Дыхание новой жизни

Ни для Алекса, ни для меня не было места в этом, наполненном горечью и болью, мёртвом мире. С какой целью мне был дан дар видеть магию? Зачем мне нужен этот дар, если ни он, никакой другой не помогут нас спасти? Не смогут спасти нашего ребёнка!

Мой обессиленный, измученный отсутствием воды и пищи, множеством лишений и испытаний ребёнок почти всё время спал под моим сердцем. Даже у него не было сил шевелиться. Лишь иногда малыш напоминал о себе, как бы сообщая, что он всё ещё жив, и его матери надо быть сильной и продолжать бороться за жизнь. Бедное моё Солнышко! За что ему все эти испытания? Если бы его глупая мамаша была хотя бы чуточку сообразительнее, она бы точно не допустила такой безвыходной ситуации…

Пересохшее горло сдавил спазм, и глаза заволокла мутная пелена, смазав картинку ночного неба.

Стоп. Не плакать!

Нельзя выглядеть слабой, даже если от банальной усталости, голода и жажды просто валишься с ног. Даже если твои пересохшие губы снова потрескались и постоянно саднят, а лицо покрыто язвами от солнечных ожогов. Даже если горло полно горячего сухого песка, и постоянный кашель стал нормой. Даже если ногти сломаны, а кожа рук покрылась ранками, которые болят так, словно вся их поверхность утыкана сотней острых игл.

Не реветь! Пока твой любимый слаб.

Держаться из последних сил, чтобы отсрочить нашу погибель. Быть сильной, верить в чудо…

Позади раздались тяжёлые шаги и шумное дыхание измученного изувеченного человека. Незаметно смахнув непрошеные слезинки, я обернулась, встретившись взглядом с Алексом.

— В башне никого, — хрипло сказал парень.

— Хоть что-то хорошо, — стараясь выглядеть бодро, с хрипотцой проговорила, предварительно облизав сухие губы. Откашлялась.

— Ты как, держишься? — хриплый голос парня был слаб, как никогда. Я кивнула, сцепив зубы. Алекс не подавал виду, что всё плохо, но я-то видела, что двигаться ему было тяжело, что раны его стали выглядеть гораздо хуже, чем до захода солнца. Парень подошёл ближе, заглядывая в мои глаза, мягко обнял меня за плечи и притянул к себе. В глазах снова так сильно защипало! Сжав зубы, я боялась проронить хотя бы один стон. Непрошеные слёзы скатились из уголков глаз, высыхая на ветру, так не прочертив солёные дорожки по щекам. Ощутив неровное биение его сердца, я порывисто вздохнула. Наверняка парня одолевало множество вопросов, но он ни о чём не спросил, видимо понимая, что я сейчас не в состоянии что-то рассказывать. Мы просто некоторое время молча стояли обнявшись, понимая, что времени у нас осталось только до следующего утра.

— Я нашёл лестницу, — касаясь губами волос прошептал парень. — Если есть лестница, значит есть комната, куда она ведёт.

— Что за лестница? — спросила, отстранившись и заглянув в любимые серые глаза. Магическое сияние исходящее от его лица было слабым, но разглядеть цвет глаз было возможно. Некогда глубокий серый густой оттенок померк, глаза приобрели мутную, как у старика, окраску.

— Обычная такая. Хочешь взглянуть? Только осторожно. Под ногами много обломков, — предупредил Алекс.

— Не волнуйся, я хорошо вижу в темноте, — ответила бодрясь и следя, чтобы голос не выдал моих переживаний и слёз.

Мы осторожно прошли вдоль стены, пока на противоположной от дверного проёма стороне не обнаружили начало винтовой каменной лестницы, полого поднимающейся по стене на самый верх. Задрав голову и проследив по спирали я так и не смогла разглядеть, куда она вела. И основная проблема была в том, что начиналась она не от гладкого каменного пола башни, а выше, на расстоянии более двух метров над ним, так что Алекс со своим ростом мог под ней проходить даже не заметив. Под ногами вокруг начала лестницы было разбросано множество неправильной формы обломков, больших и маленьких, острых и гладких. Здесь словно кто-то поработал тяжёлым инструментом, отбив первые ступени так, что в стенах остались крупные выбоины там, где они крепились, но убрать обломки не удосужился или не успел. Сделав вывод, что первые ступени лестницы некогда были намеренно разрушены, чтобы никто не смог подняться на верхние ярусы башни, я спросила:

— Как ты её нашёл?

