Бойся своих желаний

— Очень, — сглатываю, когда с моих плеч падает на пол халат, — и что ты делал все это время, пока меня не было? Королеву красоты какую-нибудь трахал? — клокочущая ярость в моей груди тут же вырывается наружу.

— Нет, — удивленно хлопая невинными глазами, Вадим тянется к моим шортикам, — бухал в чисто мужской компании не просыхая.

— В чисто мужской — это какой? — дергаю бровью.

— С ушлепками своими. Они понимающими оказались.

— Ты пил с котами? — мой рот округляется.

— И рассказывал им какая ты сука, — Вадим мрачно усмехается.

— Да они же и так меня не сильно любили, а теперь, — с негодованием смотрю ему в глаза, — ну ты и…

— Брось, Настюш, это же обычные коты. Да не поняли они ничего. Приедешь — сразу к тебе ломанутся. Поверь.

— Думаешь? — вздыхаю, — я по ним скучала.

— А по мне?

— Нет, — гордо вздергиваю подбородок, — ни капли.

— Видно, да, — обхватив за талию, Вадим затаскивает меня к себе. Майка и шортики тут же оказываются где-то за периметром кровати. Его губы впиваются в мою грудь, ошалело прокладывая кривые дорожки по коже. Шея, живот, руки, лицо и губы. Вадим в беспорядке целует везде, где дотягивается, — а я скучал, стены в долбаной квартире, где все тобой пропахло, грыз и бухал.

— Правда? — Всхлипываю, обнимая за короткостриженую макушку, — я тоже. Ненавижу тебя.

— Настя, малышка, — Вадим нависает сверху.

— А если бы я не позвонила, если бы не разобрались, то все? — Ударяю кулаком ему в грудь несколько раз. Меня от накатившего ужаса, что все могло закончиться иначе, колотит.

— Это больше не повторится никогда, — он обнимает мое лицо ладонями. Губами сцеловывает слезы, — слышишь? Даже если все вокруг будет черным, а ты скажешь белое — я поверю.

— Вадим, — он расплывается перед глазами от слез. Подаюсь вперед и целую, вдыхаю любимый запах его тела, впитываю его тепло. Как мне вообще могло показаться, что я смогу жить дальше без этого мужчины? Разве такое возможно? Без него я тихо загибалась от тоски.

Глава 22

— Малышка моя любимая, как же я скучал, — его тоже словно прорвало. Тяжелое дыхание, ненасытные влажные поцелуи и трепетные касания везде. Вадим не проникал в меня, хоть я и чувствовала его член, трущийся о мое бедро, он продолжал ласкать. И я постепенно успокаивалась, внутренняя обида и боль стихали, наступало успокоение в душе и теле.

Я касалась его широких плеч, проводила по ним руками. Очерчивала выступающие мышцы и гладила спину. Наслаждалась гладкостью горячей кожи. В его объятьях все посторонние мысли разлетались словно снежинки, таяли и исчезали.

— Пожалуйста, я больше не могу, — выгибаюсь под ним, зацелованная и разнеженная. Мне хочется продолжения.

— Еще чуть-чуть, — Вадим садится между моих ног. Губы прикасаются к месту под коленкой, поднимаются по икре и оказываются под сводом стопы, — обожаю твои ножки.

— Знаю, — хихикаю, когда он начинает целовать и облизывать каждый пальчик, — поэтому я пыталась свалить побыстрее в первый день. Была уверена — ты извращенец.

— И что сейчас? Твое мнение изменилось? — прикусив за большой пальчик, он взялся за вторую ножку.

— Не-а, я смирилась. Извращенец и ладно, никто ж не узнает, — взвизгиваю, когда язык щекочет свод стопы, — черт, — зажимаю себе рот ладонью, — только бы никто не услышал.

— А ты не извращенка, значит, — раскинув мои ноги в стороны, крадется ближе.

— Нет, конечно, — фыркаю в ответ с наглым видом.

— И тебе не нравится, — щурится Вадим.

— Нет, я терплю, — накручиваю на палец прядь и нагло смотрю ему в глаза.

— Невыносимая женщина, самая лучшая, — рыкает, вдавливая всем телом в матрас, — с первого взгляда понял, что мне не уйти.

— Пришла и забрала себе, так получается, — прикрываю глаза. Член Вадима проталкивается в меня медленно, сантиметр за сантиметром. Хочется вскрикнуть, но мужская ладонь предусмотрительно зажимает мне рот.

