Страница 37 из 147
ЮЧжин удовлетворённо вздыхает.
- Какая же я умная и смертельно-опасная. – говорит она. – Жаль, что никто не знает… Кроме Агдан.
Время действия: шестнадцатое января.
Место действия: помещение в «Анян». За длинным столом расположилась комиссия, задачей которой является выяснение причин недавней драки в исправительном учреждении. Перед столом, на удалении примерно трёх шагов, стоит ЮнМи.
- Была непосредственная угроза моему здоровью и будущему. – следуя советам адвоката, объясняю я. – Поэтому так и среагировала.
- В чём заключалась эта угроза? – задают мне следующий вопрос.
- Сёстры Ли обещали испортить мне лицо, чтобы я никогда не смогла работать в модельном бизнесе. И сломать на руках все пальцы, чтобы я никогда не могла больше играть на рояле и гитаре.
На пару мгновений возникает пауза, в ходе которой члены комиссии понимающе переглядываются.
- Почему вы решили, что сказанные в ваш адрес слова – не простое запугивание? – задаёт следующий вопрос председатель комиссии.
- Угрожавшие хвастались, как довели какую-то девочку до самоубийства. Обещали, что со мной произойдёт то же самое. Сёстры Ли, господин председатель, даже в тюрьме не пользуются популярностью. Поэтому у меня были основания считать реальной угрозой их намерения нанести вред моему здоровью.
- Что именно они от вас хотели?
- В разговоре мы не успели дойти до оглашения списка их желаний.
- Почему вы не выслушали до конца? Возможно, после этого можно было достигнуть компромисса?
- Господин председатель. Я очень терпеливая и спокойная. Но это не значит, что у всякого идиота есть безлимит на наглость. Особенно, если он перешёл к угрозам.
Краем зрения замечаю, как меняется выражение глаз у присутствующей начальницы тюрьмы. С нейтрального на недовольное. У неё проблемы. Кто-то слил в сеть видео с дракой в тюремной столовой. Такого быть не должно, чтобы безо всякой на то санкции конфиденциальная информация из закрытого учреждения становилась доступной широкой публике. Поэтому комиссия, в параллель с разбором моего дела, занимается выяснением, - «кто это сделал и насколько работа администрации тюрьмы соответствует установленным стандартам?». Начальница тюрьмы напомнила, что ожидает на комиссии моего адекватно-вежливого отношения к её участникам, поскольку по итогу разбирательства вполне возможно принятие решения о «затягивании гаек». Тогда вся затея с написанием мирового бестселлера может закончиться, даже не начавшись. И если мне действительно хочется отдельную камеру, и какое-то интересное и вменяемое занятие, нужно придерживаться образа - «я белая и пушистая». Если выгонят мою протеже с занимаемой должности, - придётся всё начинать заново. А насколько будет удачным это новое начинание, - одному богу известно. Поэтому, не «пыхтим», а «улыбаемся и машем» …
- Почему вы не сообщили администрации исправительного учреждения об угрозах в ваш адрес?
- Я хотела это сделать. – вру в ответ, стараясь при этом выглядеть как можно искреннее и честнее. – Но вдруг всё как-то резко завертелось, и осуществить намерение не получилось… Мне кажется, уважаемый господин председатель, причиной произошедшего стал стресс. Я ведь только совсем недавно оказалась в «Анян» и ещё не успела адаптироваться к новой жизни. Думаю, если бы не постоянная эмоциональная перегрузка, то дело решилось мирным образом…
- …Совершенно с вами согласна... – уверяю я, видя недоверчивый взгляд председателя комиссии и скромно улыбаюсь.
Председатель комиссии качает в ответ головой, но непонятно, в чём значение этого движения. То ли – «ну-ну», то ли – «да-да». Однако лицо Ким НаБом становится менее напряжённым. Стресс и невротические перегрузки, в моём случае, - отличная причина для «отмазки». Всем понятно, что девочка, только вчера сошедшая со сцены на тюремный пол, не то что будет психовать. Она просто обязана это делать!
- Оказанное вами физическое сопротивление персоналу исправительного учреждения, - тоже результат влияния стресса? – получаю я следующий вопрос.
