Калейдоскоп. Многомирье

«Или это глупая ошибка и недоразумение», — посмеялся внутренний голос над ее героическими настроениями.

Мила еще раз посмотрела на раненого: «Пусть так, но я не отступлю. Меня наградили силой, и я ей воспользуюсь».

В тот момент, когда Мила морально была готова штурмовать крепости и уничтожать чудовищ, а физически — хотя бы выйти из комнаты, в дверь аккуратно постучали.

— Можно войти? — спросил мягкий голосок на русском.

— Конечно! Я вас уже заждалась!

— Угу.

Незнакомка с мягким голосом, наконец, показалась в дверном проеме, толкая перед собой заставленный едой столик.

— Ой, да тут настоящий фуршет! Ой, а это что такое? — спросила Мила указывая вниз — основание столика парило в нескольких сантиметрах над полом.

— Он на антигравитационной платформе, — незнакомка слегка улыбнулась, втянув головой в плечи. «Как черепашка. Коричневая черепашка», — подумала Мила, полностью осмотрев девушку. Как будто униформы коричневого цвета было мало, волосы тоже были коричневые. «Русые», — поправил Милу внутренний голос, приобретший Алисины интонации. И глаза были коричневые. «Карие», — поправил все тот же голос подруги. И веснушки на вытянутом лице были коричневые. «Издеваешься?» — спросила совесть.

— Так значит, ты Зоуи. Рада знакомству. А я Мила.

— Я тоже. Но вообще-то, меня зовут Зоя. Зоя Фомина, — девушка натянуто улыбнулась. — Мое имя часто коверкают. Только магистр Клэптон произносит его правильно. Но у него потрясающие способности к языкам, так что это ожидаемо.

— Точно. Я бы никогда не подумала, что он из… Кстати, а откуда он?

— Из Синего мира. Очень многие люди в Ордене оттуда. Серомирцы в меньшинстве.

— А что это за мир?

— Он, в общем, — Зоя смутилась. — Ну, девяносто с небольшим лет назад там высадились пришельцы. Но так как их миссией было просвещение, мир от этого только выиграл. Кажется. Сейчас там невероятно развиты технологии, а все государства объединились в одно.

— Утопия, которая для некоторых антиутопия.

Зоя опустила глаза в пол. Заметив это, Мила продолжила как можно вежливее:

— Извини, пожалуйста, я не хотела перебивать. Просто я надеялась поговорить о другом.

— Вот как. Что ж, эм, хорошо. И о чем же?

— Во-первых, скажи, где тут вилка? Я никак найти не могу.

Зоя пошарила рукой за тарелкой с персиками или их иномирскими собратьями.

— Вот, держите.

— Спасибо. И давай на «ты», хорошо? Землячка все-таки.

— Эм, пожалуй, да. Хорошо. У тебя есть еще вопросы?

— Конечно!

— Если нужна ложка…

— Нет, пока не надо.

Мила посмотрела на ширму, за которой угадывался силуэт раненого мужчины. Ее лицо посерьезнело.

— Я хотела спросить, что случилось с ним

— Это один из стражников. Его отряд отловил в Желтом мире очередного мутанта. Но в этот раз зверь оказался сильнее, чем обычно. Вы… Ты должна понимать — такое же существо ранило тебя два дня назад.

— Ранило? Ах, да, верно, — спохватилась Мила, вспомнив о птице с человеческим лицом. — Понимаю. Мне так его жаль.

— Стражника?

Мила кивнула. Образ стонущей птицы не шел из головы.

Зоя пожала плечами.

— Но это его работа.

Равнодушие новой знакомой Миле не понравилось. Но ссориться не хотелось, и она продолжила как ни в чем не бывало:

— А можно узнать еще кое-что? Понимаешь, мои родители и друзья не знают, где я. Я могу с ними связаться? Хотелось бы сказать, что со мной все хорошо.

Зоя опустила глаза в пол. Было в этом жесте нечто демонстративное. Мила решила подыграть.

— Что-то не так?

— Наверное. Знаешь, твои родители… Они наверняка уже давно знали, что тебя заберут в Орден.

— А? — только и смогла произнести Мила.

— Видишь ли, кандидатов для службы в Ордене дхеосы отбирают еще в детстве.

— Дхеосы — это существа вроде Аминты?

Зоя кивнула.

— А что происходит потом?