Расслабляюсь, раскрываясь для него еще сильнее. Царапаю спину от переизбытка ощущений. Мне больше не хочется шутить, только чувствовать Вадима внутри.

Он забрасывает мои ноги себе за спину, двигается медленно. Каждый раз выходит на всю длину и заново до упора. Это не секс, это пытка. Самая сладкая и сумасшедшая. По телу бегут маленькие простреливающие разряды, внутри скручивает от невыносимого жара. В самый ответственный момент я даже кусаю ладонь Вадима.

Оргазм превращает мое тело в желе, раскинутое на кровати звездой. Вадим тоже не выдерживает долго, кончает следом за мной и еще некоторое время придавливает сверху.

— Это было, — тихо выдыхаю, поглаживая его по голове, — классно.

— Классно? — Вадим усмехается мне в ключицу, — вот и свяжись с малолеткой. Я ей охуенный секс, а она мне «классно».

Медленно соскользнув в сторону, Вадим устраивает меня у себя на груди.

— Сейчас усну, — выдает совсем тихо, — с тобой все сразу стало на свои места и мне спокойно.

— Спи, — целую его губы и сворачиваюсь калачиком под мышкой. Мне и самой хочется скорее уснуть. В свою комнату решаю пробраться утром. Часов в шесть, пока все еще будут спать.

Хороший был план, но все время, пока я пыталась уснуть в голове моей назойливо скреблась мысль, которую я толком не могла словить. Эндорфиновая кома мешала нормально строить мыслительные процессы.

— Твою мать, — до меня вдруг дошло и мысль вспыхнула в голове как разряд молнии, — Вадим, — трясу его за руку, вставай.

— Что такое? — еще не успевший уснуть, он сонно и дезориентировано открыл глаза.

— Ты же на машине, собирайся, — подскакиваю, падаю в темноте с кровати и судорожно ищу свою одежду.

— Ты можешь нормально объяснить? — Растирая лицо ладонями, Вадим хмуро наблюдал за моей суетой.

— Катастрофа, Вадим, катастрофа, — натягиваю халат. В темноте получилось обнаружить только его.

— Насколько большая? Куда едем? — откашливается. Глаза подозрительно бегают по мне.

— В аптеку, — отвечаю неслышно, — я не на таблетках. Нужны экстренные, как их там, не помню!!

— Тааак…

— Да зачем организм свой травить просто так? — начинаю оправдываться. — Я таблетки бросила, — сжимаю виски пальцами и слышу отчаянный стук внутри, — это все ты мне голову затуманил.

— Конечно я, — Вадим вздыхает, — кто ж еще…. Да кто залетает с первого раза?

— Все так говорят, а потом раз, — хлопаю в ладони, — и все, залет. А у меня еще три года учебы, практика, диплом.

— Ну у вас же есть какие-то там безопасные дни, — поднявшись с кровати, Вадим стаскивает с меня халат и возвращает в постель.

— У меня опасные, — с отчаянием смотрю ему в глаза, — самые опасные — овуляция. В эти дни залет на раз два. Мне кажется, я прямо чувствую там внутри, — указываю на низ живота, — как твои сперматозоиды нападают на мою бедную ничего не подозревающую яйцеклетку. У нее нет шансов.

— Нет так нет, — пожав плечами, Вадим опять завалился спать, — это не я забыл про таблетки.

— А тебя не волнует, что у нас с тобой возможно через девять месяцев появится ребёнок? Мелкий, орущий, не дающий спать ночами комок адский комок счасть!

— Ну во-первых я тебя на эту тему как-то уже предупреждал, — Вадим широко зевнул.

— Если залечу, никогда от тебя не избавлюсь? — вспоминаю давний разговор.

— Угу, — настойчиво уложив меня под бок, он поцеловал в висок, — и ты так хорошо с Вовкой сегодня смотрелась, что я понял — хочу ребёнка от тебя. Ты будешь отличной мамой.

— Во-вторых мне только двадцать, я про детей не собиралась думать раньше тридцати. — Если залет, — он подвис, что-то там в голове высчитывая, — то родишь уже в двадцать один, не в двадцать. А это на год ближе к тридцатке. — Успокоил… — шиплю, еле сдерживаясь.

— Настя, спи. Сделаем тест — тогда и беспокоиться начнёшь.

— Поздно будет, — трагично сглатываю.

— Ну вот, смысл тогда вообще переживать. И вообще, беременным волноваться вредно. Где-то я такое слышал.