. Сегодня сил нет. Десять часов рабочего дня, капризные клиентки, истерящая хозяйка… Нет, сегодня только спать. Ну, может быть только кресло вот разобрать. И книги вынести.

- А сколько ему лет?

Тура вздрогнула. Оказывается, Елена Павловна увязалась за ней следом и теперь стояла в дверях и с брезгливым видом оглядывала пыльную и грязную комнату.

- Паспорт не спросила, извини.

- А надо было! - тон Елены стал до безобразия назидателен. – Пускаешь в дом не пойми кого. Вот прирежет нас ночью в постелях…

- Ты себе противоречишь, - Тура старалась сосредоточиться на уборке, а не на разговоре. Так проще.

- Но паспорт спросить надо было обязательно!

- Вот заселяться придет – и спрошу. И копию сниму.

- Так-то лучше. Всему вас с отцом надо учить, - удовлетворенно вздохнула Елена. – Степа… Степочка. Хороший мальчик. Красивый, сильный.

Тура выдохнула. Вдохнула. Повторила. Впустую. Все-таки допекла мать. Пробила.

- Елена Павловна, вы бы свою нимфоманию подлечивали хоть иногда. Перед людьми стыдно, - Тура порадовалась хотя бы тому, что голос прозвучал ровно.

Елена расхохоталась – громко и неискренне. Как и всегда. Напоказ. Поправила рыжую прядь.

- Я не перестаю удивляться, как у такой красивой, элегантной и созданной для любви женщины родилась такая дочь, как ты. Невзрачная, холодная…

- Фригидная, - подсказала Тура, снимая последнюю стопку книг с кресла. Под ними оказалась россыпь какого-то мелкого мусора неясного – что, может, и к лучшему – генеза.

- Фригидная, - согласилась Елена. – У мужчин при виде тебя опускается все. Неужели ты не понимаешь, что реализация своей женской сущности – важнейшая часть жизни. А ты…

- Я позвоню на Пряжку (1), узнаю, как у них там с местами.

Елена снова рассмеялась.

- У тебя, наверное, еще остались знакомые. Из числа больных. Или персонала. Твой же профиль.

- Я не лежала на Пряжке! – Тура на секунду зажмурилась. Собраться. Не позволять делать себе больно. – Там нет детского отделения. Хотя откуда тебе знать. Ты же в то время была занята чем-то другим, более важным. Вот дед помнит.

- Какая же ты странная. Нелепая. Упрямая. И как с тобой трудно. Ты прямо как… - все-таки замялась, но продолжила. – Как Ларс.

- Ага, только без бороды, - Тура чувствовала, что ее «закусило», но усталость, накопившееся раздражение и внезапные перемены не давали шанса остановиться.

- Ты – вылитый отец! - слегка раздраженно парировала мать. – И с тобой так же невозможно говорить! Совершенно невоспитуема.

- Именно поэтому ты и оставила меня ему, так?

- У меня не было выбора, - Елена поежилась, поправила рюш на вороте красной атласной блузки. – Он был кошмарный человек, просто неотесанный чурбан. С ним нельзя было жить такой тонко чувствующей женщине как я.

- И проще было сбежать и оставить маленькую дочь с ним, верно?

- Он любил тебя.

- Наверное, - Тура попыталась успокоиться. Не очень успешно. – Я не помню.

- Нельзя быть такой злопамятной! - перешла в атаку Елена. – Ты осталась в благополучной стране у отца, который был весьма небедным человеком! И мог тебя обеспечить.

- Он пил, - ровнее, Тура, ровнее.

- Совсем немного!

- А вот сотрудники норвежской службы опеки посчитали иначе. И когда он нечаянно - конечно, нечаянно, он был просто пьян, и злого умысла не было - оставил меня на улице зимой в девять вечера…

- Я никак не пойму, ты довольна или нет тем, что тебя все-таки забрали от отца?!

- Довольна ли я? – голос все-таки взлетел до звона. – Полгода в приюте… в чужой стране…

- Ты родилась в этой стране!

- Без единого родного лица... – Тура глубоко вздохнула. Пыль, поднятая уборкой, сделала свое дело, и девушка звонко чихнула. Раз, другой. И бессмысленная злость вылетела с этим чиханием. – Нет, ты точно не понимаешь. Не понимала и никогда не поймешь.

- Какая мелодрама, боже… - нараспев произнесла Елена.

- Ты с уборкой поможешь?

Это надо было сразу сказать, в самом начале. Потому что Елена тут же утратила интерес к диалогу.

- Нет, я пойду в ванную. Планирую сделать пилинг… маску… У нас в доме скоро появится молодой привлекательный мужчина. Надо приготовиться.

На это Тура решила не отвечать. Хватит. На сегодня она свою долю негатива от общения с матерью получила. Но Елена решила иначе и продолжала разговор, сменив тему.

- Тура, а у вас в салоне можно сделать кое-какие косметические процедуры?

- Перечень услуг есть на сайте, - Тура окинула взглядом комнату. Все на сегодня или все-таки перетащить книги? Куда вот только?

- Какая ты непонятливая, - вздохнула Елена. – Я имею в виду – подешевле? Ведь ты же там работаешь? Должны же у вас быть скидки для сотрудников?

- У нас для сотрудников предусмотрены только дополнительные дрыны и пендели.

- А солярий у вас сколько стоит?

- Все. Цены. На сайте. Или по телефону. Не мешай мне работать!

- Ты ужасно бездушная.

- А ты не злоупотребляй солярием. В твоем возрасте это не слишком полезно для здоровья.

- Смешно слышать такие слова от девушки, бледной как моль! Тебе бы не помешал солярий, Тура.

- Это гены, Елена Павловна. И я ничего не хочу с ними делать. Да это и невозможно. Спроси у деда – он любит рассуждать о генетике.

- Нет уж, спасибо! – фыркнула женщина. – Я лучше приму ванну.

Дверь за Еленой закрылась. Спустя минуту послышался звук защелкнувшегося замка ванной. Тура с тоской оглядела комнату. Вот выбор и сделан. Теперь с идеей принять душ и пораньше лечь спать можно смело попрощаться. Елена займет ванную на час минимум. Значит, надо заняться переносом книг. Пока дед как бы работает. Может быть, что-то выкинуть – например, эти подшивки «Роман-газеты» не пойми за какой год. Тура присела на корточки и смахнула пыль с верхнего журнала. Ого, даже старше самой Туры. На левый нижний, не очищенный от пыли угол упала соленая капля, потом еще одна. Потом Тура вытерла глаза и подхватила стопку журналов. Нет, нельзя выкидывать. По закону подлости дед про них тут же вспомнит. Унести к черному входу. Там, кажется, было место на верхних полках стеллажа.