Страница 38 из 55
Однако, когда Ярвег открыл дверь и вошел первым, впуская нас в дом, вор придержал меня за рукав и шепнул на ухо:
— Слушай, что Ас там сказал по поводу заслуженной татуировки? Это как вообще?
— На родине у него были проблемы с законом, — солгала я. — Но он поклялся, что разобрался с ними.
— Сбежав на край света? — развеселился вор.
Я пихнула его в бок, заставляя вести себя серьезнее, и шагнула в прохладу рыбацкой хижины.
Однако тревог после этих слов только добавилось, несмотря на то что мне была известна подлинная история бегства напарника из клана.
Асгер ничего не упоминал о татуировке и ее заслуженности. Он забыл поделиться незначительной деталью, которая мне, иномирянке, была бы непонятна, или это очередной секрет, который мне не рассказали нарочно?
Ох, Асгер. Когда же тебе можно будет по-настоящему доверять?
Глава 21. Важнее освобождения
В кустах пронзительно крикнула длиннохвостая яркая птица и шумно вспорхнула с ветки. Я
проводила ее взглядом и сделала глоток мутноватой воды, которую мы набрали недалеко от стоянки.
Мы с Асгером и Даро вернулись из деревни в срок. Принесенные новости можно было в определенной степени считать хорошими.
Нам повезло, рыбак Ярвег действительно знал Хальвареса, проводника, о котором говорил Дайш.
И к нему даже не заявились алавирцы. Старик банально простыл и несколько дней страдал от лихорадки, так что между родственниками уже началась грызня по поводу небогатого наследства.
Услышав об этом, Дайш сразу отправил к дому проводника Эфру, Альтеса и Даро — трех мужчин-ровирцев, которые у местного населения вызвали бы меньше всего подозрений. Если у
Эфры не получится с помощью магии привести старика в такое состояние, чтобы он держался на ногах, ему должны будут помочь два вора, которые донесут Хальвареса на руках.
Всё это здорово нас задерживало, но это было единственное, что мы могли сделать. Прошло уже несколько часов, солнце шпарило изо всех сил, а морской бриз совсем не ощущался в тех зарослях, где мы прятались. Нам приходилось изнывать от жары и ждать, когда вернутся товарищи.
Дайш внешне оставался холодным и сдержанным, но, когда он поглядывал на солнце, а потом –
на Асгера, у него отчетливо скрипели зубы.
Ведь если бы северянин не увел меня искать Танцора, наниматель гораздо раньше начал бы лечить отравление ядом из сосуда и мы выехали бы из Мараиса в Корта-Эду на день раньше, как собирались. Конечно, проводник не излечился бы чудесным образом от горячки, зато мы опережали бы алавирцев минимум на сутки. А теперь нам приходилось кусать локти, мучаясь от безделья, и гадать — схватили наши противники эльфа или нет, добрались они до сокровища или еще в поисках.
И все же было странно, что Дайш срывается только на Асгера, а не на меня. Я была виновата не меньше напарника — упорно молчала и о браслетах, и о расспросах Танцора на тему того, чем занимается наш наниматель. Почему тогда мне Дайш не сказал ни единого грубого слова, а Асгера готов чуть не на куски разорвать, судя по ненавидящему взгляду?
Неужели напарник был прав тогда, в таверне, и у Дайша есть ко мне чувства? Почему он их скрывает? Господи, не евнух же он в самом деле, как предположила Трейси!
Мимо вдруг пролетел камень, сбив меня с мысли. Он целился в затаившуюся среди ветвей птицу, но не долетел метра на два. Та взмахнула пестрым хвостом и перепрыгнула повыше.
Трейси прыснула со смеху.
— Оррс, надеюсь, в драке ты лучше целишься.
— Мимо вражьей головы тяжелее промахнуться, чем мимо мелкой птахи, — проворчал гном, подбирая второй камень.
— Зачем ты мучаешь несчастное животное? — Лэн сдвинул тонкие светлые брови.
— Жрать хочется. Как, по-твоему, дичь попадает в твою миску, а, эльф?
— Может, они в своем королевстве научились выращивать жареные свиные ребрышки прямо на деревьях? — захихикала Трейси.
