Страница 7 из 81
У Элизы был мягкий французский акцент, и все, что с ним связано.
— Ну, тебе предстоит адская задача. Я хочу, чтобы ты подошла к Риггсу и плеснула ему в лицо выпивкой, как в каждом банальном фильме восьмидесятых, который ты видела, ведя себя так, будто ты его спутница, а он только что бросил тебя ради Блонди. Там тебя ждет еще один Бенджамин, если ты сможешь вызвать серьезные слезы. Думаешь, ты сможешь это сделать?
Элиза свернула записку и сунула ее в задний карман своих узких джинсов.
— Быть барменом в Нью-Йорке — синоним актрисы. У меня за плечами три шоу вне Бродвея и две рекламы тампонов. Конечно, я могу это сделать.
Через минуту от лица Риггса пахло водкой и арбузом, а Элиза стала богаче на двести баксов. Риггса послушно окликнули за то, что он оставил свою спутницу ждать. Блондинка ушла, сердито надувшись, к своим друзьям, а Риггс направился к бару, наполовину удивленный, наполовину взбешенный.
— Придурок. — Риггс схватился за подол моего блейзера и вытер им лицо.
— Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю.
— Пенициллин сначала называли соком плесени. Держу пари, ты этого не знал. Я тоже не знал, пока в прошлом месяце не сел на рейс в Зимбабве рядом с очень милым бактериологом по имени Мэри. — Риггс схватил мое пиво, выпил все до дна, а затем прищелкнул языком. — Спойлер: Мэри не была девственницей между простынями.
— Ты имеешь в виду в туалете. — Арсен сделал недовольное лицо.
Риггс расхохотался.
— Нужен жемчуг, Корбин?
Это была еще одна вещь о Риггсе. Он был кочевником, пил чужие напитки, валялся на их диванах, летал экономом, как язычник. У него не было ни корней, ни дома, ни обязанностей помимо работы. В двадцать два года это было терпимо. В тридцать два года это было на грани жалости.
— Что напомнило мне: Куда ты собираешься завтра? — Я выхватил пустое пиво, прежде чем он успел начать облизывать эту чертову штуку.
— Каракорум, Пакистан.
— В Америке закончились места для посещения?
— Около семи лет назад. — Он добродушно ухмыльнулся.
Риггс был фотографом для National Geographic и нескольких других политических и природных журналов. Он получил кучу наград и посетил большинство стран мира. Что угодно, лишь бы сбежать от того, что ждало — или не ждало — его дома.
— Как долго ты будешь радовать нас своим отсутствием? — спросил Арсен.
Риггс откинул табурет, балансируя на двух ножках.
— Месяц? Может два? Я надеюсь получить другое задание и полететь прямо оттуда. Непал. Может Исландия. Кто знает?
Не ты, это уж точно, малыш размером с промышленный холодильник.
— Кристиан сегодня попросил папу и папулю о повышении, но получил отказ. — Арсен ввел Риггсав курс дела монотонным голосом. Я взял его японское пиво и выпил.
— Да? — Риггс хлопнул меня по плечу. — Может быть, это знак.
— Что я отстой в своей работе? — любезно спросил я.
— Пришло время замедлиться и понять, что в жизни есть нечто большее, чем просто работа. Ты сделал это. Тебе не грозит реальная опасность снова стать бедным. Отпусти ситуацию.
Легче сказать, чем сделать. Бедный Ники всегда будет жить внутри меня, поедая двухдневную кашу, напоминая мне, что Хантс-Пойнт находится всего в нескольких автобусных остановках и ошибках.
Я толкнул Риггса локтем в ребра. Табуретка встала на место. Он посмеялся.
— И дело не в том, что я не понял, — сказал я, ставя точку. — Они хотят, чтобы я устроил им показательное дело. Большая победа.
Арсен одарил меня жестокой ухмылкой.
— А я-то думал, что такое бывает только в фильмах с Дженнифер Лопес.
— Кромвель только что вытащил его из прямой кишки, чтобы выиграть время. Прыжок через еще один обруч ничего не изменит. Партнерство принадлежит мне.