— С родителями или опекунами связываются члены Ордена. Чаще всего глава подразделения посланцев. Те решают, согласны они отдать ребенка, или нет. Когда ребенок становится достаточно взрослым, ему предлагают стать членом Ордена. Или просто забирают из дома.

Закончив монолог еле слышным шепотом, Зоя продолжила разглядывать линолеум, или чем там был покрыт пол в этой палате. Мила присоединилась к ней в этом философски значимом занятии.

Обиды не было. Почти. Может, легкая досада от того, что родители не захотели оставить любимую дочку. Зато можно было не стыдиться собственной радости. Теперь Мила могла с облегчением признать, что ей хотелось исследовать Орден и связанные с ним миры. Теперь она могла исполнить роль защитницы миров без сожалений.

— Прости, — прошептала Зоя.

— Ты ни при чем, — тепло ответила Мила.

Она хотела продолжить разговор, но увидела, как собеседница сжимает край кровати до побелевших костяшек пальцев, и слова застряли в горле тяжелым комком. «Спросить, в чем дело, или не стоит? Может, у нее травма в прошлом связана… Нет, лучше спросить. В крайнем случае утешу. И потом, выговариваться полезно». «А еще ты обожаешь выпытывать чужие секреты», — пропищала совесть на задворках сознания. Там же, где в такие минуты оказывалось чувство такта.

— А с тобой что?

— Со мной? — голос прозвучал на удивление громко. — Да ничего, просто, эм, мои родители и я… Мы не ладили. И я до сих пор не понимаю, зачем они отправили меня сюда. Я здесь лишняя.

— Лишняя? Но ведь тебя выбрали.

— Мало ли как дхеосы искали, — впервые с начала разговора Зоя говорила со злобой в голосе. — Мне здесь не место.

— Уверена, ты ошибаешься.

— Скорее уж ты ошибаешься. Мне здесь не нравится. Мне здесь нечего делать. Да и окружающим на меня, откровенно говоря, плевать. Короче говоря, я здесь лишняя.

«И вообще я везде лишняя», — мысленно продолжила Мила и снова посмотрела на ширму, за которой лежал раненый стражник. Захотелось стукнуть Зою по лбу. Подобного нытья Мила совершенно не понимала. «У всего есть хорошая сторона. Делай то, что должно и не забывай искать хорошее», — так сказал Миле отец, когда она устроила истерику из-за поездки в лагерь на два месяца. Так он говорил каждый раз, когда она грустила по пустякам. Мила никогда не думала, что однажды примет этот принцип как собственный.

Послышался вздох. Мила сначала подумала, что это стражник пришел в себя, но потом поняла, что вздыхала Зоя.

— Не расстраивайся. Однажды все наладится, — Мила попыталась изобразить сочувствие. Зоя криво улыбнулась.

Разговор застопорился, а менять тему не хотелось. Чтобы отвлечься, Мила принялась за остывшую картошку. Во всяком случае, золотистые ломтики, покрытые хрустящей корочкой, напоминали именно этот овощ. Зоя молча смотрела в сторону. Мила уже не пыталась возобновить беседу, сосредоточившись на еде.

— Я, пожалуй, пойду. У меня дела. Еще увидимся.

И Зоя быстро вышла из комнаты. Мила, уже перешедшая к жареному мясу, едва успела проглотить кусок и попрощаться.

«Славно побеседовали. Голод плотский утолила, голод информационный только распалила. И еще настроение обеим испортила. В университете меня бы за такое интервью по головке не погладили».

Впрочем, хорошая сторона нашлась быстро: мороженое с кусочками вафель и мармеладом было восхитительным.

«Не знаю, кто здесь повара, — думала Мила, выскребая десерт с донышка креманки, — но они явно из божественного мира».

— А Зоя уже ушла? — в палату вернулась Рирха.

«А вот и еще один плюс», — Мила отставила креманку, напоследок облизав ложку. Магистр Комнисен, заметив это, понимающе улыбнулась.

— Да, у нее дела, она не уточняла.

— Ясно.

Улыбка Рирхи стала широкой, глаза сощурились. Так, наверное, выглядят заговорщики перед началом операции.

— У меня для тебя подарок.

— Уже? Я еще ничего не сделала.

Рирха пристроилась на краю койки рядом с Милой.

— Вытерпеть процедуру трансформации — уже подвиг.

— Наверное, — Мила поежилась.