Огонёк

[1] Почему (нем.)

[2] Телячья колбаса (нем.)

ГЛАВА 3

Это случилось давно. Дедушка был еще никакой ни дедушка, а вполне молодой человек двадцати пяти лет от роду и при том совершенно холостой.

Ясным воскресным июльским днём 1938 года дверь дедушкиной комнаты в обычной московской коммунальной квартире с треском распахнулась. На пороге стояли сотрудники НКВД, сзади двое в серо-зелёных мундирах, впереди старший офицер в неуставной кожанке. Дедушка, работавший уже два года старшим научным сотрудником в Институте экспериментальной биологии, перечитывал машинописную копию свежей статьи Макса Дельбрюка о генетических мутациях бактерий, сидя за столом, который по совместительству являлся и обеденным, и письменным. Он с сожалением оторвался от чтения и осуждающе посмотрел в сторону нарушителей спокойствия. Двое подручных сразу направились со скучающими лицами к книжному шкафу и принялись деловито выкидывать из него на пол все книги подряд. Видно было, что занятие это для них привычное. Старшой в кожанке, закурил «Беломор», кинул потухшую спичку на белую скатерть, пыхнул пару раз дымом в лицо дедушке и, сверля его рыбьими бесцветными глазами, тихо спросил:

– Морозов Владимир Александрович, 1913 года рождения?

– Да, это я, – ответил дедушка.

– А это что? – Офицер выхватил у него из рук стопку листов с Дельбрюком. – На каком языке напечатано? На английском?

– На немецком, – поправил дедушка.

– Нет, ну ты посмотри на него. Совсем народ оборзел. Читает спокойно шпионские инструкции и даже не прячется, – вяло проворчал энкэведэшник

– Это научная литература. Хотите переведу на русский?

– Вопросы тут я задаю, писарчук.

– Как скажете, – улыбнулся дедушка.

– Встать, сволочь! – внезапно заорал энкэведэшник. Улыбка явно его взбесила. Видимо, на памяти у него не было ещё никого из тех, за кем он приезжал на своём воронке, кто бы улыбался. Он видел страх, беспамятство, истерику, апатию, растерянность, слёзы, но не улыбку.

Дедушка встал.

– Что это ты за спиной прячешь, учёный хренов?

– Колечко, – ответил дедушка и, вытянув вперёд левую руку, потряс металлическим кольцом.

– Что ещё за колечко? Откуда оно у тебя?

– Оно вот отсюда. – И тут дедушка вынул из-за спины и показал чекисту правую руку, с зажатой в кулаке лимонкой.

– Что это? – побледнел тот, понимая, что задал, вероятно, самый глупый вопрос в своей жизни.

– Ручная оборонительная граната Ф-1. Количество осколков до трёхсот штук. Радиус поражения 50 метров, – охотно ответил дедушка, и, обращаясь ко всем троим, весело добавил, – Ну, что, козлы, кто хочет умереть за товарища Сталина?

Энкэвэдэшники застыли в растерянности, но дедушка быстро разрядил обстановку.

– Бегите скорее к своему воронку, дурни. Вызывайте подкрепление. Я долго её не удержу.

Все трое немедленно попятились к двери, а затем кинулись прочь. Дедушка, грустно вздохнув, достал из-под кровати заранее собранный чемоданчик и подошёл к раскрытому окну. На пустынной улице стоял чёрный воронок. Собственно говоря, потому улица и опустела. Энкэвэдэшники выскочили из подъезда, бросились к машине. Дедушка сказал «à la guerre comme à la guerre[1]» и аккуратно бросил им под ноги гранату. Когда смолк грохот и звон разбитых стёкол, Владимир Морозов поднялся с пола и посмотрел вниз. Дым стоял столбом. Фаечка убила всех супостатов. Воронок лежал на боку и горел. Дедушка сказал «Au danger on co

Наверное, он родился в рубашке. Череда счастливых случаев сопутствовала ему всегда и всюду. Около месяца назад к нему домой заявился товарищ по работе Ефим Капельман. Зайдя в комнату, он запер дверь, сел за стол, посмотрел извиняющимся взглядом на дедушку и выложил перед собой газетный свёрток.

