Между нами молния

Мама и Майя задыхаются от смеха, а я беру тарелки и отношу их на кухню. Спустя пару минут, ладони малышки, разогревают мою грудь под футболкой, а сексуальный голос, заставляет замереть у посудомоечной машины.

- Для меня ты великолепен в любом возрасте. Я без ума от твоего облика и того, что ты прячешь в штанах.

- Оу! – я дергаюсь, когда она зажимает мой стояк в руке и совершенно плюет на присутствие женщины в двух метрах от нас. – Не горячись, детка.

- Ты мой и я делаю, что хочу. Если ты сейчас же не доставишь меня домой, то сам будешь краснеть перед мамой, за то, что девушка ее сына стоит на коленях и…

- Так, пошли отсюда.

Я вывожу смеющуюся девушку из дома. Мама кричит нам вслед, чтобы надолго не пропадали. Как только вереница деревьев прячет особняк за своими раскидистыми объятиями, я подхватываю Майю и бегом мчусь к своей тачке.

- Посмотрим, умеешь ли ты отвечать за свои слова.

- За мной желание, не забыл? Хочу отсосать тебе в «Форде».

Бл*ть, я никогда так быстро не бегал. Хорошо, что она такая легкая, и я справляюсь с дистанцией с новым олимпийским рекордом.

***

Я доставляю Майю к ее району, но совсем не хочу расставаться. Мы договорились провести два дня порознь, чтобы уделить время родителям и уладить оставшиеся проблемы. А их немало. То, что Денис сваливает, полбеды. Долги моего отца, висят мертвым грузом над судьбой нашей семьи.

- Не имею понятия, что говорить маме. – С грустью говорит Майя.

- Скорей всего, она еще ни о чем не знает. Помоги ей справится.

- Как? За два чертовых дня? Я ведь уеду минимум до марта. Только после боя, возьму передышку.

Я удерживаю подбородок девушки и молча, прошу посмотреть мне в глаза. Стоит зрительному контакту случиться, советую вести себя, как обычно и зря не нагнетать обстановку. Майя кивает, потом чмокает меня в щеку и торопится к припаркованной за шлагбаумом машине. Оттуда, она забирает теплую куртку и, перепрыгнув канализационный люк, шагает по дорожке, обрамленной сухой листвой. Не двигаюсь с места, пока, не убеждаюсь, что малышка входит в дом и дверь без препятствий закрывается позади нее.

***

Дни в Сочи неумолимо летят к ноябрю. Третий осенний месяц, с умеренным теплом подбивает числа, а моя мама вертится у духовки, охраняя курицу, что приобрела на том рынке, о котором рассказывала нам с Майей. Отец не показывается, и я вижу, печаль в мамином взгляде. Что я думаю? Он трус. Те подарки и пыль в глаза, что пускает Альберт, всего лишь ширма для более значительного сюрприза. Какого? Я боюсь предположить.

Ближе к полудню, за столом, один набор столовых приборов так и остается не испачканным. Мама ковыряется в мясе и даже не слушает мои глупые истории о жизни в универе. Ее волнует нечто иное. И это иное, черт подери, входит в дверь именно секунда в секунду, с ошеломляющим букетом лилий в крафтовой обертке и свадебном костюме, что я видел на снимках в альбоме.

- Я не опоздал?

- Дорогой! – мама подпрыгивает на стуле и, не скрывая слез, спешит к мужу. – Мне все равно на Наташу, я скучаю…

- Прости меня, любимая. Вот. – Он вынимает конверт и протягивает ей в руки. Она разрывает бумагу и восторженно ахает.

- Руслан, сынок, посмотри. Это…это же…

- Мы так и не отметили нашу годовщину. Чем Бали не рай для супругов, проживших, двадцать пять лет в браке? Вылетаем послезавтра. – Поясняет отец, и я выдыхаю, осознавая, что в такой ситуации, могу только порадоваться за них. Естественно, я не прощаю человека, который нанес вред нашей семье, но я принимаю его рвения и шаги в правильном направлении. Не мне судить о поступках и прощении. Я чуть не накосячил с Сашей и не потерял Майю. Но она поняла. Поняла, потому-что любит. Да, я слышал, как она шептала о любви. Теперь я не сомневаюсь, что единственная сила, которая умеет исцелять, открывать второе дыхание и вселять надежду – это любовь. По возвращению, я обязательно встречусь со Серегой и попробую столько раз доказать ему свою серьезность, сколько потребуется, чтобы он поверил мне и дал шанс.

