Страница 7 из 34
Так ли ему на самом деле всё равно на Алю? Или же он не хотел открыто признать свой проигрыш по всем фронтам? Ведь, по сути, я поставил его в тупик. Что ему оставалось делать? Аль много, а жизнь-то одна. Да ещё и квартирка бонусом.
Немного успокоившись, набрал её номер. Та взволнованно сразу же ответила — ждёт новостей о белобрысом гаде...
— Аля, добрый вечер. Я обещал тебе позвонить, как появятся какие-то новости. Так вот — мы нашли Женю. С ним всё в порядке, не переживай. Немного битый, но это нестрашно. С его долгами вопрос решён, можешь успокоиться. Ну, что ты, не плачь. Всё хорошо. Как ты там? Испереживалась, наверное? Ну, понятное дело, я сам был как на иголках, пока Николай не перезвонил. Женя уже побывал у меня, мы с ним всё выяснили. Давай, успокаивайся, это не стоит твоих слёз. Да не надо меня благодарить. Чем? Да ничего не надо мне, — нет, ну вообще-то есть, конечно, кое-что, что ты могла бы для меня сделать, но об этом я пока не скажу. — У меня итак всё есть. Да, от меня выехал уже. Наверное, скоро будет. Да, и тебе спокойной ночи. Пока.
Повесил трубку. Немного досадно, как она переживает о нём. И даже завидно. Ну, ничего, это ненадолго. Скоро Аля поймет, кто есть кто.
6.
Аля.
Сижу, гипнотизирую телефон. По телефону у него тоже очень приятный голос, как и в жизни. Такой низкий, аж в дрожь бросает. Даже жаль, что так быстро настало время, когда и сказать больше нечего, и диалог пришлось закончить.
В маминой молодости был очень модный певец — Кай Метов. Она часто включала его песни и ностальгировала по своми лихим 90-ым. А мне его низкий голос с хрипотцой, и даже как будто немного рычащий порой, въелся в память. Боже, у меня такие огромные мураши до сих пор бегут по спине, когда я слушаю его...
Я и сама не заметила, как воткнула в уши наушники и запустила плей-лист с песнями детства. И вспомнила голос Романа... А потом его руки... Его глаза и губы...
Так, стоп! — открыла резко глаза, смутившись собственных мыслей. О чём это я думаю, когда домой едет мой бедный измученный парень, побывавший в самом настоящем плену? Совсем мне это мужик голову запудрил!
Отбросила телефон, как что-то мерзкое, от себя и решила выйти на балкон, чтобы остыть и привести мысли в порядок. Весенний ласковый ветер приятно холодил моё лицо, которое, словно факел, пылало от накатившего чувства стыда. Я как будто бы предавала Женю одними только мыслями о его брате, и мне было жутко неудобно за эти мысли....
Раздался звук открывшейся входной двери. Помчалась встречать своего кудрявого. Обняла — слава Богу, жив! Он как-то холодно отстранил мои руки. Лицо ещё больше разбито. Бедненький!
— Аль, я очень устал. Давай всё завтра... — он расстелил постель и улёгся, отвернувшись от меня.
Вот тебе и на. Я так ждала его домой, а Женя пришёл, лёг и отвернулся. Ну, ладно. Может, стресс у него так проявляется? Поговорим завтра...
Прилегла рядом, смотрела ему в спину. Блондин не реагировал никак не мои прикосновения. Как чужой — пронеслось в голове. Опять какой-то бред лезет в голову... Он, наверное, уснул после слишком насыщенного дня.
Тогда я еще не знала, что лежу с моим блондином в одной кровати последнюю ночь. И мы уже на самом деле — чужие.
***
Утром мне нужно было в театр, я проснулась и ушла, пока Женя ещё спал.
День прошёл в огромном напряжении — роль плохо получалась из-за непонятно откуда взявшегося чувства тревоги. Режиссёр орал на меня как дьявол, пытаясь вытащить хоть какое-то подобие эмоций, и прекратил репетицию, сказав, что если в следующий раз я выйду на сцену такая же разбитая — могу попрощаться с ролью.
Расстроенная, поехала домой, ожидая увидеть Женю, который успокоит и ободрит. Но меня встретила пустая тёмная квартира. Благоверный куда-то вновь увеялся. Я снова забеспокоилась и стала звонить ему на сотовый, но парень не отвечал. Меня охватила паника — вдруг его опять похитили? На волне страха я позвонила Роману.