- Думаю, да. Честно говоря, - не помню, как это происходило. Не отрицаю, что на видеозаписях, предъявленных мне в качестве доказательств совершённого деяния, запечатлена я. Но почему я так делала, - не помню…
Пожимаю плечами и опечаленно слегка развожу руками.
Вот так получилось! Не знаю, почему…
В ответ на меня неверяще смотрят.
- Прошу прощения, господин председатель комиссии… - подаёт голос мой адвокат, которому пришло время сказать своё слово. – Позвольте сообщить об имеющихся у моей подзащитной проблемах со здоровьем. Разрешите предоставить вам для ознакомления документ, который сделает понятными причины провалов памяти Пак ЮнМи.
Получив разрешающий кивок, адвокат встаёт со своего места и направляется к председательствующему, дабы показать справку, в которой коротко описаны причины моих проблем с головой. Защита решила использовать имевшийся в прошлом факт «ретроградной амнезии», как прикрытие от обвинений.
- Но это же произошло ещё до призыва в армию?! – подняв взгляд от прочитанной справки, с удивлением восклицает глава комиссии.
- Совершенно верно. – поддакивает адвокат и добавляет. – Поэтому требовать от госпожи ЮнМи воспоминаний, - не скажу, что бессмысленно, но рассчитывать на их наличие не стоит…
- Как же тогда её призвали в армию?
- Правомерность мобилизации госпожи ЮнМи, - отдельный вопрос и в контексте данного разбирательства не может быть установлена… - мягко сообщает ему адвокат.
Председатель некоторое время смотрит на него, обдумывая услышанное и сдаётся.
- Хорошо. – соглашается он и задаёт вопрос. – Ваша подзащитная раскаивается в содеянном?
- Целиком и полностью. – уверяют его.
- Свидетели угроз имеются?
- К сожалению, господин председатель, угрожавшие имеют опыт многократного совершения правонарушений. Они проявляли осмотрительность и запугивали мою клиентку в моменты, когда отсутствовали очевидцы. Но есть документальные показания девушек, находившихся за столом вместе с Пак ЮнМи, что перед началом её самообороны, сёстры Ли что-то говорили ей на ухо. Съёмки видеокамер подтверждают их показания.
- Да, я видел. – кивком подтверждает председатель и поворачивается к подчинённым.
- Вопросы к заключённой Пак ЮнМи у кого-нибудь ещё будут? – посмотрев влево и вправо вдоль стола, спрашивает он.
В ответ ему недружно, но совершенно определённо отрицательно мотают головами, показывая, что раз у руководителя вопросы не возникли, то им так же нечего добавить.
- Тогда, Пак ЮнМи, покиньте помещение. – отдаёт указание главнюк и продолжает. – Обсудим работу администрации исправительного учреждения…
(там же, после того, как ЮнМи покинула помещение, в котором заседает комиссия)
- Госпожа Ким НаБом, - обращается к главе «Анян» председатель комиссии. – Скажите, драка в вверенном вам исправительном учреждении, - это нормально?
- Это совершенно нормально, господин председатель. – получает он ответ. – Согласно разработанным и подтверждённым на практике психологическим моделям для людей, скоротечно оказавшихся в условиях ограничения свободы, их поведение далее определяется двумя сценариями. Первый – в нём человек сразу соглашается со всем и далее следует установленным правилам поведения. Подобные люди не доставляют проблем. Второй – когда осужденный отказывается принимать произошедшие в его жизни перемены, особенно если до этого он был значимой персоной. Такой индивидуум зачастую создаёт множество неприятностей окружающим. Заканчивается это обычно катарсисом, после которого происходит принятие или, в редких случаях, когда осужденный упорствует до конца, - его эмоциональным саморазрушением и даже, порой, физической гибелью. В данной ситуации, отбывающая наказание Пак ЮнМи является сильной, харизматичной личностью, обладающей всемирной известностью. Неудивительно, что осознание случившегося пошло у неё по второму варианту. Угрозы в её адрес стали спусковым крючком, запустившим её персональный кризис, который нашёл своё разрешение в физической агрессии.