Без меня Cromwell & Traurig была не более чем грудой кирпичей и юридических бумаг на Мэдисон-авеню. Но она все еще сияла как лучшая манхэттенская фирма "белого башмака", и уход из нее ради партнерства, даже во второй по величине фирме города, вызвал бы вопросы, а также чушь.
— Я так счастлив, что синдром «не той стороны пути» не заразен. — Риггс снова остановил Элизу, приказывая принести еше порцию. — Должно быть утомительно быть тобой. Ты полон решимости завоевать мир, даже если тебе придется сжечь его дотла.
— Никто не обожжется, если я получу то, что хочу, — сказал я.
Они оба синхронно покачали головами. Риггс посмотрел на меня с видимой жалостью.
— Это то, для чего ты предназначен, Кристиан. Позволь своим демонам разгуляться на свободе и посмотри, куда они тебя заведут. Вот почему мы друзья. — Риггс похлопал меня по спине. — Просто помни, чтобы стать королем, ты должен сначала свергнуть кого-то.
Я откинулся на спинку стула.
Головы покатятся, пускай. Но ни одна из них не будет моей.
ГЛАВА 3
Кристиан
Настоящее время.
Моя возможность доказать, что я достоин партнерства, представилась мне в следующий понедельник, завернутая в красный атласный бант, и просто ждал, пока я его разверну.
Это был божественный дар. Если бы я был верующим человеком, а для этого у меня не было абсолютно никаких оснований, я бы отказался от чего-то в Великий пост, чтобы выразить свою признательность вышестоящему начальнику. Не от чего-то критического, вроде секса или мяса, но, может быть, от подписки на винный клуб. В любом случае, я больше любил скотч.
— Здесь кое-кто хочет тебя увидеть, — объявила Клэр, младший сотрудник. Я видел ее на периферии, она постукивала в дверь моего кабинета, прижимая к груди толстую манильскую папку.
— Разве я выгляжу так, будто принимаю встречных? — спросил я, не отрывая взгляда от бумаг, которые просматривал.
— Нет, именно поэтому я отправила ее своей дорогой, но потом она рассказала мне, что заставило ее прийти сюда, и что ж, теперь я чувствую, что ты определенно должен проглотить свою гордость и выслушать ее.
Я все еще строчил на полях документа, над которым работал, не поднимая глаз.
— Заинтересуй меня, — рявкнул я.
Клэр изложила мне суть дела. Голые кости дела, как они были.
— Иск о сексуальных домогательствах против бывшего работодателя? — спросил я, бросая в мусорное ведро красный маркер, в котором закончились чернила, и зубами откупоривая новый. — Звучит стандартно.
— Не просто работодатель.
— Это президент?
— Нет.
— Судья Конституционного суда?
— Гм. . . нет.
— Папа Римский?
— Кристиан. — Она кокетливо шевельнула запястьем, ее хихиканье стало хриплым.
— Тогда для меня это недостаточно большое дело.
— Он сильный игрок. Известен во всех правых кругах Нью-Йорка. Несколько лет назад баллотировался в мэры. Друг каждого музея Манхэттена. Мы говорим о настоящей крупной рыбе. — Я взглянул вверх. Клэр провела каблуком шпильки по своей стройной голени, почесывая ее. Ее голос дрожал вокруг слов. Она пыталась подавить волнение. Я не мог винить ее. Ничто так не радовало меня, как знание того, что я вот-вот получу эффектное дело с сотнями оплачиваемых часов и выиграю его. Для прирожденного убийцы была только одна вещь более волнующая, чем запах крови, — запах голубой крови.
Отведя взгляд от своих записей, я уронил маркер и откинулся на спинку стула.
— Ты сказала, что он баллотировался в мэры?
Клэр кивнула.
— Как далеко он зашел?
— Далековато. Получил поддержку бывшего пресс-секретаря Белого дома, некоторых сенаторов и местных чиновников. Таинственным образом выбыл из гонки по семейным обстоятельствам за четыре месяца до выборов. У него была очень красивая, очень молодая, очень не его жена, менеджер кампании, которая теперь живет в другом штате.