— Алло, привет, — кусала губы и сама не знала, зачем набрала его. Почему-то в трудной ситуации захотелось обратиться именно к Воронцову. — Женя опять исчез. Я очень переживаю.
— Привет, — ответил низкий баритон. — А что — опять были какие-то послания? Есть повод волноваться?
— Нет, ничего такого.
— Почему тогда ты беспокоишься? И зачем звонишь мне?
Подловил. Я сама не знала, зачем.
— Просто подумала, вдруг тебе что-то известно...
— Мне — нет. Послушай, успокойся. Он просто загулял опять. Такое же бывало?
— Бывало, — нехотя призналась я.
— Ну и не переживай. Нагуляется — придёт. Но если что-то случится — звони. В любое время дня и ночи. Поняла?
— Ладно, — машинально ответила я и положила трубку.
Что он имел ввиду — звони? Какой-то тут смысл скрытый заложен или мне показалось?
Села на кровати, обняла себя руками и положила голову на колени. Грустно. Что-то происходит не то. Но что — не могу понять.
***
Проснулась от шума в коридоре. Не заметила, как задремала прямо в одежде. Глянула на часы — три ночи. Судя по звукам, вернулся Женя, и снова пьяный. Я начлаа злиться.
Села на кровати. Зажёгся свет. Сощурилась и прикрыла рукой глаза. Я терпела очень долго, но сегодня с меня хватит! Вскочила на ноги:
— А не поздно ли ты пришёл домой, милый? Точнее — а не слишком ли рано?
— Аль, ты чё? Разборки, что ли, решила устроить? Давай не сейчас, — он лениво расстегнул пуговицы белой рубашки, и бросил её мне. — На, постирай. Испачкалась.
Машинально поймала рубашку. Шея его обнажилась, и я увидела не ней огромный засос. Нет, не засос, а засосище!
— Я не поняла, это что?!
— Где?
— У тебя на шее! Это засос?! — обошла кровать и встала рядом, повернув шею на свет.
Ну, так и есть!
— Да не, это комарики покусали, — Женя снова стал заниматься расстиланием кровати.
Сердце упало куда-то вниз. От боли стянуло лёгкие, но я должна была выяснить всё здесь и сейчас.
— Нет, подожди, — потянула я его за руку. — Ты не ляжешь со мной в одну постель, пока всё не объяснишь.
Мой взгляд упал на рубашку. Пока парень громко возмущался моим поведением, я разглядывала следы от красной помады.
— Женя, — горло сдавили подступившие слёзы. — Это помада.
— Ну да, — просто ответил он, глянув на ворот. — Чёрт, говорил я Светке, сотри губы свои красные. Нет, ведь...
— Какая ещё Светка? — слёзы градом лились из моих глаз, а руки, продолжавшие держать рубашку, мелко затряслись.
— Савченко. А чё, имеет значение какая Светка? — он уставился на меня, как будто мы говорили о том, какой шкаф лучше купить на дачу.
— Женя, ты мне...изменил?
— Ну, милая, не задавай глупые вопросы, если сама всё видишь. Уже не в первый раз, между прочим.
— Ч-ч-то? — прошептала еле-еле.
Рубашка вывалилась из рук на пол, и я осела без сил на кровать. Мне казалось ещё слово, и я потеряю сознание.
— Не знаю, как ты раньше не замечала. Я думал, ты знаешь, что я такой. Любвеобильный, так сказать.
Внезапно накатила такая злоба, что ещё немного и это чувство просто порвёт меня на мелкие кусочечки.
— Собирай вещи. И уходи. Я больше не желаю тебя знать.
Женя ухмыльнулся. Именно на это он и рассчитывал. Меня он выучил очень хорошо, и знал, как повернуть ситуацию так, чтобы я думала, что выгнала его сама. Я не заметила из-за слёз ухмылки и, собрав волю в кулак, ушла в кухню. Не хочу смотреть, как он собирает вещи.
Забралась на стул с ногами, размазываю слёзы по лицу. Как он мог так поступить со мной?
Мы три года вместе, и я не замечала всё это время, какую змею пригрела на груди... А мне говорили, и не раз, что музыкант меня не стоит, что он мот и повеса, к тому же гуляка, а я отказывалась верить — люблю, блин!
Сейчас, уже не знаю...Мне ужасно обидно, Женя меня просто трактором переехал. Я его сейчас ненавижу. Никогда не прощу, и как раньше относиться точно больше не смогу.