– Что это, Ефим? – спросил дедушка.

Капельман молча развернул газету, и дедушка увидел гранату. Она понравилась ему с первого взгляда. Темно-зелёная, рубчатая, тяжелая, Ф-1 была прекрасна.

– Я привёз её со сборов, – прошептал, озираясь, Капельман.

– Ты смелый парень, Ефим, – сказал дедушка. – Украл гранату у Красной Армии.

Глаза его смеялись, и это странным образом успокоило Капельмана.

– Пусть немного у тебя побудет, – сказал он, сделав вид, будто не расслышал про Красную Армию, – возможно, ко мне скоро придут с обыском. Ну, а если не придут, я её через какое-то время заберу.

Конечно, вероятность провокации оставалась высокой, но дедушка не мог отказать товарищу. К тому же граната оказалась слишком хороша.

Ефим ушёл, а дедушка остался немного озадаченный. Ему представлялось таким очевидным, что избавляться от гранаты накануне обыска – по меньшей мере странно. Граната – самая необходимая вещь, когда к тебе идёт НКВД. Через пару дней Ефима Капельмана увезли в воронке, и больше его никто не видел.

Дедушка частенько, вернувшись с работы, доставал Ф-1 и любовался ею. Ему нравилась шероховатая поверхность. Он чувствовал её скрытую мощь. Дедушка привязался к ней и даже дал имя, нарек её Фаиной.

Ему жаль было расставаться с Фаечкой, так приятно она лежала в руке. Когда он бросал её из окна в ненавистный воронок, душа его сжималась не от страха, а только от непонятной грусти.

Младший научный сотрудник Владимир Морозов сел в ближайший поезд Москва-Одесса и через пару дней уже спускался по Потемкинской лестнице к порту. Он смотрел на вибрировавшие в утренней дымке силуэты кораблей и пытался составить оптимальный план действий. Задача виделась ясно: как можно быстрее и в любом направлении бежать из СССР. Поразмыслив немного, дедушка решил для начала узнать, как попасть на грузовой причал. После недолгих наблюдений он обнаружил, что на территорию порта ведут два входа. Один – со шлагбаумом и охраной, другой в сотне метров сбоку через дырку в дощатом заборе. Второй вариант дедушке показался привлекательней.

Одесское солнце начинало припекать. Владимир решительно спустился с лестницы, свернул направо, прошёл немного, нырнул в дырку и оказался на грузовом причале. Мало того, прямо перед ним стоял немецкий двухпалубный грузовой турбоэлектроход с трогательным названием «Schwalbe[3]». По трапу на борт поднимались матросы, несколько грузчиков закрепляли груз на нижней палубе, а с верхней человек в белой фуражке, по виду боцман, что-то орал матросам. Подойдя ближе и прислушавшись, Владимир понял, что оказался в нужном месте в нужное время.

– Hey, Hopke! Was zum Teufel kommst du allein? Ich befohlen eine Student treffen am Haupteingang. Er ist groß und blond. Wir kö

– Endschuldigen Sie mir bitte, Herr Bootsma

– Klaus. Sein Name ist Klaus Müller. Hopke, du bist Dummkopf! Du ka

Из диалога следовало, что матрос был послан боцманом встретить некоего студента Мюллера, но тот почему-то не явился в назначенное время.

– Jawohl[7], – виновато ответил боцману Хопке и, спустившись с трапа, проворно засеменил в сторону пропускного пункта навстречу дедушке. Когда они поравнялись, Хопке подозрительно смерил его взглядом.

– Herr Matrose, – вдруг обратился к нему Владимир, – sagen Sie mir bitte, wo befindet Schiff «Schwalbe[8]»?

– Wie heißt du[9]? – радостно воскликнул Хопке, довольный, что ему не придётся искать этого проклятого Мюллера.