Король Неверленда

Эта девчонка должна оказаться той, которую мы искали.

Не знаю, что будет, если это снова не она.

Я и есть этот остров. Без меня он не выживет.

Заходя в открытую дверь дома, я знаю, что Потерянные Мальчишки уже ждут.

Я не считал, сколько их сейчас, а половины имён и вовсе никогда не мог упомнить, но все, кто важен для меня, будут ждать на чердаке под сенью Не-Дерева.

Несу Дарлинг вверх по широкой лестнице, опираясь свободной рукой на резные перила, чтобы удержаться в вертикальном положении. Мерцает свет кованых фонарей, свисающих с витых крюков на стенах.

Я чертовски устал.

Захожу на чердак: Вейн у барной стойки, близнецы в коридоре. Листья падают с ветвей Не-Дерева. С каждым днём крона всё редеет.

Дерево умирает.

Среди оставшихся листьев светятся ярко-жёлтым крохотные жучки-пикси, и это мерцание всякий раз напоминает мне о Динь, что неизменно меня злит.

– Комната готова? – спрашиваю я у парней.

Кас кивает, взглядом внимательно изучая Дарлинг: её руки безвольно свисают у меня за спиной.

Близнецы следуют за мной по коридору в запасную спальню. Вейн с нами не идёт. Ему по вкусу только доводить девчонок до слёз.

На столе у окна горит фонарь, в открытое окно проникает океанский бриз.

Я укладываю Дарлинг на кровать. Даже матрас под её весом не прогибается.

Баш застёгивает на её запястье металлический браслет, цепь от которого привинчена к стене.

Я падаю в высокое кресло с подголовником, вытаскиваю из кармана металлический портсигар, выбиваю одну сигарету, щёлкаю зажигалкой. Пламя танцует во тьме. Вдыхаю, огонёк ползёт по столбику пепла, и горящий табак потрескивает.

Когда дым наполняет лёгкие, я чувствую себя несравненно лучше.

– Как она? – спрашивает Кас.

Он из нас, пожалуй, единственный добряк.

– Упрямее, чем хотелось бы.

Баш прислоняется к дверному косяку, и свет из коридора очерчивает его фигуру на фоне проёма неверным золотым ореолом.

– А Мерри?

Ветер с моря холодает. Я откидываю голову на спинку кресла.

– Сумасшедшая, как и была.

Сигарета догорает до конца. Закрываю глаза. Где-то у горизонта начинается восход.

Чем ближе день, тем дальше ощущается магия.

Я ничто при свете солнца.

Кучка пепла.

– Следить за ней, – приказываю я, встаю и направляюсь к двери. – Но не трогать.

– Мы знаем правила, – отзывается Баш, немного раздражённый тем, что ему говорят, что делать. Но он падок на всё красивое, а эта Дарлинг симпатичнее предыдущих.

– Не трахать девчонок Дарлинг, – напоминаю я, просто чтобы убедиться, что он меня слышит.

Это единственное правило, которое у нас есть.

Мы не трахаем грёбаных девчонок Дарлинг, которые и заварили всю эту кашу.

Мы не трахаем их.

А просто ломаем.

Глава 3

Уинни Дарлинг

Я просыпаюсь с тем же ощущением, которое возникало у меня однажды, когда я заснула на заднем сиденье старой машины матери, а она тем временем увезла нас через шесть штатов на запад.

Я не там, где должна быть, всё тело болит, всё вокруг какое-то другое.

Сначала доносятся крики чаек.

Мы не живём у океана уже семь лет, но они пробуждают старые воспоминания о песке на полу, о шуме волн и запахе травы на дюнах.

Я всегда любила воду. Вода делает меня счастливее.

Вслед за криками чаек слышится чей-то громкий вдох – не мой.

Я открываю глаза: на меня сверху вниз смотрит мальчик.

Нет, точно не мальчик. На вид он очень юн, но по ощущению – взрослый мужчина.

Длинные чёрные волосы собраны в пучок на затылке. Устремлённый на меня взгляд острее ножа, глаза блестят. Кожа у наблюдателя смугло-красноватая, цвета кровавой луны, обнажённую грудь пересекают чёрные татуировки. Симметричные линии в точности повторяются по обе стороны тела. Узор начинается у шеи, вьётся вниз, словно лабиринт, и исчезает под поясом рваных чёрных джинсов.

Незнакомец – воплощение тёмной мужской силы.

– Доброе утро, Дарлинг, – говорит он.