- Руслан, – отец зовет меня в прихожую, поглядывая на маму, что возится с вазой и цветами. – Что ты натворил?

- В каком смысле?

Он шарится в кармане брюк и вынимает свернутое вдвое письмо.

- Прочти.

Я разворачиваю лист и скольжу глазами по строчкам:

«Передай спасибо моей дочери и знай, что за долги всегда нужно платить»

- Миронов?

- Да, мне позвонил его помощник и сказал, что он уезжает и напоследок, прощает мне кругленькую сумму. Я перезвонил сукину сыну, а он посмеялся в трубку, и отключился.

- Неожиданное решение.

- И я о том. Что вы с Майей провернули?

- Тебе не понять.

- Отчего?

- У Майи и Дениса сильные родственные узы.

- Руслан…ты же понимаешь, что Наташка и я…

- Да, об этом можешь не переживать, – я горько улыбаюсь. – А теперь, позволь, я прогуляюсь.

Отец решительно обнимает меня и так тепло заявляет:

- Мы оба сильно ошибались, но кроме вас с мамой, мне никто не нужен.

- Ладно, иди к маме, ее курица объединение.

- Как же семейный ужин?

- Не все сразу. Дай мне время.

Зов мамы, отвлекает отца, и я выскальзываю на свежий воздух. Как ты там, моя плакса…

Глава 37. Майя

Когда любишь кого-то стреляешь в луну, тушишь солнце…мелодичная баллада в наушниках заглушает мой четкий бег в парке. Погода дает мне возможность надышаться ноябрьским бризом и втянуть ртом свежие хрустящие крупицы первых заморозков. Неделю назад, я вернулась в Москву и сразу же погрузилась в тренировки. Стас, специально для меня, вешает на стене клуба огромные цифры, что напоминают о количестве дней до знаменательного события. Время без Руса плетется в огромных ботинках, замедляясь где-то в пути, чтобы подтянуть стрелки-шнурки. Немного ускоряюсь после ряда скамеек и чувствую покалывание под ребрами. Как же я себя запускаю…Отдышка, боль в суставах, да и выносливость ни к черту. Надо поднажать и к весне набрать былую форму. Если бы не мама, я бы летела вперед на зашкаливающих скоростях. Только как вспомню ее лежащую в ванне, с головой опустившуюся на дно, дух перехватывает. В ту же секунду я позвонила Севке, и брат сорвался с дежурства, чтобы примчаться домой. Рус тоже мог броситься на помощь, но я уговорила его быть с родителями, что только-только воссоединяются и собирают вещи в отпуск. Следующим утром, они заново счастливые и влюбленные оставляют моего парня в роли хозяина особняка и он названивает мне так часто, что Сева прищуривается, ловя мое радостное излучение, которое невозможно скрыть, даже беспокойством за маму.

Отец…

Видел бы он, во что превращается цветущая женщина после его открытого предательства. То, что она хотела покончить с собой, напившись таблеток и уснув в ванне, говорит лишь о безвыходности и отсутствии права выбора. У нее нет шанса изменить случившееся или как следует выговориться, глядя обманщику в глаза. Сева вытаскивает маму с того света и увозит в больницу с бригадой скорой помощи, прибывших минут через десять после его приезда. Боже, как меня знобило в тот момент.

Зеленые насаждения обрываются и я оказываюсь перед пешеходным переходом в насквозь мокрой толстовке с буквой А на спине. По икрам будто прокатывается каток, так нестерпимо ноют мышцы, а на связках можно сыграть сонату Сен-Санса. Я выключаю айпад и скручиваю проводки, прежде чем сунуть наушники в слитный карман на животе. Яркий школьный автобус проносится на последних секундах зеленого сигнала, и я ступаю на проезжую часть. Проходя мимо магазина сладостей, переношусь в Сочи. Перед тем как навестить маму, я заезжала в «Ванильный рай» и покупала кислые палочки с разными вкусами. Мама смеялась, когда я вручала ей пакет. Ее смех, как раз то, что мне было необходимо. Короткое бесконтрольное ликование. Азарт с которым мы грызли трости, сравним с полосой препятствий на шоу «Русский ниндзя». Кто быстрей нажмет кнопку в конце дистанции, у того появляется попытка покорить новый трамплин. Хруст разносился на всю палату, а Сева напоминал нам о приеме стоматолога, которого я с детства ненавижу. Так бы переживал за Аленку и будущего малыша…