— Мы не издеваемся над пищей перед тем, как ее съесть, — огрызнулся Лэн. — Я могу убить эту птицу с одного выстрела, подарив ей быструю и безболезненную смерть. А Оррс скорее пришибет всех нас, чем попадет в нее.
Подруга фыркнула.
— С одного выстрела — ты так похвастаться пытался, что ли? Я могу поджарить этого попугая прямо в полете, и нам даже не придется его готовить!
— Да вы сами ничем не хуже крикливых попугаев, — начал подзуживать Асгер, которому было точно так же скучно, как остальным. — Хватит орать, просто убейте несчастную птицу. Мне тоже уже жрать охота.
— Ее не хватит на всех, — заспорил эльф, вечный защитник природы в нашей команде, который тем не менее трескал мясо за троих, когда представлялась такая возможность, и ни единого вопроса не задавал по поводу того, откуда оно взялось.
Шутливая перепалка была всяко веселее, чем вынужденное молчаливое сидение в леске недалеко от деревни, где жил Хальварес. Но я быстро потеряла интерес к спору товарищей и пересела поближе к Дайшу — подальше от того места, где Трейси, Лэн, Оррс и Асгер всерьез вознамерились укокошить бедную птицу, перебирая для этого разные способы.
Наниматель никак не отреагировал на то, что я устроилась рядом с ним. Он сидел на траве,
прислонившись к дереву, и почти не шевелился. Можно было бы подумать, что он спит, если бы время от времени из-под густых темных ресниц не блестели внимательные черные глаза.
Зато Асгер, у плеча которого я отдыхала раньше, мой маневр очень даже заметил, несмотря на участие в перепалке. Дайш выбрал для себя место довольно далеко от нас, и магическая цепь между мной и напарником натянулась. Нахмурившись, он отвел руку, заставляя и меня потянуться назад. Я с упреком посмотрела на него и едва заметно покачала головой: не суйся.
Взгляд, которым меня в ответ Асгер, можно было бы ставить в учебники как пример ревнивого.
— Значит, ничего серьезного у вас нет?
Голос Дайша, естественно, заметившего этот взгляд, сочился ядом. Я мысленно отругала сама себя за глупые слова, сказанные несколько ночей назад, в особняке, когда думала, что наниматель не узнает о браслетах. С тех пор очень многое изменилось.
— Ас своеволен, — признала я. — Но он галантен, хотя много раз мог воспользоваться нашей связью.
И кажется, он в самом деле думает, что эльфийские браслеты делают нас настоящими мужем и женой.
— А что думаешь ты? Разве для тебя, иномирянки, значат что-то верования нашего мира?
Я не стала отвечать, хотя могла бы сказать правду: после предательства мужа для меня и обряды родного мира перестали значить хоть что-то. Если в семье нет любви, она развалится вне зависимости от чьих-то верований. Однако Дайшу на самом деле это было не интересно –
наверняка он рассчитывал услышать от меня что-то дурное об Асгере.
Не дождется.
— Меня беспокоит то, что сказали рыбаки в деревне, — перевела я тему. — Они ищут эльфа, наверняка того, который должен снять браслеты. А мы вынужденно валяем дурака, пока Эфра, Альтес и Даро выясняют, что с проводником. Может, нам стоило бы в это время самим найти эльфа?
Дайш устремил взгляд вдаль.
— Я думал об этом. Пока на тебе браслеты, ты рискуешь жизнью, потому что этот идиот вряд ли будет думать головой, когда ринется в драку и начнет подставлять свою шею под чужой меч. Но до укрытия, где прячется Амастриэль — наш эльф, отсюда около полутора часов пути. Пока мы будем ходить туда-сюда, наступит вечер. Искать клад в темноте бессмысленно, ждать следующего дня — опасно. Алавирцы нас обгоняют. Если они первыми найдут сокровище, мы не получим денег, а я — важный предмет.
— Важный для чего?
— Для моей работы, — спокойно ответил он. — И для тебя.
Я подняла с земли камень, мешавший сидеть, и швырнула его в сторону.
Дайш в своем репертуаре. Слова «этот предмет важен для тебя» могут означать что угодно: от «без него ты умрешь» до «на самом деле это мелочь, но если ты хочешь, чтобы я вернул тебя домой, то будешь исполнять каждую мою прихоть, даже джигу на углях отплясывать, если мне так приспичит».