– Где я? – Я выпрямляюсь и обнаруживаю, что прикована к стене.

Это… своеобразное ощущение.

– Это чтобы тебя обезопасить, – объясняет собеседник, кивнув на цепь.

– От чего?

– От блужданий туда-сюда. – Он ухмыляется. У него красивые пухлые губы.

– Она проснулась? – спрашивает другой голос от двери.

Я оглядываюсь на звук, и на мгновение у меня сбоит мозг.

Как будто в глазах двоится.

Правда, тёмные волосы этого парня подстрижены намного короче и ниспадают волнами. Татуировки точно такие же, насколько я могу судить. На этом надета рубашка.

– Пока ты не спросила, – говорит новый, – да, у тебя галлюцинации.

Первый хмыкает:

– Не морочь ей голову, Баш. Этого ей ещё достанется с лихвой.

Тот, кого он назвал Башем, подходит ближе.

– Ты как, Дарлинг? Иногда девчонки тяжело переносят дорогу сюда.

В горле першит, язык во рту сухой, как наждачная бумага. Немного тошнит, и в голове плавает туман, но в остальном я вроде бы в порядке.

Помимо того факта, что меня похитил некто, кого я считала сказкой или галлюцинацией, и приковал к кровати где-то у океана, хотя ближайший от дома находится в нескольких сотнях миль.

Как далеко меня утащили?

– Всё нормально, – отвечаю я.

– Воды? – спрашивает ближайший к постели.

– Да, пожалуйста.

Всю жизнь мать готовила меня к этому моменту, иногда максимально болезненным образом, но всех её стараний оказалось недостаточно.

Она ведь повторяла, что так и произойдёт. Но вот теперь, когда всё уже случилось, мне трудно уложить это в голове.

Это всё по-настоящему? Или с подобной галлюцинации и начинается безумие?

Кровать подо мной кажется вполне реальной. Тёплый тропический воздух – тоже. Как и пространство, которое парни занимают в комнате, исходящая от них энергия.

Близнецы выглядят более впечатляюще, чем любой мальчишка из тех, с кем я тусовалась раньше – а я тусовалась со многими.

С красивыми парнями и время идёт быстрее. Я ненавижу скучать. Но ещё сильнее ненавижу одиночество.

Баш исчезает в дверном проёме на другом конце комнаты и возвращается со стаканом воды. По стеклу стекает конденсат.

Чайки снова кричат.

Я слышу, как где-то вдалеке волны разбиваются о скалы.

Допивая воду – свежую и прохладную, чуть ли не самую освежающую в своей жизни, – я заодно осматриваюсь вокруг.

Мы находимся в большой комнате, со стен, когда-то выкрашенных в яркий изумрудный оттенок, осыпается штукатурка. Справа от меня – три прямоугольных окна с открытыми деревянными ставнями. Без сеток. Снаружи льётся свет. Вдали можно разглядеть ветви пальмы, а под ней – дерево, усыпанное ярко-красными цветами.

Я сижу на кровати с толстым деревянным каркасом на чём-то вроде набитого перьями матраса. Простыня чистая, отбеленная до хруста. Одеяла нет.

В углу стоит высокое кресло с подголовником, за ним – лампа на длинной штанге и журнальный столик.

Прекрасное место, чтобы посидеть и послушать чаек, не будь я прикована к кровати.

Возвращаю стакан, и парень ставит его на пол. Должно быть, он присел на табурет у постели, потому что он явно сидит, но стула не видно.

– Что я здесь делаю?

Близнецы переглядываются, и, клянусь, я слышу отдалённый звон колокольчиков.

Чёрт. Я действительно схожу с ума.

– Что твоя мать смогла рассказать тебе? – спрашивает Баш.

– Немного.

Прошлой ночью она впервые поделилась со мной хоть сколько-то полезной информацией.

Страшный призрак, преследующий семью Дарлинг, думает, что я смогу что-то для него – или в нём – исправить.

Что я могу для него сделать? Я едва справляюсь с собственной жизнью.

Баш прислоняется к стене позади близнеца – его тёмный двойник.

Однажды, когда мы с мамой жили в Миннесоте, со мной в одном классе учились близняшки.

Близнецы Вэйви. Самые неприятные и бесячие девчонки, каких я когда-либо встречала. Они пользовались абсолютным сходством, чтобы избежать наказания за все свои проделки. Включая червей в моём бутерброде с арахисовым маслом и мармеладом.