Страница 16 из 20
Глава 2. Плоды победы.
Проводив взглядом таящий на горизонте силуэт недавнего трофея, уносившего в родную Россию командира и всех раненых, Николай Николаевич лишь тяжело вздохнул и перевел взор на группу катеров, что вились у борта лишь недавно оторвавшегося от дна "Песца". Именно этот минный крейсер, как наиболее ценная боевая единица, после крейсера "Пьемонт", завладел вниманием собранной с бору по сосенке спасательной партии, что, заделав деревянными щитами и цементом полученную в результате поражения миной пробоину, начала подъем корабля.
Меж тем, первый поднятый ими же корабль уже вовсю подготавливался к буксировке до ближайшей французской верфи, располагающей достаточного размера сухим доком. Естественно, уйди крейсер на дно хотя бы столь же глубоко, как "Кристофоро Коломбо", о столь поразительно коротких сроках подъема корабля не могло бы быть и речи. Но желание команды спасти свой гибнущий корабль сыграло на руку его новым владельцам. Да и дно на месте посадки крейсера на грунт большей частью оказалось песчаным. Лишь таранный и пара примыкавших к нему отсеков получили заметные повреждения о прибрежные камни сыгравших роль отбойника окончательно погасившего и так невысокую скорость "Пьемонта". Потому, на то, чтобы заделать полученные пробоины, а после разгрузить корабль от всего, что не было приклепано, и откачать плескающуюся под верхней палубой воду, ушло чуть более месяца. И вскоре тому предстоял путь почти в три тысячи миль, а также не менее полугода ремонта. К сожалению, столь длительный и опасный, для имеющего многочисленные повреждения корабля, путь был единственным шансом сохранения трофея в качестве ценной боевой единицы, ведь, ни англичане, ни тем более итальянцы, не позволили бы использовать свои ремонтные мощности для возвращения теперь уже бывшего "Пьемонта" в строй. Более того, Протопопов не безосновательно опасался бесследного исчезновения теперь уже их корабля. Все же подобная оплеуха, как ремонт на французской верфи отбитого у итальянцев крейсера, для итальянцев была сравнима с красной тряпкой для разъяренного быка. В силу весьма непростых отношений этих двух стран французская пресса и так до сих пор откровенно издевалась, как над самой Италией, так и над ее правительством, оказавшихся не способными справиться с одной единственной страной отданной ей остальными мировыми игроками в качестве колонии. Что же в таком случае должно было появиться на страницах многочисленных газет с приходом к французским берегам "Пьемонта"? А ведь миноносцев у итальянцев имелось огромное количество!
Одно успокаивало отставного офицера Российского Императорского Флота — их крейсеру предстояло преодолеть столь непростой путь не в гордом одиночестве, тем более, что никто не рискнул проверять его котлы и машины на работоспособность, а под боком у трех русских крейсеров, включая "Рюрика" принявшего на себя роль буксира. Впрочем, новейшему русскому броненосному крейсеру сия, не сильно почетная, роль отводилась лишь до Суэцкого канала, с противоположного конца которого эстафету должен был принять один их черноморских броненосцев. Сам же "Рюрик", приняв полные бункеры угля, должен был, нигде особо не задерживаясь, отправиться к берегам Дальнего Востока, где военно-морскую мощь России вынужден был демонстрировать оставшийся в гордом одиночестве "Адмирал Нахимов". Нет, естественно, оставались там и миноносцы, и канонерские лодки, и старые рангоутные крейсера. Но они даже совместными усилиями никак не могли создать такого же эффекта, как один мощный броненосный корабль. А ведь производить эффект требовалось! Да еще как!
Правда, и на сей раз "Рюрику" предстояло играть роль няньки, ведь у Асэба к нему должен был присоединиться максимально возможно в имеющихся условиях приведенный в порядок "Полярный лис". Этому небольшому, но боевитому кораблю уже давно следовало прописаться во Владивостоке и выходить оттуда на промысел за браконьерами. Однако, судьба то и дело распоряжалась иначе, отчего оставшимся на Дальнем Востоке сотрудникам "Иениш и Ко" приходилось пользоваться тем, что имелось под рукой. Хотя, даже так достигнутые ими результаты заставляли кидать завистливые взгляды одних и скрежетать зубами, вплоть до растрескивания эмали, других.
Будучи же одним из совладельцев пароходства, то есть лицом облаченным правом принимать решения по отношению к доставшимся им трофеям, Протопопов, как бы ему самому ни хотелось подняться на мостик "Полярного лиса", собирался уступить его Керну. Точнее, одному из офицеров со Средиземноморской эскадры, обладавшему куда большим опытом в деле командования кораблем, нежели их минный офицер. Но официальным капитаном должен был числиться именно Георгий Федорович, а его "пассажир" — командовать кораблем во время перехода, да натаскивать отставного лейтенанта, передавая тому свой опыт и знания, благо времени для этого предстоящий переход обещал предоставить в изрядном количестве.
Следом же за первенцем их "флота" к восточной границе империи впоследствии должны были направиться и оба трофея единого с ним класса. Что "Песец", что уже переименованная в "Арктического лиса" пусть пока еще и лежащая на песчаном дне бывшая "Конфьенца", по окончании восстановительного ремонта и некоторой переделки, необходимой для повышения их мореходности, обещали составить отличную компанию небольшому северному хищнику. Тем более что наименования более чем обязывали к подобному шагу!
А вот с полноценными крейсерами все было куда сложнее. Экипажи. Что "Пьемонт", что пока еще покоящийся на дне "Кристофоро Коломбо" требовали слишком большие для частной лавочки экипажи. Как ни крути, а даже полностью разоруженный бронепалубный крейсер, с понимающими улыбками на устах называемый ныне океанской яхтой, требовал экипажа не менее чем в полторы сотни человек. И всем этим людям надо было ежемесячно выплачивать весьма немалое жалование, кормить, одевать. Да и просто мирная эксплуатация столь большого корабля обещала влететь в копеечку. Даже привлечение его в качестве охотника на браконьеров не смогло бы окупить все потребные затраты, тем более что с ролью сторожевиков вполне неплохо справлялись куда меньшие суда и корабли. Та же будущая троица полярных лисиц требовала на всех меньшего экипажа, нежели один "Пьемонт" и при этом они могли решать втрое большее количество задач. Потому, как бы Иенишу с Протопоповым ни хотелось встать на мостик полноценного крейсера, в случае отсутствия для него достойной "работы" по окончании ремонта, корабль, скорее всего, подлежал немедленной продаже хоть кому-нибудь.