— Чисто интуитивно. Споткнулся о камень, потом обнаружил, что их здесь множество, решил исследовать стену, обнаружил выбоины, проследил их направление и дотянулся до начала ступеней.

— То что есть лестница, конечно, хорошо, но нам от этого никакого толку. Вряд ли сможем забраться туда. — печально сказала я.

— Вместе нет, но ты сможешь, — ответил не задумываясь. — Я тебе помогу.

— Это очень высоко, — скептически отнеслась к его предложению. — Вряд ли ты сможешь забросить меня наверх.

— Ты заберёшься прямо по мне. Во мне роста как раз два метра. Должен же я послужить тебе хотя бы побыв вместо лестницы. С моих плеч дотянешься до первой ступени, — хриплый голос парня был настойчив.

— Хорошо, не буду спорить, — согласилась я. — А как же ты? Подозреваю, что ты больше не можешь драться! Упыри утром заявятся сюда. Нам повезло, что ночью они предпочитают прятаться. Если бы не эта их странная привычка, они уже были бы здесь. Так что в нашем распоряжении всего лишь ночь.

— Наверх мне не подняться. Я спрячусь в другом месте, — как только ответил, мне сразу стало ясно, что этот его план шит белыми нитками.

— Нет. Прятаться больше негде. Я соглашусь лезть наверх только при одном условии — мы должны подняться вдвоём! — выпалила я.

— Анечка, ты всегда спорила со мной. Можешь хотя бы сегодня, единственный раз в жизни не спорить, а согласиться с моим планом? — местами прозвучало даже гневно. Если бы не слабость, я бы рассмеялась, до чего же комично выглядело, когда Алекс пытался казаться грозным. С утратой вампирской сущности это не получалось. — Прежде всего ты должна подумать о себе и ребёнке, а лишь потом обо мне. Ты должна спастись!

— Я как раз и думаю! Пусть я буду выглядеть сейчас эгоисткой, но без тебя ни мне, ни тем более малышу не выжить! Ты не понимаешь? Ради чего я спасусь сейчас? Согласна, сразу упыри меня не достанут! Но! Скажи мне чисто теоретически! Что дальше? Что им помешает подождать? Они ждали достаточно, подождут ещё, пока я сама к ним не спущусь! Или я спасусь ради того, чтобы потом умереть мучительной голодной смертью? Это выглядит так глупо! Так что нет! Твой план идёт коту под хвост! Или забираемся наверх вместе, или никто!

— Анечка! Понимаешь. Вместе никак не получится. Тебя я подсажу наверх. Самому мне в таком состоянии не подняться даже на первую ступень.

— Можно поставить камни друг на друга и соорудить что-то вроде подставки, с которой легче будет дотянуться, — предложила как вариант.

— Хорошо, — подозрительно быстро согласился парень, — договорились. Давай так. Ты сначала поднимешься одна. Ты же хорошо видишь в темноте? — я кивнула. — Отлично. Обследуешь лестницу, чтобы знать, есть ли смысл подниматься. Проверишь, нет ли где-то ещё провалов. Посмотришь, куда она ведёт. Узнаешь, не заперто ли помещение. Подсчитаешь количество ступеней. Справишься? — я снова кивнула. — Только будь осторожна. Ни в коем случае не спеши. Внимательно смотри под ноги и по сторонам. Держись у стены. Поняла меня? Я пока займусь стягиванием обломков в кучу и сооружением ступени. На такой план согласна? — пришлось в третий раз кивнуть. Как-то подозрительно Алекс был спокоен, сосредоточен и уверен в том что говорил. — Тогда вперёд!

Из пары крупных обломков Алекс соорудил небольшую подставку, на которую забрался, зацепившись руками за начало лестницы. Я сняла рваные ботинки, связала между собой их шнурки и, повесив обувь на шею, осторожно карабкаясь, начала подниматься прямо по телу Алекса, стараясь не бередить его раны. Встала сначала на согнутое колено, потом на бедро, переползла на спину, забралась на плечи. Для меня такой подъём не казался тяжёлым, но выглядел сложным из-за ран парня. Их было множество, и невозможно было обойти их так, чтобы случайно ему не навредить. Он мужественно вытерпел, если я случайно задела несколько из них, не показал своего недовольства, не издал ни стона, пока я поднималась, только подбадривал. Забравшись к парню на плечи, я дотянулась до начала каменной лестницы и переползла на неё. Осторожно выпрямилась, опираясь на стену.